Путешествие Иранон (СИ) - Альсури Мелисса

Задержав дыхание, я из последних сил преодолела последний путь до следующей двери, за стеклянными вставками напротив на миг мелькнуло нечто красное. Голос южанина прорезался сквозь шум металла.

— Дура! Он все равно рано или поздно вернется сюда! Ты — врата! Врата и путь!

НЕТ!

Мой демон рядом взвыл, словно раненый, встревоженный, в его голосе отразилось столько отчаяния и паники, что сердце мгновенно стиснула тревога. Случилось что-то страшное, но я всё еще не понимала, что именно. Толкнув неподатливые дверцы, я услышала короткий болезненный вскрик Давида.

Неужели я опоздала?

В глаза бросились красные пятна, замершие на каменных плитах. Раскаленное добела копье легко пронзило живот. Южанин с ужасом и неверием смотрел на ту, что, пригвоздив его к месту, склонилась сверху, вгоняя метал глубже в горелую плоть, и я бы ни за что не поверила в такое совпадение, но именно ее невероятно сильно любил создатель этого мира.

— Твой проклятый идол будет забыт и похоронен.

— Не так просто, таких, как я… мы все…

— Грязь под ногтями!

Ответом Серафине стал очередной надрывный крик боли. Пальцы южанина попытались обхватить оружие. Жар был настолько сильным, что остановил кровь в ране, но вместо пореза, судя по мерзкому запаху гари, заживо выжигал внутренности.

Иранон, он умирает!

Я бросилась к Давиду раньше, чем смогла в полной мере осознать это, ноги слепо несли меня вперед, в то время как разум словно охватило агонией. Мундус был разъярен.

Стой! Не смей его спасать!

Я обещала…

Короткая вспышка чужой магии, чужой воли и силы на миг закружила голову, тормозя и сбивая с толку. Виски сдавило почти невыносимо. Пришлось остановиться хотя бы на мгновение, пока Дэми выступил первым. Его громадные зубы сомкнулись на руке Серафины потянув подальше от Давида.

Прикажи ему отступить! Не трогайте ее!

Видя перед собой лишь красную пелену, я кое-как добралась до тела южанина, почти вслепую, ориентируясь лишь на тяжелое хриплое дыхание. Сев на колени и нащупав вздымающуюся грудь, я впервые коснулась обжигающего копья.

— Уходи… Глупышка…

Я предупреждаю последний раз, пока ещё не поздно, слышишь, Иранон!

Прикусив губу, я мысленно набралась смелости, руки предательски дрожали, Давид, слабо сопротивляясь, попытался убрать их, но этого оказалось мало даже для меня. Из его лёгких вырвался жуткий, болезненный кашель.

— Не надо…

Оторвав второй рукав своей рубашки, я обмотала им ладонь. Ещё час назад не поверила бы в то, что собиралась сделать. Едва примерившись к грозному оружию, я со всей силы схватила ручку посередине и потянула к себе, даже не надеясь вынуть его с первого раза. Острие крепко засело в камне, но я упорно повторяла движения, горестно ощущая с какой лёгкостью этот металл прожигает даже защищённую кожу.

— Уходи… Уходи… Оставь… оставь меня…

Мои попытки приносили южанину безумную боль, выкручивая тело в жуткой судороге и заставляя его едва ли не задыхаться при каждом движении копья внутри. Руки горели почти невыносимо, времени, предоставленного демоном, отчаянно не хватало. Мне нужна была помощь Дэми или хотя бы еще пара минут, но Давид предложил другой выход:

— Копье… оно исчезнет… если Сэра не сможет…

Не вздумай. Я не прощу тебе этого, Иранон, ты навсегда потеряешь свою связь с домом и никогда не вернешься назад. Больше не рассчитывай на мою помощь.

Голос Мундуса был жесток и строг, и я ощущала отголоски его гнева, но не нашла в себе сил отвернуться, уйти и забыть о давнем договоре, бросив южанина на погибель. Я отчетливо чувствовала, что делаю всё неправильно, не так, как оно должно было случиться, не так, как задумывала свою жизнь, но иного выбора сделать просто не сумела.

Обернувшись к девушке, я увидела громадные тяжелые чаны с землей, гулко крутящиеся во власти своих механизмов, прибитые к стенам, а между ними, там, где люди должны были наблюдать за конвейерной лентой, шарахнулся в темноту демон. В ладони Серафины блеснуло новое оружие.

— Простите.

Обернувшись к девушке, я увидела громадные тяжелые чаны с землей, гулко крутящиеся во власти своих механизмов, прибитые к стенам, а между ними, где люди должны были наблюдать за конвейерной лентой, шарахнулся в темноту демон. В ладони Серафины блеснуло новое оружие.

Вытянув руку, я воспользовалась своей магией и заученным жестом приманила к себе всё то, что находилось в большой металлической чаще. Не выдерживав давления, многочисленные шарниры дрогнули, натужно заскрипели, со звоном заклепки вылетели из пазов. Огромная механическая туша накренилась, вырывая с мясом остаток стены. С оглушающим грохотом всё полетело вниз. Хрупкая фигура девушки дрогнула, дернулась ко мне в последней попытке избежать своей участи, но отломанные громоздкие куски опередили ее, скрыв за собой и смяв конвейерную ленту рядом.

Всего минута, каких-то несколько секунд, и шум затих, оставив провал в кирпичной кладке и поднявшееся облако пыли. Где-то в соседних залах послышались встревоженные голоса работников. Запахло гарью и дымом, но теперь от труб с улицы, а не от тела Давида. Копье в его животе, скорбно погаснув, пропало.

Ты предала меня, Иранон. Ты не достойна вернутся домой.

Я…

Чудовище, хуже всех прочих.

В голове снова вспыхнула боль, разъедая сознание и словно с корнями вырывая что-то важное, чему я еще не могла подобрать слов и в полной мере понять. Разочарование, такое горькое и острое прокатилось по венам ядом. Я оказалась ослеплена, бескровна, но только на мгновение, пока внутренняя тревога и голос демона не поторопили меня.

Лекарство, нам нужно исцеление, хотя бы немного.

— Да-да…

Опустившись на колени, я поняла ладонь к рогам, пальцы неохотно приняли нужный облик. Видя перед глазами жуткую, совершенно точно смертельную, опаленную рану, я пыталась представить сколько магии понадобится, чтобы хотя бы просто приблизить друг к другу края. Когти легли ближе к основанию, наверное, половины должно было хватить, но стоило лишь надавить на прозрачный кристалл, как с тихим пугающим треском у меня в руке остался целый, настолько целый рог, что кровь тонкой окантовкой краснела на самой широкой части.

— Ничего… я… они вырастут… вырастут же, всегда вырастали.

— Иранон…

Давид с ужасом посмотрел на меня, его побелевшие губы едва шевельнулись. Казалось, будто вся кровь покинула его плоть, отголоском задержавшись в покрасневших белках глаз. Темные круги очертили глазницы, а рана настолько пугала своим видом, что случайный зритель не сомневался бы в гибели южанина.

— Потерпи, пожалуйста.

С силой разломив рог напополам, я стиснула одну часть и размолола в руках, осыпая рваные коричневые края живота. Некогда послушная и сильная магия неохотно начала стягивать повреждение, кое-где довольно мучительно избавляясь от закаменевшей корки, позволившей Давиду протянуть так долго. Сжав зубы, южанин терпел как мог, глубоко дыша и вцепившись в остатки своего наряда. С улицы послышались новые, незнакомые голоса. Сквозь стон Давид зло выругался и чуть не зарычал наравне со своими тварями:

— Блэ-эквуды.

— Что? Откуда?

— Хотел бы я знать… боги… уходи, оставь меня.

— Не теперь, уже поздно. Деми, подними его, мы пойдем к домику. Я думаю, сейчас уже можно.

Демон послушно булькнул, но едва ли снова собрался в форму собаки, показалось, что еще немного, и он больше не встанет, окончательно погибнув в попытке спасти нас. Недолго думая, я притянула к себе Деми и отломила часть рога ему для восполнения сил. Давид осуждающе глянул на меня, по его мнению, я наверняка поступала расточительно, ну и пусть, главное, теперь Деми может снова помогать, тихонько урча в качестве благодарности.

Кое-как втянув южанина на широкую черную спину, демон обратился подобием лошади, придерживая тело Давида отростками и двинувшись на улицу трусцой через ближайший выход с фабрики. Стоило нам переступить порог, как двери полуразрушенного зала хлопнули, некогда знакомый голос четко отдал приказы: