Битва полчищ - Александр Рудазов

Через несколько секунд на месте относительно небольшого демона высилось бесформенное месиво. Мерзкая клокочущая каша со множеством длинных черных щупалец, склизких утроб и коротенькими козлиными ногами. Принявший форму Великой Матери, Шаб-Ниггурат страшно вспучился, издал болезненный рев и разом изверг из своих утроб десяток Двурогих. И еще десяток. И еще.

Едва отряхнувшись от слизи, новорожденные демоны вскочили и ринулись в бой. Закружили вокруг кошмарного родителя, повинуясь каждой его мысли, точно автономные руки.

А Шаб-Ниггурат рожал все новых и новых…

ГЛАВА 37

Превозмогая боль, Логмир кое-как утвердился на ногах. Железнобокое чудовище злорадно скалилось ему в лицо. Клевентин не торопился — теперь он мог позволить себе не торопиться. Он победил. Наглец повержен и растоптан — можно и вознаградить себя за пережитое унижение.

— Ты остался без меча, герой! — ехидно произнес Клевентин.

— Волк и без зубов — волк, воин и без меча — воин, — пожал плечами Логмир. — И потом, у меня есть еще один.

Сказав это, он резко крутанулся на пятке, чиркнул Флеймом по уродскому колдуну и тут же отпрыгнул назад, спеша уйти от железных клыков.

Одни боги знают, чего ему это стоило. Обожженные ступни взвыли таким страданием, что Логмир едва только не застонал. Он понял, что драться дальше не сможет. Колдун-то жив-здоров, сожрал беднягу Рарога и радуется. Сволочь.

— Слушай, я тут об одном срочном деле вспомнил… — спохватился Логмир, беря низкий старт. — Давай все-таки в другой раз, ладно?

— А ну, стоять!!! — проревел Клевентин, взмахивая всеми четырьмя клешнями. — Ежовое Поле!!!

На полном бегу Логмир запнулся, страшно закричал и повалился на бок. Земля на сотню шагов вокруг ощетинилась стальными шипами — крошечными, но очень острыми. Эти иглы не проткнули бы сапоги из сыромятной кожи, но теперь, когда их подошвы сгорели на раскаленной спине колдуна…

Теперь ступни Логмира не только горели огнем, но еще и кровоточили. Легконогий герой стал не таким уж легконогим. Он попытался ползти на руках, но везде, абсолютно везде торчали проклятые иглы. Некуда было опереться, не за что схватиться. Закусив губу, Логмир перевернулся на спину — так он хотя бы мог видеть подступающую смерть.

— Я знал, что жирное вредно для здоровья, но не думал, что к людям это тоже относится… — пробормотал он.

Клевентин внимательно осмотрел корчащегося закатонца. Теперь он точно далеко не убежит. Колдун рассеял большую часть игл, но только не те, что находились вокруг Логмира. Их он, напротив, заставил подрасти, создав подобие клетки.

Логмир поднял катану, чтобы смахнуть дурацкие жердины, но те угрожающе зазвенели, обрастая иглами, точно кактусы. Сейчас Клевентин мог просто усилием воли превратить Логмира в бесформенное кровоточащее решето.

Но он пока еще смаковал момент. Была у Клевентина Предателя такая маленькая простительная слабость. Когда он натравил на владыку Креола Пятое Заклинание, тоже не смог отказать себе в удовольствии поглумиться напоследок. Очень уж хотелось, чтобы враг понял, что он проиграл, а Клевентин победил. Клевентин, Клевентин, Клевентин! Тот самый Клевентин Придурковатый, которого все и всегда недооценивали, помыкали, держали за прислугу!

Жаль, что ни Бестельглосуд Хаос, ни Яджун Испепелитель так и не узнали, каков он на самом деле. Яджуну Клевентин вполне мог это объяснить, когда тот вернулся в облике огненного элементаля, но предпочел смолчать. Неблагоразумно злить чудище с комком пламени вместо мозгов.

— Ну что, ваше величество, скажете что-нибудь напоследок? — елейным голосом спросил Клевентин.

— Эй, жиробасина, а слабо снова человеком-то стать? — хмыкнул Логмир. — А то победил железной страховидлой — и все, герой теперь? Так-то любой дурак может…

На «слабо» Клевентин никогда не ловился. Он всегда предпочитал переосторожничать. Сначала ударить, а уж потом хвастаться. Но если противник уже повержен, лишен оружия, не может двигаться… почему бы и не показать ему, что Клевентин Император никого не боится?

Да и потом, он все равно уже собирался возвращаться в нормальный вид. Его полная боевая форма очень эффективна, но таскать ее довольно утомительно. Маны много выжирает, да и просто неудобно.

И Клевентин в блаженном настроении духа начал сокращаться в размерах. Уменьшаться, худеть, сбрасывать лишние руки, менять железо на мягкую плоть…

…пока процесс не прервался страшной болью!

Клевентин пораженно опустил взгляд. Его колдовской плащ окрасился красным, а из боков выпирали две сиреневые железки… катана Логмира! Слева — острие, справа — рукоять! Проклятая штуковина разорвала Клевентину живот, разворотила в кашу все органы!

— А на кой хаб жрешь всякую дрянь, дурило? — радостно гыгыкнул хозяин клинка.

Обливаясь кровью, колдун упал на колени. Он не мог поверить, что так глупо вляпался. Не мог поверить, что судьба поставила такую коварную подножку.

Ведь среди всех своих способностей Клевентин Предатель больше всего гордился умением работать с металлами. Он создавал их и уничтожал, заставлял менять форму и принимать новые обличья. Еще в юности он обучился искусству шпагоглотания. Клинки, попавшие в его чрево, исчезали бесследно, сами становились частью колдуна. Он мог переварить любой металл.

Как выяснилось, кроме адамантия.

Но откуда он мог знать?! Откуда он мог знать, что проклятая сабля не растворится в его чреве, как все остальное?! Это же даже не настоящий адамант, а всего лишь его алхимическая имитация!

Слабеющей рукой Клевентин взялся за рукоять катаны. Вытащить… заживить… рану… Снова… перейти… в металл…

Но тут его шеи коснулось что-то холодное. Логмир Двурукий, сам не на шутку израненный, воспользовался заминкой мгновенно. Остроносый Флейм рассек колдовскую клетку и теперь упирался в жирное горло колдуна.

— Не… надо… — прошептал Клевентин. — Не… надо…

Он что есть сил пытался уцепиться за какое-нибудь заклинание, но разум был забит грызущей брюхо болью. Концентрация очень важна для успешного колдовства. А какая может быть концентрация, если у тебя вываливаются кишки?! Существуют колдуны, способные преодолевать самые страшные муки, отрешаться от всего, кроме бурлящей в жилах магии… но Клевентин к таковым не принадлежал. Слишком уж он всегда ценил комфорт и личное благополучие.

— Пощади… — жалобно попросил колдун.

— Не стоит зря унижаться, несчастный, — покачал головой Логмир. — Этой жизнью правит трагедия. Сегодня погибло много хороших людей, да и сам я, боюсь, уже не оправлюсь. Так чего же молить о пощаде? Все умирает в свой черед, над каждым правит судьба. Умри и ты с миром, жиробасина.

Клевентин недоверчиво заморгал. Никто и никогда еще не слышал подобного из уст Логмира Двурукого. Столь выспренние речи уместно звучали бы от какого-нибудь паладина, но Логмир?..

Впрочем, объяснялось это просто. Великий герой Закатона очень ценил свою славу и непременно хотел, чтобы после смерти число песен о нем только приумножилось. А потому он давным-давно сочинил себе несколько красивых предсмертных речей — на разные случаи.

Особенно он гордился той, что предназначалась для геройской гибели, прикрывая отступающих товарищей… даже жаль, что финальный исход оказался другим. Речь для врага, просящего пощады у смертельно раненного героя, была еще не до конца отшлифована.

Но что ж делать — имеем что имеем.

— Что-то я еще хотел сказать… — задумчиво произнес Логмир, погружая клинок в жирную шею колдуна. — Что-то хотел сказать… забыл, что именно, но наверняка что-то мудрое… Жаль, что забыл…

Ползунок раздвинул мандибулы и отрыгнул новую порцию едкой слюны. Слюна этого громадного гомункула разъедала любую плоть, точно желудочный сок чудовищной концентрации. Мурок Вивисектор ужасно гордился своим великолепным творением.

— Вперед, малыш, вперед! — нараспев выводил он, наигрывая на органчике двумя пальцами. — Вот молодец, умница моя!..

Гелал обернулся, недовольно глядя на эту чудовищную свору. Куклусов они истребляли, как соломенные снопы, и даже утукку приходилось тяжко. Воробушек одну за другой склевывал Птиц Лэнга, Ползунок растворял в кашу будх, а Глазастик соревновался в гляделках с Погонщиками Рабов.

Опять со всем придется разбираться архидемону. Как же это напряжно. Гелал терпеть не мог напрягаться. Он ни за что бы не оставил свой комфортный дворец и двести любимых жен, если б не личные причины навестить Рари…

Вот кабы здесь была хоть дюжина демонов из Господ, он перепоручил бы все им. Но здесь только Надзиратели. Двурогие сейчас режутся с паладинами, эг-мумии дуэлируют с колдунами, адские духи ведут взаимное уничтожение с плонетскими «Холмами», а Курильщики… Курильщик, кажется, остался всего один. Интересно, каким образом Креол Урский выманил у Великого Хана Кафа Правое Крыло Огня? Эти элитные ифриты-мамелюки опасны даже для Господ Лэнга.