Волк среди волков - Ханс Фаллада

- Я отсюда смываюсь! - заявляет он. - Уже пошабашил - да вы видели только что, перед шкафом... - Он смотрит на лейтенанта, но лицо у того неподвижно.

- Это мое полное право - взять деньги. Во-первых, мне еще полагается жалованье, а потом, как вы думаете, ведь он же какие-то гроши несчастные мне платит с этим падением курса! Так что, если я себе немного и возьму, это еще далеко не все, что ротмистр украл у меня.

Он вопросительно смотрит на лейтенанта, словно ища подтверждения.

Но тот замечает лишь:

- Это меня не интересует. Куда же вы направляетесь?

- Куда-нибудь подальше, - смеется Мейер. - По-моему, в этой местности становится неуютно. Ну, скажем, в Силезию или в Мекленбург...

- Так-так, - бормочет лейтенант. - Очень разумно. Силезия - это неплохо. А куда вы сейчас направляетесь?

- Сейчас?

- Ну да. - В голосе лейтенанта слышится нетерпение. - Что вы завтра выедете не из уездного города, где вас всякая собака знает, это же ясно. Так куда вы сейчас направляетесь?

- Сейчас? Да просто в одну деревню... здесь, поблизости.

- Так, в одну деревню? В какую же именно?

- А какое, собственно, вам дело? - возмущается Мейер: это выспрашивание, за которым что-то кроется, его очень нервирует.

- Ну, немножко это меня все-таки касается, милейший, - холодно отвечает лейтенант.

- Каким образом?

- Ну как же?.. Мне важно знать, где находится человек, знающий о моих отношениях с фройляйн фон Праквиц. В Силезии это никого не интересует, но тут, поблизости, ему может прийти в голову подработать на своих познаниях.

- Ну что вы! Мне бы даже в голову не пришло! - негодует Мейер. - Не такой уж я подлец. Положитесь на меня, господин лейтенант! Я - могила, в таких вещах - я кавалер!

- Да, знаю, - соглашается лейтенант невозмутимо. - Ну так как же называется деревня?

- Грюнов, - отвечает с заминкой Мейер: почему бы ему не назвать деревню, раз уж лейтенанту и так все известно.

- Так, Грюнов. А почему именно Грюнов? Вы имеете, вероятно, в виду Грюнов возле Остаде?

- Это мне моя девушка предложила. Она хочет ходить туда ко мне в воскресенье на танцы.

- Вы намерены и танцевать там? Значит, вы собираетесь обосноваться надолго?

- Всего на несколько дней. В понедельник я смоюсь - выеду через Остаде. Можете не сомневаться, господин лейтенант!

- Да вот могу ли я? - задумчиво спрашивает лейтенант, встает и направляется к комоду, на который ему перед тем указал Мейер. Он выдвигает ящик и исследует содержимое.

- Верно. У вас тут неплохой набор пугачей... Знаете что, господин Мейер, я бы все-таки на вашем месте сунул в карман такую штуковину.

Но тот протестует:

- На что она мне? Нет уж, покорно благодарю!

- Вы пойдете лесом, господин Мейер, а сейчас везде бродит всякая сволочь! Я бы взял, господин Мейер, я никогда не хожу без огнестрельного оружия. Так оно верней!

Этот молодчик-лейтенант даже словоохотливым стал, так он беспокоится за жизнь своего друга Мейера.

Но тот продолжает протестовать.

- На меня же никто не нападет, - заявляет он. - Никто меня никогда не трогал: это старая штуковина только карманы порвет.

- Ну что ж! Делайте как хотите, - вдруг разозлившись, говорит лейтенант и кладет пистолет прямо на комод.

- До свиданья, - кивает он Мейеру и уходит из конторы, не дав тому ответить.

"Чудной, - думает Мейер и, выпучив глаза, смотрит на дверь. - Право же чудной какой-то. Ну, - утешает он себя, - все они такие. Сначала задаются, а потом оказывается один пшик".

Он оборачивается и смотрит на пистолет.

"Нет, - решает он, - с такими вещами я ничего общего иметь не желаю. Еще возьмет да в кармане и выстрелит. И куда это Мандхен пропала? Взгляну-ка я. Часть пути она отлично может тащить чемодан..."

Он идет к двери.

"Нет, сначала надо пистолет положить обратно. А то, что они подумают завтра утром..."

Он нерешительно держит в руке пистолет и снова колеблется.

"В сущности он прав, - проносится у него в голове, - иметь при себе оружие никогда не мешает".

Он идет к двери, выключает свет, выходит из дома. При каждом шаге он чувствует тяжесть пистолета в заднем кармане брюк.

"Чудно все-таки, каким сильным себя чувствуешь с такой штуковиной", думает он не без удовольствия.

3. МЕЙЕР СТРЕЛЯЕТ

Всего несколько шагов делает управляющий Мейер, и вот он видит обеих девушек, они сидят на скамейке. Подле них стоит, что-то говоря им, лейтенант. При звуке его шагов лейтенант поднимает голову и замечает:

- Да вот и он!

То, что он стоит совсем рядом с девушками, шушукается с ними и возвещает о его, Мейера, приходе - все злит коротышку Мейера. Подойдя, он говорит раздраженно:

- Если я мешаю, я могу опять уйти.

Кажется, будто его никто не слышит, никто ему не отвечает.

- Видно, у вас втроем какой-то секрет уж больно сладкий? - вызывающе говорит Мейер.

Опять нет ответа. Но Виолета встает.

- Вы идете? - спрашивает она лейтенанта.

- Пожалуйста, можете спокойно говорить ему "ты", - раздраженно заявляет Мейер. - Нам известно в чем дело и еще кое-что известно!

С удивительным миролюбием лейтенант берет Виолету под руку и молча уходит с ней в парк.

- Спокойной ночи, господа! - насмешливо кричит им Мейер вслед. Приятных сновидений!

Лейтенант оборачивается и кричит Аманде:

- Значит, поговорите с ним! Это всегда полезно!

Аманда задумчиво кивает.

- Чего ты еще киваешь этой обезьяне? - раздраженно набрасывается на нее Мейер. - Какие у тебя могут быть разговоры с этим типом?

- По-твоему, все - обезьяны, только не ты, - спокойно заявляет Аманда.

- Так! Значит - ты меня считаешь обезьяной?

- Я этого не говорила.

- Не виляй! Только что сказала!

- Нет! - И после долгой паузы добавляет: - Барышня совершенно права.

- В чем это Вайо права? Нашла кого слушать - сопливую девчонку!

- Что с таким, как ты, лучше не связываться!

- Ах, она это сказала? - Мейер чуть не задохся от ярости. Самолюбие его было уязвлено. - А ее хахаль, этот лейтенант - чем он лучше меня? крикнул он в бешенстве. - Ты уж вообразила, что лучше? Такой скот! В моей конторе размахивает у меня перед носом пистолетом. Ну, я его и отделал! Пусть еще раз попадется мне, кот паршивый, теперь у меня тоже есть револьвер! А я... я не только угрожаю, как эта обезьяна, я и выстрелю!

Он выхватывает из кармана пистолет и размахивает им.

- Да ты что, спятил? - кричит на него Аманда в бешенстве. - Сейчас же спрячь! Прямо в лицо свою пушку сует, очень приятно! Меня этим не удивишь, так и знай!

Он сжался под потоком ее гневной и презрительной брани. Несколько растерянный, хотя еще полный упрямства, стоит он перед ней, держа в руке опущенный пистолет.

Она же приказывает:

- Ты сию же минуту вернешься в контору и положишь деньги обратно в кассу! Фу, дьявол, я многое могу вынести, я не чистюлька какая-нибудь, но таскать деньги - нет уж, спасибо! Не из таковских! Я не согласна!

Мейер побагровел - правда, она этого не могла видеть.

- Так, значит, он насплетничал тебе, этот ферт, этот... - кричит он злобно. - А я тебе вот что скажу: ни ему, ни тебе до этого никакого дела нет! Это наше дело с ротмистром! Я только свое жалованье беру, и ты не суйся, понятно?

- Ганс! - говорит она мягче. - Положи деньги обратно, иначе между нами все кончено! Я таких штук не терплю.

- А наплевать мне, кончено между нами или не кончено! Я даже рад, что между нами все кончено! Очень уж ты о себе воображаешь! Больно нужна ты мне! А нынче вечером Гартиг спала со мной, да, да, Гартиг! Что, взяла? Старая баба, восемь ребят - и то она мне в десять раз милее, чем ты!.. Тьфу, проклятая!

Пощечина была самая настоящая, Аманда ударила его изо всех сил прямо в лицо, так что Мейер покачнулся.

- А ты скот! Скот! - крикнула она, задыхаясь. - Вот, негодяй!

- Ты бьешь меня? - спросил он еще беззвучно, обалдев от боли. - Ты бьешь меня? Какая-то поганая птичница бьет меня, управляющего! Ну, теперь ты увидишь...

Но сам он почти ничего не видит. Все вертится перед его глазами, ее фигура расплывается в лунном свете, затем вдруг возникает снова... Вот теперь он видит ее совершенно отчетливо... И она посмела ударить его!

Он торопливо поднимает пистолет и дрожащим пальцем нажимает курок...

Нестерпимо громко отдается выстрел у него в ушах...

Лицо Аманды надвигается, оно становится все больше, вот оно совсем близко, белое и черное в лунном свете.

- Ты? - шепчет она. - Ты, Гензекен, выстрелил в меня?

Оба молчат, каждый слышит только порывистое, судорожное дыхание другого. Долго, долго стоят они так...

Выстрел давно отзвучал. До их слуха доходят другие, более мягкие звуки... снова слышат они тихий ветер в кронах деревьев... заскрипела цепь в конюшне, медленно скользя через кольцо.

- Мандхен, - произносит губастый Мейер. - Мандхен... я...

- Кончено! - заявляет она сурово. - Кончено навсегда.

Она еще раз смотрит на него.

"Стреляет в меня, а потом говорит Мандхен... - Эта мысль снова душит ее. - А что бы он сказал, если бы попал?"