Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

«А я позабочусь о жертве богам. Моральная смерть местной дурочки идеально соединит все пазлы, скрепит их и станет назиданием впрок», — засыпая, Никита Михайлович отметил шум у соседнего сыновнего дома, но списал все на старческую усталость и шум в ушах, время от времени сбивающий его с толку.

— Ты Золотареву рассказал про Риту? — за утренним кофе между обсуждением вчерашних перестановок и сегодняшнего собрания, напрямик решает спросить Ольга, — что она в тот раз с нами ехала.

Талгат отводит взгляд, кивает, а потом возвращает его вновь. Он сам уже запутался в этом болоте Городочных сплетен и не понимает, к чему этот вопрос сейчас.

— Слушай, все, что касается проекта — обсуждаем. Остальное давайте без меня, — твердо определяет свою позицию.

— Договорились, — соглашается Кампински, отметает мысленное «он еще не дозрел» и слегка меняет тактику. — Но когда нужны будут ответы, последним, кого бы я стала слушать, был бы Мишка, а первой та, кого они непосредственно касаются… — «ибо ждать, пока он дозреет — состариться можно!»

— Тебе-то какое дело или ты тоже лицо заинтересованное? — волком огрызается Исин. Словно ему, и правда, на хвост наступили. Ревность и гордость самые болючие раны.

— Я с ней не спала, если это ты имеешь ввиду, — отвечает Ольга, решая этот вопрос прояснить первым, дабы избежать после каких-либо лишних подозрений. — Больше ничего не скажу, будет выглядеть оправданием, а перед тобой ей точно оправдываться не в чем, она этому козлу незаслуженно верность хранила пять лет. И если бы они не разошлись до вашего знакомства, она на тебя даже не посмотрела бы. Дальше сам думай, не маленький.

Талгат изначально ехал в Городок как «Избранный» — этакая профессиональная награда за многолетний кропотливый труд, где позади дикое время студенчества и голодные подработки во всех без разбору строительных организациях. Отказы в крупных компаниях, шабашки разнорабочим, просто чтобы хватило денег на съем комнаты в столице. Позади нечестные заказчики и фирмы однодневки. Огромный конкурс и первый настоящий объект. Талгат честно оттопал свой путь к должности ведущего инженера. По дороге успел жениться на божественно красивой женщине – москвичке, спортсменке и развестись с ней по причине некрасивого, банального блядства последней.

Тридцатипятилетний холостяк с идущей в гору карьерой, собственно/ипотечной квартирой и мамой, делающей дырку в голове даже из далекой Уфы — «когда ты мне уже невестку привезешь? Вот твой младший брат и то…»

Жениться Талгат в ближайшее время не собирался. Его встречал амбициознейший проект Компании и симпатичная секретарша, с которой теоретически можно неплохо провести время.

Практика оказалась значительно приятнее всякой теории. Талгат и сам не успел заметить, как с головой втянулся в бурный роман. С Джамалой было интересно, страстно и сытно, спокойно, когда хотелось спокойствия, весело, когда душа требовала праздника. На нее заглядывались все подряд, начиная с Ложкина, но она сумела сохранить дистанцию и дружеские отношения, а еще очень помогала в работе, оказавшись не просто секретаршей, а толковым помощником и гидом в Городочно-Филиальной действительности.

Он и сам теперь чувствует себя дебилом из-за того, что повелся на Золотаревскую «правду». Написал ей гадостей вместо того, чтобы приехать и хотя бы поговорить.

«Нам ведь не пятнадцать и понятно, что у каждого уже было свое прошлое», — задним умом мы все сильны, а ты попробуй быть умным и рассудительным сразу, когда ярость с ревностью застилают глаза. А все почему?

«Да потому, что она не чужая мне больше! — сам себе кричал Талгат в идеально размеренной собственными правилами жизни, внутренней комнате души. — В сердце она уже, как бы старомодно это ни звучало! Поселилась там и живет. Черт побери! Да, люблю я ее! Но и нарушить правила — себе изменить… не могу!»

— …Видела? Ее? — после долгого молчания спрашивает Ольгу уже в машине на пути в офис. По сути, прошли всего сутки, чуть больше.

Талгат не писал и не звонил. Джамала молчала тоже. Несколько отвратительных фраз Талгата так и висят между ними. Жаль, что из человеческой памяти их невозможно так же легко удалить, как из электронной смартфонной.

Кампински согласно кивает.

— Да, вчера вечером. Плачет.

Пьяный Ложкин пожимал плечами и рассуждал, глядя в стакан.

— Золотарев всем расписывает, какая она в этом деле жрица, даже завидно. — Он, причмокивая, пил свое пиво, утирая губы тыльной стороной ладони, и поднимал на Исина мутный взгляд. — Ты счастливчик, тебя она первым выбрала. Только чего взъерепенился? Ты же не жениться на ней собирался? Да?..

— Давно дружите? — в Талгатовом голосе Ольга слышит тщательно скрываемую настороженность. Мысленно хмыкает «ревность и сплетни созданы друг для друга!»

— Еще со школы, с первого класса, — в своем ответе старается скрыть снисходительность и буквально прикусывает язык от следующего вопроса.

— А при чем здесь Рита?

Собираясь с мыслями, Ольга сетует на «невозможный утренний московский трафик».

— Она – та самая обсуждаемая девушка Филиала, которая бросает нашего Золотарева, — как может осторожно формулирует свой ответ.

По мере понимания лицо Талгата вытягивается в удивлении.

— Которая с нами тогда?

Ольга кивком подтверждает правильность:

— Тоже да. Теперь понимаешь, почему Мишка так взбесился? Они всем семейством хотят ее задавить, а мы, вроде, помогли ей.

— Не, не очень, — «думает» вслух Талгат, — но… очень может быть.

Ольга не мешает ему, мысленно гоняя собственные сомнения — сказать ли всю правду? И какими личными неприятностями еще это может грозить?

— Собрание переносится в Городок, — Талгат читает вслух поступившее на «загрузившийся» смартфон сообщение.

— Да ну?! — Ольга вспоминает, что не смотрела сегодня ни почту, ни сводки и вообще не знает, где ее «гаджет».

— Ну да, — Талгат перенабирает «секретариат».

Комментарий к 27 Санджовезе – с латыни Sanguis Jovis кровь Юпитера. Один из самых распространенных сортов винограда в Италии.

====== 28 ======

Когда после вчерашнего собрания зал опустел, Вера с Ольгой скрылись в одном направлении, Талгат в другом, а все прочие в третьем, Миша остался для личного знакомства с новоназначенным куратором. Алешин поддержал предложение «по кофе». В результате Золотарев одним из первых узнал об изменении в графике совещаний и встреч.

— Много чего узнал, — на завтрак он пришел к родителям, где своим внезапным появлением едва не довел отца до инфаркта.

— Ты?! Ты же в Москве должен быть сейчас? — подавился своим кофе Никита Михайлович. Нина Андреевна строго сузила глаза.

— Я вчера ночью вернулся, — свежий, выспавшийся, выбритый и как никогда готовый к профессиональным свершениям, Миша садится к столу. — Мам, можно мне тоже кофе?

— Алешин сегодня прибудет, — намазывая масло на хлеб, делится сын. — Наверное, по времени, вместе с Кампински, если не раньше. Нужно подготовить ему встречу. Я обо всем позабочусь и кое-какие распоряжения уже дал.

Его слова прямо эликсиром молодости и бессмертия проливаются на душу пожилого отца.

— Исин, похоже, не в курсе. Все придется самому, но я справлюсь.

— Кто у нас в кадрах сейчас? — Миша искоса поглядывает на Никиту Михайловича. — Нужно уволить Таджичку.

Нина Андреевна, присутствующая все это время здесь же бессловесным свидетелем, переводит на мужа взгляд, буквальной кричащий от удивления.

Последний хмыкает, крякает, мысленно взвешивая ход сына на «за» и «против».

— И я отдал юристу на проверку наш, ее ипотечный договор. — Михаил добивает родителей внезапно проснувшимся «здравым смыслом». — Сдается мне, там здорово переплачено. Хочу разобраться.

Перед работой решает еще один вопрос. Покупает букет цветов, коробку сладостей, подъезжает к старинному дому в историческом центре.

«Диана сказала, что Рита сейчас в Городке», — он стучит в дверь.

— Рит, это я, — как может мягче отвечает на настороженное «кто?» из-за двери. — Я ничего, ты не подумай. Я просто Сонечке сладкого… давно не видел ее.