Putin. His Life and Times - Филип Шорт

Он сказал ей в выражениях, поразительно похожих на те, которые он использовал пятью годами ранее по отношению к Наталье Никифоровой, когда размышлял об уходе из мэрии Санкт-Петербурга, что он не останется главой ФСБ навечно. Это была "интересная и почетная страница в моей жизни, которая когда-нибудь будет перевернута", - сказал он. Трегубова восприняла это как знак того, что у него нет более высоких амбиций, что, несомненно, и было тем посланием, которое он хотел донести.

Дело не только в том, что Путину было удобнее работать за кулисами. Это также давало ему больше свободы. Французская контрразведка DST была шокирована, обнаружив через некоторое время, что в 1999 году Путин, будучи главой ФСБ, инкогнито посетил юг Франции для семейного отдыха. Французские спецслужбы об этом не знали. В другой раз он позвонил послу Финляндии Маркусу Лире и попросил выдать ему визу, чтобы семья могла покататься на лыжах. Вместо того чтобы послать за ними своего помощника, как поступил бы любой другой человек на его месте, он явился лично, подъехав к посольству, по-видимому, один, на джипе, который он вел сам. Лира заметила, что, когда он уезжал, за ним незаметно выехала машина сопровождения. Тем не менее, это было настолько нестандартное поведение, что бывший офицер ЦРУ, служивший в Москве, рассказывая о случившемся, закатил глаза и разразился недоверчивым смехом. Однако то, что казалось немыслимым опытному агенту американской разведки, было именно тем, что сделал Путин.

Степашин был гораздо более ортодоксальной фигурой. За исключением четырех лет работы в ФСБ и ее предшественниках в начале 1990-х годов, он почти всю свою карьеру провел в МВД, занимаясь тем, что Путин с презрением называл милицейской работой. ФСБ, по мнению Путина, сохраняла "определенную чистоту", поскольку ей не приходилось постоянно иметь дело с преступниками.

Если Степашин был примирителем, продуктом бюрократической машины, то Путин был готов к самостоятельным и нестандартным действиям. Летом 1999 г. Ельцину предстояло определить не только, кто из них будет лучшим преемником, но и, что не менее важно в условиях, когда его собственная популярность исчислялась однозначными цифрами, у кого будет больше шансов быть избранным.

Находясь на посту главы ФСБ, Путин одновременно являлся секретарем Совета Безопасности, который он занял после увольнения Бордюжи в марте этого года. В этом качестве Путин должен был заниматься внешней политикой уже не как посредник или заинтересованный наблюдатель, а как лицо, принимающее решения. Для ельцинской администрации ключевыми вопросами оставались те же, что и в советское время: отношения с США и роль НАТО.

Когда осенью 1996 г. Путин прибыл в Москву, уже было ясно, что НАТО намерена принять новых членов из Восточной и Центральной Европы, однако публичного объявления об этом пока не было. В марте следующего года Ельцин встретился с президентом Клинтоном в Хельсинки и вновь предупредил, что расширение альянса может привести к возобновлению конфронтации между Востоком и Западом. В ответ американцы предложили сделать Россию полноправным членом "Группы семи", которая затем станет "Группой восьми". Последовали и другие косметические жесты, и в мае 1997 г. Ельцин отправился в Париж, чтобы подписать так называемый "Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между НАТО и Российской Федерацией", создающий официальную структуру для консультаций. Но это было молчаливое согласие перед лицом форс-мажорных обстоятельств, и когда в июле НАТО официально пригласила к членству Чехию, Венгрию и Польшу, российское противодействие не ослабло.

В то время Путин повторил официальную позицию России, согласно которой НАТО "не представляет прямой стратегической угрозы для России". Однако он добавил, что правительство должно воспользоваться возможностью модернизации вооруженных сил, уделяя особое внимание научным исследованиям и разработкам. Подразумевается, что он не считает, что НАТО обязательно останется неугрожающим навсегда.

В марте 1999 г., когда он возглавил Совет Безопасности, ситуация получила дальнейшее развитие. В том месяце три бывших государства Варшавского договора стали членами НАТО, в результате чего альянс под руководством США оказался на границе если не с материковой частью России, то, по крайней мере, с анклавом Калининград. В то же время война в Югославии, которая, казалось, была на пути к разрешению с подписанием Дейтонских соглашений, положивших конец конфликту в Боснии, неожиданно перешла в более опасную фазу. Новым очагом напряженности стало Косово - полуавтономный регион на юге Сербии, граничащий с Албанией и имеющий преимущественно албанское население.

В предыдущем году начались вооруженные столкновения между сербской армией и косовскими повстанцами, требовавшими независимости. Обе стороны совершали зверства, но сербы занимались систематическими изнасилованиями и грабежами. Симпатии Запада были на стороне косоваров, четверть миллиона которых, почти шестая часть населения, покинули свои дома, спасаясь от сербских солдат. Мирные переговоры в Рамбуйе под Парижем сорвались 18 марта, когда русские и югославы отвергли предложение о вводе миротворческого контингента НАТО. Шесть дней спустя, без санкции ООН, силы НАТО начали авиаудары по позициям сербской армии, в том числе по Белграду и другим югославским городам, чтобы заставить сербские войска уйти.

До этого момента Ельцин оказывал осторожную поддержку сербскому лидеру Слободану Милошевичу, но избегал действий, которые могли бы привести к втягиванию России в конфликт. Соединенные Штаты были столь же осторожны. Бомбардировки изменили ситуацию. Для русских сербы были славянами, которые на протяжении всей истории были их союзниками. Москва была возмущена агрессией Запада, тем более унизительной, что она была бессильна вмешаться.

Через два с половиной месяца Ельцину удалось достичь компромисса. Авиаудары были приостановлены, сербские войска выведены, а в Косово под эгидой ООН были введены миротворческие силы в составе 30 тыс. человек, состоящие из натовских и российских военнослужащих. Но самый опасный момент был еще впереди. Российский Генеральный штаб был возмущен тем, что американцы, похоже, воспринимали сотрудничество с Москвой как должное. Вместо того чтобы дождаться одновременного ввода войск НАТО утром 12 июня, как было оговорено, они накануне вечером направили колонну из 30 бронемашин для охраны единственного в стране аэропорта, расположенного за пределами столицы Приштины. Когда натовский контингент прибыл на место, он обнаружил, что аэропорт уже находится в руках России.

Позднее Путин утверждал, что, будучи секретарем Совета Безопасности, он санкционировал российскую операцию. По его словам, с предложением выступил начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин, и «я ему сказал: "Если вы считаете это целесообразным, делайте это»».

Его рассказ правдоподобен. Генерал Майк Джексон, британский командующий силами НАТО, писал впоследствии: «Это было напоминание о том, что русские все еще являются игроками на мировой арене, что к ним все еще нужно относиться с уважением». Это были именно те чувства, которые испытывал Путин. И он,