Тайны богов и религий - Юлия Мизун

Прежде чем описать детство Иисуса, необходимо объяснить, как Иисус оказался в Назарете — родился-то Он, как известно, в Вифлееме. Дело обстояло так. По повелению римского императора Августа проводилась перепись населения всей Римской империи. Иудея была частью Римской империи. В ней перепись велась весьма своеобразно: каждый житель для переписи должен был явиться в то место, где проживало семейство, из которого произошел данный житель. Это не предусматривалось распоряжением императора, а было решением самих иудеев, которые держались своих родословий и старались воскресить память о давно исчезнувших разделениях по коленам. Поэтому плотник из Назарета Иосиф со своею женою Марией, которая ходила последние дни беременности, должен был совершить путь в Вифлеем, откуда они оба происходили из дома и рода царя Давида. Надо было преодолеть расстояние около ста сорока верст. Подходя к Вифлеему, Иосиф с женой, застигнутые ночью, намеревались заночевать в гостинице, но там все места были заняты. Правда, слово «гостиница» тут мало подходит. Это был постоялый двор, где можно было переночевать, покормить свой скот и дать ему отдохнуть. Сервис сводился к тому, что для пришельцев предоставлялось только помещение и отдельно, во дворе, помещение для скота. Поскольку мест не оказалось, то Иосиф с Марией кое-как разместились в стойле на сене и соломе, набросанных в пищу и подстилку для скота. Здесь в эту ночь и родился Иисус. Здесь и нашли Иосифа, Марию и Иисуса пастухи, о которых пишется в евангелиях. Это событие прошло незамеченным. «Воображение поэтов и живописцев истощалось в изображении торжественного величия этой сцены. Они воспевали о том, как парили там светозарные ангелы, как звезды замедлили свое движение, чтобы излить свой сладостно чарующий свет на улыбающегося Младенца. Они изображали лучезарное сияние от Его колыбели — яслей, которое так озаряло все помещение, что все присутствовавшие должны были затенять свои глаза от этого чудесного блеска. Но это все далеко от действительности. То славное величие, которое видели простые пастухи, было, видимо, только очами веры».

Стремление исказить естественную жизнь, заменить ее чудом, обязательно чудом, которое, по их пониманию, одно может быть доказательством существования Бога и всего божественного, было присуще людям всегда. Казалось невероятным, что рождение Спасителя человечества совершилось без потрясений и переворотов. Но эти потрясения сочиняли и сочиняют до сих пор. Так, в апокрифическом Евангелии Иакова рождение Христа описывается очень выразительно: в момент рождения Христа мгновенно остановилась ось небес и смолкли птицы; на земле возлежали рабочие, опустив руки в сосуд, «и те, которые черпали, не могли почерпнуть, и те, что почерпнули, не могли поднять, и те, что подносили ко рту, не могли взять, и лица всех обратились кверху; и я видел, продолжает повествователь, как овцы испуганно остановились, и пастух поднял свой посох, чтобы гнать их, и не мог опустить его; и я взглянул на поток реки, и козы наклонились к нему, чтобы пить, и не пили, и все, что двигалось вперед, было задержано в своем движении».

Мы можем повторить вслед за биографом Иисуса: «Измышления человека всецело отличны от деяний Бога».

Можно было бы на этом подробно не останавливаться, если бы эта тяга к чудесам не губила, не душила истинную веру, подкрепленную знаниями. И сегодня мы ежедневно видим эту подмену веры, то есть правильного мировоззрения, чудесами. Проповедники (главным образом из-за океана) лезут из кожи вон, чтобы продемонстрировать чудеса исцеления, считая, что этим они доказывают правильность веры. Вера подменяется чудом, чудо убивает веру окончательно, компрометирует ее в глазах думающих, образованных, мыслящих людей. От истинной веры, которая и призвана делать людей счастливее, остается только жупел чуда. Все уходит, смещается в иную плоскость, которая не пересекается с реальной жизнью, реальными заботами, реальным поведением людей. Все сходится на одном — на чуде. Так вот, чуда в момент рождения Иисуса Христа не было.

Маленький Иисус рос и развивался, как и все дети Назарета, ничем себя не выделял и ничем Его не выделяли и другие. Да, Он показал превосходное знание закона (Ветхого завета), о чем говорится в Евангелии при описании его бесед в Иерусалимском храме с известными толкователями закона. Но и этот факт часто представляется как чудо: подросток учит в храме мудрецов. Но все было обычнее, естественнее. Во-первых, в двенадцать лет мальчики из Назарета практически признавались взрослыми. Во-вторых, к этому возрасту он, как и все ровесники, должен был знать в совершенстве закон, и не только его. Таков был распорядок воспитания и образования. В пять лет мальчик должен был изучить Священное писание (Микра), в десять — Мишну, в тринадцать — Талмуд. Далее — в восемнадцать он должен жениться, в двадцать приобрести богатство, в тридцать — силу, в сорок — благоразумие… По изображению Евангелия «отрок Христос прост и нежен, послушен и скромен; Он повинуется своим родителям, занят только мирным трудом своего дома и возраста; Он любит всех людей, и все любят невинного, ласкового и благородного мальчика».

В двенадцать лет Иисус оказался в Иерусалиме не случайно. Как мы говорили, этот возраст был критическим. Он обязывал каждого к исполнению закона. Родители Иисуса посещали Иерусалим ежегодно, на Пасху. Потом они взяли с собой и Иисуса. Двинулись к Иерусалиму целым караваном. На обратном пути заметили отсутствие Иисуса. Когда вернулись в Иерусалим, то нашли его в храме беседующим с мудрецами, толкователями закона. И тут, как мы говорили, чудес не было. «Отрок находился там для того, чтобы спрашивать и научаться, а не для того, чтобы подвергать перекрестному испытанию учителей…» Иисус, подобно другим детям, постепенно возрастал в познаниях, сообразно с естественным ходом человеческого развития. В Иерусалимском храме, согласно Евангелию от Луки, Он пребывал в полнейшем смирении и почтении к старшим, как любознательный и даровитый ученик, восторженное усердие которого возбуждало у учителей невольное удивление и все поведение приобретало Ему почтение и любовь. Всякая заносчивость или желание выставить себя вперед были совершенно чужды характеру Того, который с самого нежного детства «был кроток и смирен сердцем».

Когда, наконец, Иосиф и Мария нашли Иисуса в храме, мать обратилась к Нему с нежным упреком: «Чадо! Что сделал с нами? Вот отец Твой и я с великою скорбью искали Тебя». На это Иисус ответил: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» Этот ответ означает, что Иисус знал, что Его место там, где толкуют закон. Он знал, что у Него есть своя задача в этом мире. Но, несмотря на все это, Он пошел со своими родителями в Назарет «и был в повиновении у них».

Известно, что у Иисуса были братья и сестры. Но кто они? Считать, что это были Его родные братья и сестры, нет оснований. Видимо, речь идет о детях Иосифа, которые родились до рождения Иисуса. Возможно, это были дети сестры матери Иисуса. Так или иначе, старшие сыновья и дочери поженились и вышли замуж и разошлись по своим домам. Два брата Иуда и Иаков оставались в семье Иосифа и Марии. Хотя вопрос о степени родства Иисуса и Его братьев и сестер остается нерешенным, не вызывает сомнения, что все они были «люди, выдающиеся своими личными качествами, горячею ревностью, простотою, почти граничащею с ессейским аскетизмом, непреодолимою неприязнью ко всякой испорченности, беспорядочности или нечистоте, строгою преданностью мессианским надеждам и даже обрядовым обычаям своей страны». Известно также, что все они, за исключением младшего Иуды, сразу не поверили в божественность Христа. Биограф отмечает, что «они, по-видимому, отличались известным упрямством, иудейским упорством, недостатком сочувствия, нежности и почтения».

У Иисуса был еще один родственник, которого звали Иоанн Креститель. Он был старше Иисуса всего на пять лет. Но они не были знакомы с детства, поскольку Иоанн провел свое детство на юге в городе Юте, неподалеку от Хеврона, в доме своего отца-священника.

Иоанн был пророком, как говорят, от Бога. Он был отшельником, проповедовал в пустыне. Эта пустыня тянется на юг от Иерихона и бродов Иордана к берегам Мертвого моря. Несмотря на то, что в скалах, которые нависли над узким проходом между Иерусалимом и Иерихоном, гнездились разбойники, а в камышах вдоль Иордана обитали дикие звери и крокодилы, народ со всех концов стекался к Иоанну, которого прозвали Крестителем.

Время было особое, о котором сказано так:

«В эпоху столь тревожную и смутную, когда все старое быстро рушилось, а новое еще не появлялось, могло казаться почти извинительным для фарисеев пользоваться всяким случаем для возмущения, и еще более извинительным для ессеев отдаваться безбрачной жизни и удаляться от человеческого общества. Повсюду господствовало ожидание того „грядущего гнева“, который должен был настать, как родовые муки для нового царства — глубочайший мрак перед рассветом. Мир уже одряхлел, безумство языческого культа дошло до отвратительных излишеств. За безбожием в религии, как и всегда, следовал упадок нравственности. Безнравственность, по-видимому, стремилась до конца исчерпать чашу нечестия. Философия отказывалась отправлять свое высокомерное служение истине, удовлетворяя лишь весьма немногих любителей. Преступность царила повсюду, и никто не знал спасения от ужаса и разрушения, которые она производила в тысячах сердец. Даже жало совести, по-видимому, потеряло свою силу, и люди стали „бесчувственны“. Повсюду было видно такое оцепенение сердец, такое огрубление нравственного чувства, что его сознавали ненормальным и зловещим даже те, которые были им. Даже языческий мир чувствовал, что пришло „исполнение времен“».