Записки психиатра (сборник) - Максим Малявин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Была на приеме семейная пара с престарелой слабоумной матерью. Уважаю тех людей, что находят в себе силы и душевное тепло не отказываться от таких родственников, не сдавать их в пансионаты, а нести выпавшее на их долю испытание гордо и стойко. Очень уважаю.
Чивось?
Есть люди, находящие некую прелесть в незавершенности: дескать, вот в ней-то и кроется тайный смысл вечного движения, вот она-то и символизирует жизнь. Не жизнь, а хаос и разнузданную энтропию, возражают им сторонники порядка. Незавершенный суицид, незавершенный акт любви – бардак любить изволите!
Эту историю рассказал Владислав Юрьевич. Однажды спецбригаду вызвали к несостоявшемуся висельнику. Он и раньше не раз ставил на уши медиков и родственников своими попытками как-нибудь поназидательней убиться, но ни жену с ее крестьянскими корнями, ни собственно корни в лице приехавших погостить и намертво осевших в квартире тестя с тещей, эти страдания мятущейся души и артистической натуры ни к каким нужным оргвыводам не приводили. Да, охали. Да, сокрушались. Но жена категорически не перевоспитывалась, а старики никуда не спешили уезжать.
В этот раз, судя по всему, заявка на тот свет была подана довольно серьезная: наверное, веревку ему следовало все же надрезать посильнее. Поболтавшись в петле дольше, чем обычно, и основательно переполошив домочадцев, пациент рухнул на пол. Через некоторое время приехала спецбригада. Предположив, что подкорка страдальца после такого экстрима придет в норму быстрее коры и успеет доставить экипажу барбухайки несколько незабываемых минут, доктор дал команду заготовить вязки (три метра толстого фланелевого жгута, чтобы фиксировать буйных больных). Санитар кивнул и сложил жгут в петлю на манер удавки – так удобнее ловить за руку или за ногу, если вдруг понадобится.
В квартире их застал лежащий на полу висельник-рецидивист, привычно рыдающая супруга и тесть с тещей, с интересом взирающие на происходящее и лузгающие семечки, за неимением попкорна. Тесть был туговат на ухо и постоянно обращался к теще, дабы не упустить деталей. Убедившись, что реанимационные мероприятия не нужны, доктор принялся заполнять талон вызова, расспрашивая жену о деталях инцидента.
– Он в этот раз говорил, что собирается покончить с собой?
– Ась? – переспросил тесть.
– Он говорит, Васька в петлю сразу полез или сначала хорохорился?
– Хорохорился! – безапелляционно заявил тесть.
– Хорохорился, – подтвердила жена, потом спохватилась: – Папа, не тебя спрашивают! Да, доктор, он опять закатывал истерики, кричал – мол, или они, или я. А у меня выгнать родителей язык не повернется.
– Чивось? – переспросил тесть.
– Живи, говорит, старый, тут, нехер в деревне делать! – перевела теща.
– А мне с ним надо будет ехать в больницу? – поинтересовалась супруга.
– Ась? – снова вмешался тесть.
– Наша говорит, что хочет за ним там ходить, – ответила теща.
– Нет, такой необходимости нет. У нас обученный персонал, круглосуточное наблюдение, – стал расписывать доктор.
– Чивось он сказал? – не расслышал тесть.
– Он сказал – нахуй! – авторитетно перевела теща.
Задав все необходимые вопросы и убедившись, что пациент понемногу приходит в себя, доктор вновь обратился к его супруге:
– Придется нам его все же госпитализировать. Во избежание, так сказать.
– Ась? – оживился тесть.
– В дурдом его сдадут! – перевела теща. – А то, не ровен час, опять в петлю полезет или гадости нахлебается, тьфу ты, прости гос-споди!
– А чего это у дохтура веревка в руке? – поинтересовался тесть.
– Вы понимаете, – начал объяснять доктор, – наши пациенты на фоне гипоксии мозга могут давать психомоторное возбуждение, отчего могут пострадать сами или причинить вред окружающим. Если что, мы его зафиксируем.
– Чивось? – переспросил тесть, не сумев понять ни одного из тех слов, что успел расслышать.
– Будет рыпаться – придушат! – охотно пояснила теща.
– А-а, это дело, – обрадовался тесть и подошел поближе, чтобы не упустить момент.
Тут пациент начал шевелиться и открыл глаза. И первое, что он увидел, – существо в белом и с веревкой в руках. Проведя дифференциальную визуальную диагностику (крыльев и нимба нет, плюс небритость, плюс фонендоскоп и рукоять молоточка из нагрудного кармана), он скосил глаза на руки существа и спросил:
– Доктор, а зачем вам веревка?
– Вы понимаете, – начал врач, но тесть не дал ему договорить.
– Та, на которой ты вешался, слабой оказалась! – радостно изрек он. – Мы тут с доктором договорились за пузырь, чтобы он дело до конца довел!
Доктор, не ожидавший от деда такой тирады, сделал было шаг к страдальцу, чтобы все ему объяснить. Зря он это. Лицо пациента исказил животный ужас. Он и рад бы был дернуть прочь с низкого старта, да вот беда – после повешения тело его не слушалось. Не считая дыхательной мускулатуры и мимических мышц, шевелились только большие и указательные пальцы рук. ВОТ НА ЭТИХ-то ПАЛЬЦАХ ОН И ПОПЫТАЛСЯ УДРАТЬ.
...Мама приводила взрослую дочь с анорексией. При росте в 172 сантиметра вес – тридцать девять (!!!) килограммов. Тут пока не до психиатров, пусть сначала другие специалисты спасут ее от надвигающейся смерти. Вызвал транспортировку и с соответствующим заключением отправил в реанимацию. Дай бог, чтобы выжила, а там уже и мы ею займемся.
Дееспособность в нужных местах
Относительно родственников можно сказать многое. И надо это именно сказать, потому что напечатать это невозможно.
© Альберт Эйнштейн (ну, на самом-то деле Роберт Асприн)
Как показывает психиатрическая практика, родственники пациентов – это не только источник объективной информации о больном и жалоб в инстанции. Они многогранны и неисчерпаемы, как вселенная, они неописуемы и неуловимы, как бозоны Хиггса[106] , они непостижимы, как русская душа для иностранца. И тот факт, что отдельные их представители не попали под наблюдение психиатра сами, – это скорее наше упущение, чем их личная заслуга.
Обращалась как-то к Оксане Владимировне девушка. Не за себя радела, за свою бабушку. Та на старости лет стала забывчивой, не раз терялась на улице, выйдя погулять, временами не узнавала дочь и внучку, а порой могла и туалет в квартире не найти – словом, классическая картина деменции. От предложенной доктором схемы лечения девушка отказалась – мол, что вы, бабульку спасет только прямое переливание мозга, а мне бы просто ее на месяц-другой пристроить в геронтологическое отделение, а то уход требует сил и времени, а дел много. Отчего бы нет – положили, полечили, подкормили – геронтологическое отделение свою работу знает хорошо. Память, как и следовало ожидать, не особо улучшилась, но бабушка посвежела, стала спокойнее, простыни на узкие тесемочки драть перестала.
Прошло несколько месяцев, и девушка вновь пришла к Оксане Владимировне на прием. На сей раз одна. Папочка с бумагами в руках и авансом поджатые губы наводили на мысль, что человек пришел требовать непотребного. Так, собственно, и произошло.
– Мне нужна справка, что бабушка дееспособна, – с порога выпалила дама.
– Позвольте, – удивилась доктор, – а разве не она у вас не узнает родных, не находит туалета, убегает из дома?
– Так ведь это не всегда! Иногда она прямо как нормальная, словно прояснение на нее находит.
– Согласна, именно так сосудистая деменция и течет: волнообразно, со светлыми окнами и ухудшениями.
– Вот-вот, у нее сейчас как раз такое светлое окно, и мне срочно нужна справка, что она дееспособна.
– Отчего же такая спешка?
– Нам надо продать ее квартиру и объединить жилплощадь. А нотариус такой вредный, как стал задавать бабульке каверзные вопросы – какое число сегодня, да какой месяц, да какой год! Весна или лето? А та возьми и ляпни, что осень! Семьдесят пятого года! И что ей – двадцать пять. И все, отправили к вам. А нам надо срочно все документы сделать, иначе хорошая сделка сорвется.
– Нотариус совершенно справедливо засомневался, поэтому быстро не получится никак, да и вопрос с дееспособностью бабушки не вызывает сомнений, но совсем не в том ключе…
– Вы хотите сказать, что не пойдете мне навстречу?
– Я хочу сказать, что вопрос о дееспособности бабушки – экспертный, но ответ эксперта вас вряд ли порадует.
– То есть вы не хотите мне помочь?
– Хочу, но так, чтобы по закону. И по сути дела тоже. Ведь вы, к примеру, не можете быть слегка беременной именно в те моменты, когда вам удобно.
– Ну, отчего же! Сегодня беременная, завтра аборт, послезавтра снова залетела.