«Если», 2004 № 12 - Кирилл Бенедиктов

Альфред Бестер со свойственной ему парадоксальностью в рассказе «Перепутанные провода» изобразил мир, в котором США после второй мировой войны оказались под властью Японии. Однако на жизни американцев подобная военно-политическая пертурбация практически никак не отразилась — ну, разве что японцев в Америке стало чуть больше. В числе других заметных произведений, посвященных альтернативной второй мировой войне, назовем классический роман «Человек в Высоком Замке» Филипа Дика, рассказ «Чайки над Кремлем» Даниэля Клугера и сериал «Одиссей покидает Итаку» Василия Звягинцева. Впрочем, эпопею Звягинцева трудно отнести к «стандартной» АИ, поскольку герои романов, странствуя по времени, активно вмешиваются в ход истории, корректируют и изменяют ее. Сериал российского фантаста представляет собой некое новое направление АИ, которое условно можно назвать «принудительной историей».

В. Звягинцев не единственный, в чьих романах история корректируется вмешательством «извне». В одной из лучших повестей 1980-х «…и медные трубы» Севера Гансовского странник во времени, оказавшись в XVIII веке, поднимает восстание против Екатерины II, вооружив своих сторонников автоматическим оружием. В «Русских сказках» Романа Злотникова исход гражданской войны тоже решают пришельцы из будущего. К этому же типу АИ относится, пожалуй, и трилогия о Гроне («Обреченный на бой», «Смертельный удар» и «Последняя битва») того же Романа Злотникова: наш современник, спецназовец, оказавшись в бронзовом веке, успешно создает империю, правда, в отличие от героев В. Звягинцева, уповает он только на собственные знания и опыт.

Конечно, альтернативная история — поджанр именно фантастики. Реальная история все еще не знает сослагательного наклонения. Хотя с понятием «время» человечество до сих пор не разобралось. Большинство ученых придерживается мнения, что время линейно и одномерно. Правда, всегда оговариваются: «Считается одномерным, пока не доказано обратное». Потому что поведение элементарных частиц не вписывается в законы с одномерным временем. А человек, который, казалось бы, мог объяснить противоречия — Альберт Эйнштейн, — довольно быстро свернул работу по созданию единой теории поля-пространства-времени, объяснившись весьма туманно: человечеству-де слишком рано знакомиться со следствиями, вытекающими из новой теории.

Известный советский инженер-авиаконструктор Роберт Бартини почти одновременно с Эйнштейном высказал довольно смелую гипотезу: время, как и пространство, трехмерно. Иначе говоря, если наш мир расположен на некоей временной линии «вперед-назад», то справа и слева от нее располагаются точно такие же линии альтернативных миров, мало чем отличающихся от «нашей» Земли — ну, разве что история там могла пойти иным путем. Конечно, конструкция Бартини — пока лишь гипотеза, которую ни доказать, ни опровергнуть невозможно, но зато благодаря ей целое литературное направление обретает некую наукообразную «почву». И на окрик: «Историю нельзя менять!» — писатель может ответить: «Да, нельзя. Но в произведении описан иной мир, параллельный — на целых пять минут справа от линии нашего времени!»

Экспертиза темы

Существует ли в истории некая узловая точка (или точки), в случае «корректировки» которой человеческая цивилизация могла бы пойти совсем иным путем?

Андрей СТОЛЯРОВ:

Любое развитие — личности, общества, цивилизации, развитие научного, мистического или художественного познания — представляет собой чередование хаоса и порядка.

И вот тут мы обращаемся к ситуации выбора. В период хаоса, в период фазового перехода между двумя структурными парадигмами, когда реальность — например, реальность исторического бытия — претерпевает разрыв, существует принципиальная множественность будущих состояний. Говоря иными словами, существуют разные ветви развития, и включившись в одну из них, мы тем самым закрываем все остальные.

Мифологическое сознание выражает это метафорой: «Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — жизнь потеряешь».

Интересно, что рациональный выбор в такой ситуации невозможен. Это хорошо иллюстрирует уже давно известный в науке «феномен карандаша». Если карандаш поставить строго вертикально на острие, то он все равно упадет в ту или иную сторону. То есть он сделает выбор, исключающий все остальные. Казалось бы, учтя начальные факторы, можно предсказать, куда именно он упадет. Однако еще А. М. Ляпунов подсчитал, что точность, которая при этом требуется, равна экспоненте е в степени минус 100. Такая точность в нашей реальности просто недостижима. Все физические величины, с которыми имеет дело наука, масштабы времени и пространства, расположены в интервале от 10-50 до 10+5°. В результате обретает смысл исторический анекдот о том, что Наполеон проиграл битву при Ватерлоо лишь потому, что страдал в этот день насморком. Не будь у него простуды, история Европы пошла бы другим путем.

Вообще, точки бифуркации, точки ветвления, зоны неосуществленных возможностей лучше всего заметны в масштабах геополитики. «Средний мир», мир ньютоновских законов истории, более нагляден, чем микромир личности или мегамир глобальной цивилизации.

Представляется, например, очевидным, что Россия даже после поражения в Крымской войне могла бы не продавать Аляску Соединенным Штатам. Конечно, удержаний столь отдаленных и малопривлекательных тогда территорий потребовало бы громадного напряжения сил, зато геополитический расклад современности оказался бы, вероятно, совершенно иным.

Также представляется очевидным, что приход большевиков к власти в результате Октябрьской революции 1917 года не являлся жесткой исторической неизбежностью. В конце концов аналогичные социальные крайности в Венгрии, Германии, Финляндии и некоторых других странах были вполне успешно элиминированы. Развитие России в качестве капиталистического государства, смещенного, по-видимому, к социал-демократии, но все-таки избежавшего «диктатуры пролетариата» — это тоже несбывшийся исторический вариант.

Неосуществленными версиями бытия только по XX веку и только в части, касающейся нашей страны, на мой взгляд, являются победа Российской империи в Русско-японской войне, поражение большевизма, победа Л. Троцкого во внутрипартийной борьбе со Сталиным, англо-франко-советский союз против Гитлера (вместо Мюнхенского соглашения), постепенная перестройка социализма (вместо обвальной приватизации). Можно также предположить временную победу ГКЧП в августе 1991 года, временную победу Верховного Совета России в октябре 1993 года, «промежуточные» между Б. Ельциным и В. Путиным фигуры политического руководства.