Отважное сердце - Робин Янг

Роберт старался не отстать от Варенна, а позади него на улицы выплескивались все новые и новые рыцарские отряды. Он видел, как они растекаются по боковым улочкам и переулкам, преследуя горожан, среди которых было много приверженцев Мадога. Он мельком замечал бледные лица в окнах домов, слышал крики и чувствовал, как запах дыма в воздухе становится все сильнее. Командиры рычали сквозь прорези в шлемах, отдавая приказания, и солдаты орали, как безумные, убивая других или погибая сами. С каждым взмахом меча, с каждым ударом молота или дротика ужас выплескивался на улицы и город все глубже погружался в пучину хаоса и паники. Плоть, жизнь и душа — все эти понятия утратили свое священное значение и превратились в мишени, которые следовало догнать и уничтожить безо всяких угрызений совести.

Роберт держался в самой гуще рыцарей, но не лез в первые ряды, предоставляя другим преследовать мятежников, разбегающихся во все стороны. Полученный ими приказ гласил: уничтожать без разбору всех, кто окажется застигнутым на улице, чтобы добиться быстрой капитуляции, после чего всем, кому повезет уцелеть, будет дарована пощада. В своей жизни Роберт уже сталкивался со смертью, но только на дуэли с Ги он вплотную подошел к тому, чтобы своими руками убить кого-либо, и даже тогда он вынужден был подчиняться правилам. Здесь же никаких ограничений не было. Свобода убивать кружила голову и холодила сердце. Но сзади напирали закаленные в боях ветераны, и отступать было некуда. Рыча от злости на собственную нерешительность, Роберт выбрал для себя мужчину, убегавшего по переулку, и пришпорил коня, устремляясь за ним в погоню.

Солнце вспыхивало на брызгах, которыми разлетались лужи под копытами его жеребца. В промежутках между домами Роберт заметил других мятежников, метавшихся, как крысы, по дворам и огородам, пытаясь скрыться от преследователей. По улицам сновали пехотинцы, стуча в двери домов, чтобы найти и уничтожить мятежников. Тут и там к нему потянулись столбы дыма, повсюду раздавались крики. Валлиец, которого Роберт выбрал себе в качестве жертвы, бежал впереди, отчаянно размахивая руками и ногами. Роберт поднял меч, жажда крови туманила ему рассудок. Вдруг мужчина юркнул в боковой переулок, и Роберт промчался мимо. Ругаясь во весь голос, он остановил Хантера. Потянув коня за левую узду и дав ему сильного пинка правой шпорой, он вновь устремился в погоню.

Человек уже успел отбежать на некоторое расстояние. Роберт видел, как он попытался спрятаться в каком-то доме, но дверь оказалась запертой наглухо. В отчаянии он припустил дальше по улице. Роберт быстро нагонял его, сокращая расстояние и готовясь нанести смертельный удар, как поступал раньше с волками, оленями или кабанами. Вращая мечом над головой, он с резким выдохом вонзил клинок между шеей и плечом беглеца. Отдача от удара оказалась неожиданно сильной, так что у Роберта заныло не только плечо и рука; тупая боль пронзила ему грудь и желудок. Это ничуть не походило на то, как он закалывал животное. Освободив меч из раны, он легким галопом поскакал дальше по улице. В лучах зимнего солнца лезвие у него в руке отливало ярко-алым, роняя капли крови на грязную землю.

Тем временем, сражение переместилось с улиц на рыночную площадь Лланваеса. Мадог ап Льюэллин и остатки его воинства забаррикадировались на одной из улиц, уходящих с площади, перегородив ее повозками и мебелью, вытащенной из близлежащих домов. К ним присоединились несколько десятков горожан, размахивая кухонными ножами и охотничьими луками, но многие мятежники отказались от борьбы перед лицом наступающей кавалерии и пехоты и разбежались по домам, чтобы защитить свои семьи.

Под командой Мадога повстанцы сумели отбить две атаки на свою баррикаду. Орудуя копьями из щелей между повозками и швыряя дротики, они дважды заставили рыцарей отступить. Кое-кто из горожан издевательскими криками приветствовал англичан, когда те вынуждены были отойти перед сверкающей стеной копий. Но сами мятежники и Мадог, который не расставался с короной короля Артура, надев ее на кольчужный капюшон, прикрывающий ему голову, хранили угрюмое молчание. Крики мгновенно стихли, когда по приказу Эдуарда перед баррикадой выстроились его личные арбалетчики.

Вот уже долгое время гасконцы славились умением владеть этим страшным оружием, объявленным вне закона в некоторых странах христианского мира. Его проклинали папы, а многие считали длинные луки и арбалеты достойными служить лишь грязным наемникам. Крыши соседних домов были объяты пламенем, отчего пространство между шеренгой арбалетчиков и баррикадой уэльсцев быстро затягивала пелена дыма. Жителям Гвинедда нечего было опасаться английских лучников, которые, как и они сами, пользовались короткими луками. И только на западе Уэльса умели обращаться со смертельно опасными длинными луками. Стрелы, выпущенные из коротких луков, могли ослепить и дезориентировать противника, но если только они не попадали в незащищенные части тела, то редко убивали, отскакивая от доспехов или застревая в подбое дублетов. А вот длинные луки и арбалеты являли собой оружие совсем другого рода: одна удачно выпущенная стрела или болт[53] могли пробить навылет поножи, ногу всадника, седло и лошадь под ним. Для валлийских воинов, практически поголовно одетых лишь в кожаные доспехи, это означало мгновенную и жестокую смерть.

Быстрыми, натренированными движениями арбалетчики уперли ноги в специальные опорные петли и потянули тетиву на себя, натягивая ее спусковой механизм. Взяв из колчана на поясе короткие и толстые стрелы, они вложили их в бороздки, приподняли арбалеты, прицелились и спустили курки. Болты, пущенные в промежутки между повозками, спицами их колес и сиденьями, прошили баррикаду насквозь. Ее защитники с криками валились наземь — стрелы пробивали плечи, шеи, лица, животы. Мадог, укрывшийся за мешком с зерном, выкрикивал команды, стараясь восстановить хотя бы видимость порядка, но болты летели так густо, что воздух потемнел от множества стрел.

Мятежники бросились на землю, многие пытались использовать тела своих убитых или раненых товарищей в качестве защиты. Горожане, придя в ужас от столь жестокой бойни, начали разбегаться, куда глаза глядят. Но многим спастись не удалось, и они падали на землю, пронзенные выпущенными в спины болтами. В возникшей суматохе и панике король Эдуард послал своих рыцарей в очередную атаку. После того как отзвенела последняя, сорвавшаяся с тетивы стрела, кавалерия помчалась на баррикаду. Мадог и повстанцы, многие из которых были ранены, а остальные простерлись на земле, ища укрытия, попросту не успели подняться и выставить перед собой копья для защиты. Рыцари перепрыгивали через преграду или объезжали ее с боков, и битва за Англси превратилась в рукопашную схватку. Она получилась короткой и кровавой. Мадог с диким криком рухнул за землю, когда Джон де Варенн выбил копье у него из рук.