Масса и власть - Элиас Канетти

С этими словами Тьинтерама убежал хромая. Удивленные братья пошли дальше. Скоро они увидели отца, идущего навстречу. Он привел их назад к озеру. Они расселись кругами на его берегу, один круг за другим, как волны, расходящиеся от камня, брошенного в воду. Но тут с востока примчался поток сладкого меда из цветков жимолости, захлестнул и смыл их всех в озеро Илбалинтья.

Старый Карора так в нем и остался. Сынов же поток понес дальше под землей, пока не принес к одному месту в чаще леса. Там они увидели великого Тьинтераму, которому они случайно сломали ногу своими палками. Он стал великим вождем. Карора же продолжал свой вечный сон на дне озера Илбалинтья». Второй — миф о Лукаре:

«В знаменитой Лукаре во время начала времен лежал на берегу водоема погруженный в глубокий сон старик. Он лежал под кустом, в корнях которого живут личинки червя уичети. Над ним пролетали вечности, но его ничто не беспокоило; он был как человек в бесконечном полусне. Он лежал там с самого начала и не двигался, лежа на своей правой руке.

Вечности пролетали над ним в его длящемся сне.

Когда он вздрагивал во сне, на него заползали белые личинки. Они все время находились на его теле. Но старик не двигался и не просыпался. Он лежал, погруженный в себя. Личинки ползали по всему его телу, как стаи муравьев, старик иногда осторожно смахивал с себя некоторых из них, не пробуждаясь из дремы. Они возвращались назад и снова заползали на него. Они проедали его тело. Он не просыпался. Вечности текли дальше.

И вот однажды ночью, пока старик спал на своей правой руке, что-то выпало из его правой подмышки, похожее на личинку уичети. Оно упало на землю, приняло человеческий облик и стало быстро расти. Когда настало утро, старик открыл глаза и с удивлением увидел своего перворожденного сына».

Дальше в мифе рассказывается, как точно таким же образом было рождено целое множество людей. Их отец не демонстрировал никакой реакции. То, что он открыл глаза, было единственным признаком жизни. Он даже отказывался от пищи, которую предлагали сыновья. Сыновья, наоборот, рьяно копали личинок уичети в корнях близлежащих кустов. Они их поджаривали и ели. Иногда они сами испытывали желание превратиться в личинки. Тогда они произносили волшебную фразу, превращались в личинки и уходили в землю. Потом они показывались на поверхности и вновь принимали человеческий облик,

«Потом пришел незнакомец, такой же человек, как они, из далекой Мборинги. Он увидел толстых личинок братьев Лукары, и ему их захотелось. В обмен он предложил собственные личинки, которые были длинные, тощие и постные. Братья своими копательными палками презрительно отбросили в сторону связку его личинок. Незнакомец был оскорблен. Он схватил связку братьев и бросился бежать, а они не сумели его догнать.

Огорченные, они вернулись к отцу. Он почувствовал потерю связки личинок еще раньше, чем они вернулись. Когда грабитель вырвал у них личинки, он почувствовал острую боль в теле. Он медленно поднялся и неверными шагами пошел за вором. Однако он не получил связку, вор унес ее в далекую Мборингу. Отец лег, и тело его превратилось в живую чурингу (священный памятный камень). Все сыновья стали чурингами, и связка украденных личинок тоже стала чурингой».

В этих мифах повествуется о двух совершенно разных предках: первый — отец бандикутов, или сумчатых крыс, второй — отец личинок уичети. Оба животных — важные тотемы аранда. Тотемы существовали, и соответствующие обряды справлялись вплоть до дней, когда были записаны эти легенды. Выделю характерные черты, свойственные обоим мифам.

Карора, отец бандикутов, сначала долго пребывает в одиночестве. Он лежит в вечной тьме и спит, окруженный коркой как панцирем, на дне пруда. Он бесчувствен и бездеятелен. Внезапно из его тела возникает множество сумчатых крыс. Они выходят у него из пупка и из подмышек. Встает солнце, и солнечный свет побуждает их прорвать корку и выбраться наружу. Он голоден, но чувствует себя как в дурмане. В этом состоянии он шарит вокруг, и первое, на что натыкается, это живая масса сумчатых крыс, окружающая его со всех сторон.

В другом мифе лежит под кустом и спит отец личинок, имя которого не приводится. Он спит целую вечность. По его телу ползают белые личинки. Они всюду, как стаи муравьев. Время от времени он нежно смахивает некоторых из них, но не просыпается. Они заползают обратно и въедаются в его тело. В этой кишащей массе он спит дальше.

Оба мифа начинаются сном. В обоих другие создания появляются через ощущение массы. Это самое прямое и непосредственное ощущение массы — ощущение собственной кожей. Один ощущает сумчатых крыс, шаря вокруг себя в полубессознательном состоянии. Другой чувствует личинок на коже еще во сне и осторожно смахивает некоторых, не стремясь вовсе от них избавиться. Они возвращаются и въедаются в его тело.

Это ощущение, когда тело покрыто бесчисленными мелкими насекомыми, широко известно. Это не очень-то приятное чувство. Оно часто появляется при галлюцинациях, например, в случае Delirium tremens — белой горячки. Если это не насекомые, то мыши или крысы. Зуд или укусы на коже толкуются как работа насекомых или маленьких грызунов. В следующем разделе мы будем говорить об этом подробнее, там будет разъяснено и обосновано выражение «кожное ощущение массы». Но есть, конечно, важное различие между этими случаями. В мифах аранда это приятное чувство. Предок ощущает нечто, появившееся из него самого, а не что-то враждебное, надвигающееся извне.

В первом мифе говорится, что сумчатые крысы появились из пупка и подмышек предка. Сначала они находились внутри него. Этот отец — совсем особенное существо, его можно назвать матерью массы. Неисчислимая масса выпрыгивает из его тела, из мест, вроде бы не предназначенных для рождения. Он выглядит как королева термитов, но такая, что откладывает яйца из самых разных частей тела. Во втором мифе говорится, что личинки там уже были. Сначала не упоминается, что личинки появились из тела предка, они — на нем или закапываются в него. Однако в дальнейшем изложении появляются факты, по которым можно догадаться, что первоначально личинки появились из него самого, что сам он, собственно, только из них и состоит.

Ибо рождения, о которых здесь идет речь, необычны не только потому, что рождает отец и рождает сразу огромные массы, но и потому, что роды на этом не останавливаются и на свет начинают появляться существа уже другой природы.

После того как Карора, отец сумчатых крыс, утолил голод, настала ночь, и он уснул. Из его подмышки появилась трубка, через которую слушают голоса духов. Она приняла человеческий облик, и за одну ночь вырос юноша. Карора почувствовал тяжесть на руке. Он проснулся, рядом с ним лежал его перворожденный сын. На следующую ночь из подмышек родились еще два сына. И так продолжалось много ночей. Каждый раз их становилось все больше. В некоторые ночи отец приносил по пятьдесят сыновей. Весь этот процесс можно назвать самоумножением в самом точном смысле этого слова.

Нечто подобное происходит и во втором мифе. Старик все спит на собственной правой руке; ночью из правой подмышки вдруг выпадает нечто, имеющее вид личинки уичети. Оно падает на землю, принимает человеческий облик и быстро растет. Когда наступает утро, старик открывает глаза и с удивлением видит своего перворожденного сына. Этот процесс повторяется, так рождается множество «людей-личинок». Важно уже здесь подчеркнуть, что эти люди по собственному желанию могут превращаться в определенного рода личинок и затем возвращаться назад в человеческое состояние.

В обоих мифах, следовательно, речь идет о самоумножении и в обоих — о двойном рождении. От одного предка появляются два разных рода созданий. Отец сумчатых крыс приносит сначала множество сумчатых крыс, а потом множество людей. Рождаются они одним и тем же способом. Они должны считать себя близкими родственниками, ибо произошли от одного отца. Они называют себя одним и тем же именем — бандикуты. В качестве имени тотема оно означает, что каждый человек, принадлежащий тотему, является младшим братом сумчатых крыс, которые родились сначала.

То же самое относится к предку личинок уичети. Он — отец сначала личинок, а потом людей. Люди — младшие братья личинок. Все вместе они — живое свидетельство плодовитости, свойственной великому предку соответствующего тотема. Штрелов, которому мы очень и очень обязаны записью этих мифов, нашел удачное выражение для обозначения этого качества. «Предок, — пишет он, — представляет собой общую сумму живой субстанции личинок уичети, как животной, так и человеческой, наблюдаемой как целое. Каждая клетка в теле прародителя, если можно так выразиться, — живое животное или живое человеческое существо. Если предок — „человек-личинка“, то каждая клетка в его теле потенциально является либо отдельной живой личинкой уичети, либо отдельным живым человеком тотема личинки уичети».