Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары - Алексей Шепелёв

Ткачук замолчал, вопросительно глядя на мальчишку.

Серёжка молча сопел, в свою очередь настороженно глядя на учителя из-под чёлки.

Молчание длилось долго, каждый думал о том, что недосказано. Тарас Степанович признавался себе в том, что если бы посёлок всё же заняли пришедшие из-за реки националисты, ему бы всё равно не хотелось, чтобы оружие взяли в руки Серёжка или кто-то из его сверстников. Или даже ребята постарше. Ну, не детское это дело — убивать людей. Да и не дело это вообще. Но ведь не приднестровцы же пошли с оружием в руках на Кишинёв, чтобы устанавливать там свои порядки. Наоборот, это в их край чужие люди пытались принести "новый порядок" силой оружия. И остановить пришельцев добрым словом и ласковым взглядом было невозможно. Они-то не разбирали они кто перед ними — ребёнок или взрослый. В Бендерах, как говорили, расстреляли выпускной класс, целиком. Может быть, было бы лучше, если бы у десятиклассников были свои автоматы и гранаты?

Легко учить детей быть похожими на героев прошлых войн, когда над головой мирное небо. Но как же трудно потом смотреть им в глаза, если в дом приходит настоящая война, а дети ещё не успели вырасти…

А Серёжка думал о том, что даже если бы он мог найти слова для того, чтобы выразить то, что лежало у него на душе, то Тарас Степанович всё равно бы его не понял. И не потому, что директор — плохой человек. Наоборот, очень хороший. Но только он не понимает, да и не может понимать, что это означает: когда тебе только одиннадцать лет, а у тебя нет ни отца, ни матери. И не потому, что заболели и умерли, это другое. Даже несчастный случай, катастрофа какая-нибудь — тоже другое, потому что никто специально катастрофы не устраивает. А здесь — пришли, чтобы убивать, и убили…И теперь он никогда, никогда больше не увидит своих родителей…

Мальчишка почувствовал, что сейчас он либо расплачется, либо психанёт. Тарас Степанович, конечно, будет утешать, но всё равно в Днестровске его не оставят. И вообще, дорогу на позицию он может положить себе не слезами, а только смелостью. Ну, и хитростью, раз уж одной смелости недостаточно.

— Ладно, — сглотнув слёзы, сказал Серёжка охрипшим голосом. — Я поеду в Тирасполь. Не надо никого посылать. Честное пионерское, поеду и буду вести себя тихо.

— Вот и договорились, — подвёл итог Ткачук. Он не сомневался, что Яшкин не нарушит данное слово. Он только не подумал о том, что не убегать из Тирасполя Серёжка ему не обещал.

Поговорить перед обедом ребятам не удалось: Вен привёл в казарму врача. Господин Мика оказался низеньким лысым толстячком, своим видом и суетой показавшимся Серёжке похожим на жука. А вот на врача он совсем не походил: ни белого халата у него не было, ни трубки, чтобы лёгкие слушать. Да господин Мика их и не слушал. Вместо этого заставил Серёжку самостоятельно встать, ходить и касаться кончика носа указательным пальцем правой руки с закрытыми глазами, потом зачем-то смотрел мальчишке в глаза, оттянув веки, и, наконец, поинтересовался:

— Что болит?

— Ничего, — буркнул в ответ Серёжка.

— Говори правду господину врачу, — ровным голосом посоветовал Вен. — Или сейчас отправлю обратно во Двор Боли, и Аскер выдаст тебе три дюжины горячих.

Серёжка поёжился и с обидой в голосе пояснил:

— А я и говорю правду. У меня ничего не болит, у меня всё тело ноет.

— Ноет… Ага… Ну-ка, ляжь на спину.

Мальчишка пожал плечами и улёгся обратно на матрас. Господин Мика присел рядом, пощупал живот, зачем-то постучал по нему пальцами и изрёк:

— Я полагаю, что всё произошедшее этого раба к могиле не приблизило… Да… Определённо, никакой угрозы для жизни нет…

Стоящие за спиной Вена синие улыбнулись. Серёжка не удержался и прыснул от смеха. Не смотря на всю комичность ситуации, врач ему понравился. Чем-то неуловимым он напоминал мальчишке участкового врача, доктора Беликову по прозвищу «Мёд-малина». Ребята звали её так потому, что все рецепты от самой популярной детской болезни — ОРЗ она неизменно начинала с этих двух лекарств. Девчонкам и мальчишкам это очень нравилось: куда приятнее пить чай с малиной или мёдом, чем глотать таблетки.

— А когда ему можно будет заниматься? — поинтересовался Вен, единственный, сохранивший серьёзность.

— Хоть завтра, — беспечно ответил господин Мика, поднимаясь на ноги. — Ты доктор умный и опытный, лишней работы ему не задашь. Про пользу горячих ванн тебе тоже хорошо известно.

— У них и так горячие ванны почти каждый вечер, — проворчал надсмотрщик, почему-то называемый доктором.

— В общем, мне здесь больше делать нечего, — подвёл итог врач, которого почему-то не называли доктором, и направился к выходу. Вен — за ним. Снаружи ударили в било: пришло время обеда.

— Шустрёнок, садись за стол, мы тебе принесём, — предложил Лаус.

Серёжка согласно кивнул. Конечно, мог и сам сходить за едой, не развалился бы, но, раз предлагают — почему бы и нет.

В обед ученикам гладиаторской школы снова давали миску пюреобразного супа, только в этот раз не из гороха, а из незнакомой Серёжке чечевицы, которую мальчишка принял за местный продукт. Аппетита он, несмотря на пропущенный завтрак, не чувствовал, сначала ел вяло и неохотно, но постепенно увлёкся и расправился со своей порцией лишь немного позже остальных синих.

Потом Вен увёл ребят на занятия, а Серёжка остался в казарме один. Растянувшись на матрасе, мальчишка принялся обдумывать своё новое положение. Времени до вечера у него было более чем достаточно, но ничего нового он так и не придумал. Бежать из гладиаторской школы было и невозможно, и некуда. Оставалось ждать, пока его, наконец, найдут и выручат. Этими словами Серёжка утешал себя с самого момента пленения. И хотя с тех пор прошло уже немало времени, а его всё ещё не нашли и не выручили, надежды мальчишка не терял. Самое простое объяснение медлительности друзей заключалось в том, что Балис Валдисович и его друзья решили сначала освободить девчонок. Такое решение Серёжка считал абсолютно правильным: он — мальчишка, он может и потерпеть. Тем более, что Анна-Селена — не просто девочка, а ещё и вампирка. Серёжка очень беспокоился о том, что стало с ней после того как они расстались: ведь теперь подкармливать его было некому. Оставалось только верить и надеяться, что она сумеет продержаться до прихода помощи. Во всяком случае, Наромарт знал тайну Анны-Селены, а значит, должен был убедить спутников, что именно её нужно освободить в первую очередь.

К тому же, сам Серёжка тоже не сидел, сложа руки. То, что он сумел стать своим у синих определённо было победой. Во всяком случае, дожидаться помощи теперь будет гораздо легче. А, если повезёт, то можно будет использовать это обстоятельство с пользой. Например, как-нибудь помочь Шипучке. Или дракону. Помочь по-настоящему. Напоить страдающего от жажды дракона, конечно, тоже было помощью, но мальчишка не обольщался её значительностью. Дракон всё так же оставался в неволе, в цепях, и ланисте ничто не мешало продолжать издеваться над несчастным… Здесь Серёжка подумал, что слово «животное» не очень-то подходит для умеющего думать и разговаривать существа. В общем, ланиста Луций по-прежнему был полновластным хозяином над всеми рабами и узниками гладиаторской школы, людьми и нелюдьми.

И всё же мальчишка не терял надежды, что может подвернуться случай, когда он сможет обмануть и ланисту, и стражу, и докторов. В конце концов уж кто-кто, а он, Серёжка Яшкин, точно знал, что порой случаются самые удивительные чудеса. Только такие моменты нужно правильно использовать. В прошлый раз он допустил ошибку, не подумал, что в башнях могут быть стражники, вот и попался по-глупому. В следующий раз нужно быть осторожнее и осмотрительнее, и тогда всё у него непременно получится.

Вечером синие специально зашли за Серёжкой по пути в ванные и на массаж. На недоумённый вопрос мальчишки Вен охотно пояснил, что рабам ходить за пределами двора разрешается только в сопровождении докторов или стражников.

— Есть, конечно, те, кому это разрешено, но ты к ним не относишься.

— А Лаусу можно… господин доктор? — не утерпел Серёжка.

— Всё запинаешься? — усмехнулся доктор. — Ну-ну… Нет, Лаусу тоже нельзя. Из учеников этого нельзя никому. Свободно ходить по территории школы могут только настоящие гладиаторы, и то не все. Ну а нарушителей отправляют…

— Во Двор Боли, понятное дело, — кивнул мальчишка.

— Верно. А ещё туда отправляют тех, кто осмеливается перебивать наставников.

Взгляд Вена моментально наполнился такой злобой, что Серёжка не выдержал и инстинктивно сжался.

— Из тебя может получиться хороший гладиатор, Шустрёнок. Может быть, однажды на арене ты завоюешь себе свободу. Может быть. Но это будет не скоро. А пока не на секунду не забывай, что ты — раб. И имей ввиду, всю дурь я из тебя выбью. Понял?