Анна Невиль-5 Ветер с севера - Симона Вилар

- Или я, - раздался голос Герика.

Викинги переглянулись. Эмма ощутила, что эти воины соперничают из-за нее. Это ее удивило, но и придало ей некоторую уверенность. Она не доверяла ни одному из них, но помнила древнее изречение - когда двое дерутся, радуется третий.

- Я поеду сама, - тихо, но твердо возразила она.

Ролло пожал плечами и, обхватив ее талию, легко подсадил в седло. Однако едва они тронулись в путь, как она закусила губы, чтобы сдержать стон. Через какое-то время она как будто приноровилась к поступи коня, однако каждый удар копыта отдавался в ее теле, причиняя тупую боль.

Теперь они вновь двигались через лес. Каменистая тропа то вела вверх, то спускалась в низины. Лошади, опасаясь осыпей, переступали осторожно, ища твердой опоры. Дремотно шелестели вековые дубы, щебетали птицы. С противоположного склона доносилась усердная дробь дятла. В колючем кустарнике среди осыпей орали сойки. Из-под копыт лошадей с шумом катились мелкие камешки. Норманны двигались в молчании - путь над обрывами не располагал к праздной болтовне. Эмма с силой натягивала повод лошади, не давая ей взглянуть вниз, где сквозь листву просвечивала вода и слышался шум водопада. Лошадь нервничала, приседала на задние ноги, упиралась. Болели руки, ременный повод врезался в пальцы. Она увидела, как Ролло, легко справляющийся с конем одной рукой, оглядывается на нее. Сейчас она и в самом деле жалела, что отказалась от места у него за спиной. Там было бы надежнее…

Наконец они миновали вершину холма, копыта коней, высекая искры, звонко застучали по гладкому камню, дорога стала спускаться под уклон. Внизу кудрявились буки, каштаны, глянцево-зеленый остролист, над ними высились дымчатые пирамиды серебристых елей. Они уже почти спускались в долину, когда им пришлось проехать под огромным дольменом, сложенным из таких гигантских гранитных блоков, что он напоминал ворота в замок великанов. Эмма заметила, с каким почтением и суеверным страхом глядят варвары на это сооружение, чертя в воздухе какие-то языческие знаки и шепча заклинания, и невольно усмехнулась. В этом она была сильнее - ее вера давала ей возможность снисходительно глядеть на бездушные алтари поверженных богов древности.

Еще ниже она разглядела остатки давно заброшенной каменоломни - темные, обвалившиеся отверстия пещер в отвесной гранитной стене. Левее возвышались еще несколько языческих каменных столпов, таких огромных, что приходилось вскидывать голову, чтобы увидеть их вершины, вознесшиеся над кронами деревьев. Один или два из них упали, рассыпавшись, и теперь лежали уродливыми остовами, утопая в зарослях папоротника и ползучего голубого барвинка.

В остальном местность казалась столь дикой, что только птицы да ящерицы могли облюбовать ее для проживания. Поэтому” когда из-за груды камней показалась лохматая сгорбленная фигура, кони викингов шарахнулись, испуганно заржав, а Эмма от неожиданности столь резко рванула повод, что ее конь вздыбился, захрапел, а сама она, не удержавшись в седле, сползла на каменистую осыпь.

Но оказалось, что это всего лишь старуха, одетая в ветхие лохмотья, столь древняя, что каменные столбы казались ее ровесниками. От нее несло смрадом тления, а безумно горящие глаза перебегали с одного варвара на другого. Но норманны уже опомнились, справившись со смущением, что их ухитрилось напугать столь безобидное существо.

- Убирайся с дороги, старая ведьма! - прикрикнул Герик, наезжая на нее конем.

Старуха вдруг зашипела и взмахнула клюкой у самой морды животного. Конь в страхе шарахнулся и заплясал, удерживаемый твердой рукой всадника.

- Проклятье на твою голову, трухлявая карга! - вскричал викинг. - Уйди, не заставляй меня поганить чистую сталь твоей гнилой кровью!

- Я бы не советовала тебе так торопиться, Герик Злой!

- Ты знаешь меня, ведьма?

Старуха, не отвечая, обвела взглядом викингов, задержалась на Ролло, потом с усмешкой взглянула на поднявшуюся г. земли девушку. Ее беззубый провалившийся рот растянулся в презрительной гримасе.

- Знаю ли я тебя, Герик? Я знаю все! Знаю и то, что ты везешь с собой свою смерть. И я бы не советовала тебе спешить, ибо твой час близок, и скоро, скоро демоны тьмы поволокут твою проклятую душу на свой шабаш. Ибо не на мне, а на тебе, кровопийца, проклятье!

Даже со спины Эмма могла определить, как напрягся Герик. Он дернул повод, задирая коню голову, и глухо, по-звериному, зарычал.

Старуха в испуге стала отступать, торопливо стуча клюкой, но Герик по осыпи догнал ее.

- Стой, старая гнилушка! - глухо выкрикнул он. - Уж не ты ли прокляла меня? Кровь Тора! Пусть моя смерть и близка, но твой час уже настал!

Он выхватил меч. Старуха пронзительно заверещала и кинулась прочь, пытаясь вскарабкаться выше, но скользила по осыпающейся щебенке, пока вновь не оказалась прямо перед Гериком. Викинг, не переставая рычать, одним взмахом снес ей голову. Страшный обрубок покатился по склону, распугивая гревшихся на солнце ящериц. Обезглавленное тело забилось в конвульсиях, разбрызгивая густую кровь.

Герик еще какое-то время кружил на месте, потом словно опомнился и стал неистово хохотать.

- Глядите - у нее алая кровь, а не черная! Вечно эти уродливые старые бабы пытаются изображать из себя колдуний и прорицательниц!

Он вытер клинок о гриву коня, швырнул его в ножны и с довольной ухмылкой оглядел своих людей. Взгляд его остановился на бледном, как мел, лице все еще стоявшей на земле девушки. Он улыбнулся еще шире и, поймав за повод ее лошадь, подвел к ней.

У Эммы дрожали руки, когда она попыталась сесть в седло. Повиснув на стремени, она сорвалась, едва не упав снова.

- Понятно, - кивнул Герик. - Дорога слишком длинна. Садись ко мне в седло, ты сможешь немного отдохнуть.

Эмма со страхом взглянула на кровавый след на гриве его коня, резко повернулась и направилась к Ролло. Ярл молча протянул ей руку и с легкостью втащил ее на лошадь, где она устроилась позади него.

- Вот теперь я вижу, что вы почти родня, - засмеялся Герик, но в голосе его был яд. Он хлестнул коня и понесся прочь.

Ролло, чтобы не отстать, пришпорил также и своего. Тот прянул так стремительно, что Эмма, повиснув на поясе Ролло, изо всех сил вцепилась в него. Когда же она наконец приноровилась к аллюру, то невольно поразилась тому, что толкнуло ее выбрать именно Ролло, как бы добровольно отдавая себя под его покровительство. Ролло попрежнему вызывал в ней неприязнь и страх, но Эмма чувствовала, что рядом с ним куда безопаснее, чем с учтивым Гериком, которого пролитая кровь так веселит.

Когда лошади сбавили ход, она разжала охватывающие стан Ролло руки и взялась за луку седла. Перед нею были отливающие шелком темно-русые волосы викинга. Порой они касались ее лица. Она еще чувствовала твердую упругость мужского тела, которое только что сжимала, и больше не испытывала прежнего ужаса от этой близости. И это не нравилось Эмме. Телесная мощь и врожденное обаяние этого полудикаря начинали подчинять ее, и она заставила себя вспомнить все зло, которое он причинил ей. Убитая мать, разграбленное аббатство в лесу, то, как он безжалостно отдал ее воинам, как издевался и унижал ее… Знакомое чувство ненависти вновь вскипело в ней.