«Отречемся от старого мира!» Самоубийство Европы и России - Андрей Буровский

Но оказалось, боялся Керенский напрасно. На его стороне были по крайней мере три силы:

• убежденные социалисты и демократы, для которых Корнилов был «солдафоном» и «реакционным генералом»;

• сторонники утопической революции;

• расхристанная полупьяная масса солдат петроградского гарнизона, солдат на фронте, балтийских матросов, городского люмпенства, уголовников и анархо-бандитов — те, для кого установление порядка означало социальную смерть.

Эти силы не дали Керенского в обиду.

Уже вечером 28-го поднимались враги Корнилова, предлагали свои услуги Временному правительству. С утра 29 августа началась раздача винтовок желающим, формирование рабочих дружин.

Керенский выпустил из тюрьмы большевиков, сидевших там после июльских событий. Они подняли Красную Гвардию. В результате возле Вырицы войска Корнилова остановили силы, в несколько раз превышавшие весь корпус Крымова.

А генералу Крымову Керенский 30 августа направил приглашение лично прибыть для переговоров. Приглашение было передано через полковника Самарина: приятель Крымова, он занимал должность помощника начальника кабинета Керенского. Войска могут двигаться на Петроград, только вступив в гражданскую войну с разношерстными защитниками Временного правительства. Крымов поехал в столицу. О чем они беседовали с Керенским, неизвестно. Известно, что пока начальник отсутствовал, войска удалось разагитировать и разложить, и они окончательно встали под Лугой. Еще известно, что вскоре после ухода от Керенского сорокашестилетний генерал Крымов застрелился.

Одновременно в армии поднялся стихийный мятеж против Корнилова. Офицеров, известных как его сторонники, убивали и изгоняли. Солдатские комитеты отстраняли офицеров от власти, расстреливали непокорных.

Военно-революционный комитет, в составе социалистов и анархистов, фактически изолировал Ставку от остальной армии. Управляемость упала до нуля, армия митинговала и разваливалась.

Ему предлагают поднять уже настоящий мятеж силами Корниловского полка. «Передайте Корниловскому полку, — отвечает Лавр Георгиевич, — что я приказываю ему соблюдать полное спокойствие, я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови».

Ему предлагают покинуть Ставку и бежать. Отказывается.

В конце концов, глава Генерального штаба генерал Алексеев соглашается стать представителем Керенского. Он признает Керенского новым Верховным главнокомандующим, от его имени 1 сентября 1917 арестовывает в Ставке генерала Корнилова и его сподвижников и отправляет арестованных в Быховскую тюрьму — переделанный для военных целей бывший католический монастырь.

За жизнь арестованных есть основания опасаться, Но внутренняя охрана поручена сформированному Корниловым Текинскому полку. По мнению многих, Алексеев спасает жизнь Корнилову и его сторонникам. В дальнейшем Алексеев и Корнилов находились в самых лучших отношениях.

Для расследования «мятежа» была назначена следственная комиссия. Керенский и его новые сторонники, Совет рабочих депутатов, требовали военно-полевого суда над Корниловым и его сподвижниками и скорейшего их расстрела.

Но члены следственной комиссии не находили в действиях арестованных никакого состава преступления.

18 ноября, когда армия окончательно развалится, а большевики поставят своего Главкомверха Крыленко, председатель следственной комиссии Шабловский, основываясь на данных следствия, освободил всех арестованных, кроме пятерых: самого Корнилова, Генерального штаба генерал-лейтенанта Александра Сергеевича Лукомского (1868–1939), генерал-майора Ивана Павловича Романовского (1877–1920), Деникина и Генерального штаба генерал-лейтенанта Сергея Леонидовича Маркова (1878–1918).

Этих пятерых велел освободить Верховный главнокомандующий Духонин 20 ноября 1917 г., за считанные часы до своего зверского убийства.

Что тут сказать? Наметившийся было блок правых и социалистов канул в небытие. Менее чем через два месяца Временное правительство, предавшее своих военачальников, будет низложено большевиками и в свою очередь окажется в роли арестованного.

Само же Временное правительство оказывается в полной зависимости от Советов, фактически — от большевиков. Интересно мнение Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской (1843–1934), эсерки, начинавшей еще в 1874 г. хождениями в народ. «Бабушка русской революции» хорошо относилась к Керенскому и, по ее собственным словам, «сколько раз я говорила Керенскому: Саша! Возьми Ленина! А он не хотел. Все хотел по закону… А надо бы посадить их на баржи с пробками, вывезти в море — и пробки открыть… Страшное это дело, но необходимое и неизбежное».{232}

Большевики же готовят новый переворот. Ведь «Тактика большевиков есть тактика Бакунина, а во многих случаях просто-напросто Нечаева».{233}

Сначала назначали восстание на 15 октября. Потом пришлось переносить. 18 октября Лев Борисович Каменев (настоящая фамилия Розенфельд; 1883–1936) и Зиновьев пишут в «Новой жизни», что подготовку восстания до съезда Советов считают ошибочной. Ленин пришел в ярость и требовал исключить обоих из партии, но ЦК счел, что «не произошло ничего особенного».

Самое же интересное, что подготовка к восстанию открыто обсуждается в печати, а правительство по прежнему не делает решительно ничего.

Сценарий обычный: 9 октября прошел слух об отправке части Петроградского гарнизона на фронт. Большевики и анархисты активно используют и распространяют этот слух, добавляя новый: Керенский собирается сдать Петроград немцам. Чтобы противодействовать этим его предательским планам, большевики и другие социалисты создают Военно-революционный комитет (ВРК). Всем было очевидно, что ВРК занимается подготовкой переворота, но никто не препятствует.

Конечно же, большевикам очень помогают старые хозяева. Есть потрясающий рассказ владелицы конспиративной квартиры М. В. Фофановой: «Эйно спросил: „Владимир Ильич, а не подавят нас присланные с фронта войска, как в июле?“ Вдруг Владимир Ильич встал, положил руку на бедро и, слегка наклонившись к Эйно, сказал: „Немцы не позволят Керенскому снять с фронта даже одного солдата“».{234}

В точности как в июле, немцы начали наступление точно перед переворотом. Более того — в Петрограде во время переворота было много германских солдат, переодетых во флотскую форму. Большинство экипажей кораблей Балтийского флота, даже поддержавшие большевиков, прибыли в Петрограф с опозданием. Немцы и финские сепаратисты в русской матроской форме хорошо «вписались» в ситуацию.{235}

Все висело на волоске, вопрос был только — когда выступать. 24 октября Керенский велел юнкерам занять важнейшие пункты города. Захватили и большевистскую типографию.

Большевики легко отбили типографию и в срок выпустили очередной номер газеты «Рабочий путь». Началось…

Что характерно для всех гражданских войн, участвовало в событиях очень немного людей. ВРК имел под ружьем лишь 2500 солдат и около 2000 красногвардейцев. Число немцев и финнов неизвестно.

У правительства нет и этого: всего около 2000 курсантов и юнкеров. Гарнизон же объявил себя нейтральным.

Новый начальник Генерального штаба генерал Алексеев предложил Керенскому собрать офицерские части… Тот отказался. Потом он будет говорить, что офицерство мстило ему за Корнилова, и потому не пошло воевать. Но изначально отказался он сам.

Керенский требует от Предпарламента резолюции, осуждающей «состояние восстания», и полной поддержки действий правительства. Предпарламент принимает очень уклончивую резолюцию.

После этого Керенский под предлогом встречи войск, верных правительству, бежит на фронт в машине американского посла.

Вечером 24 октября большая часть петроградской инфраструктуры была у большевиков. А город жил совершенно обычно: гарнизон сидел в казармах, по улицам шли мирные прохожие.

«Буржуазные классы ждали баррикад, пламени пожаров, грабежей, потоков крови. На само деле царила тишина более страшная, чем все грохоты мира. Бесшумно передвигалась социальная почва, точно вращающаяся сцена, унося вчерашних господ в преисподнюю». Так писал Троцкий, очень в духе анабаптистов и коммунаров к месту вспоминая преисподнюю.

В 3 часа 30 минут 25 октября отряд моряков с крейсера «Аврора» взял Николаевский мост — последний, бывший в руках временного правительства. К 18 часам 25-го Зимний полностью окружен.

Кто защищает Зимний дворец? 400 юнкеров 3-й Петергофской школы прапорщиков, 500 юнкеров 2-й Ораниенбаумской школы, отдельные юнкера из Николаевского инженерного, Артиллерийского и других училищ, отряд студентов из 20–30 человек, 130 женщин из «батальона смерти», 40 георгиевских кавалеров из Отряда комитета увечных воинов.