Царь царей - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Дружище, сделай для меня ставку.- Он вытащил золотой полуохотник, который дала ему Эмбер, и вложил его в руку мужчины. - Используй это как мою ставку, но будь очень осторожен.”
“Ты хочешь, чтобы я держал пари, что ты будешь жить?- сказал мужчина и присвистнул, увидев качество часов.
“Что я закончу среди новобранцев” - резко ответил Пенрод. - "И помни, ни единой царапины, когда я вернусь".
Владелец кафе с сомнением посмотрел на него, но согласился, и Пенрод поблагодарил его, прежде чем удалиться в казарму, чтобы сменить форму на позаимствованные бриджи до колен, жилет с короткими рукавами и теннисные туфли, подаренные офицерами, которые делили с ним квартиру.
Он снова оказался на земле как раз вовремя, чтобы увидеть, как Наззари делает первую отсевку новобранцев этого дня. Он смотрел на нее с минуту, потом нахмурился и подошел ближе.
- Наззари, что ты делаешь?”
Назарри сдвинул свои тяжелые брови и надул щеки. “Это мой долг, майор Баллантайн.”
“Нет, это не так, - просто ответил Пенрод. “Тот последний человек, которого вы отослали, сейчас в самом расцвете сил, а этому парню, - он кивнул на одного из новобранцев, отобранных Наззари, - должно быть не меньше шестидесяти. Капитан Наззари, это не акт дружбы. Я настаиваю, чтобы вы выбрали людей, которые будут работать точно так же, как и в любой другой день.”
“О, очень хорошо” - нахмурившись, сказал Наззари. “Но ты будешь мертв или унижен к концу дня, если я это сделаю.”
Пенрод оглянулся на генерала Альбертона и его жену. Они выглядели гладкими и уверенными в себе в утреннем свете и стояли рядом с Баратьери, который казался более обеспокоенным. Без сомнения, он беспокоился о судьбе Пенрода и о том, что скажет по этому поводу Лусио. Время от времени он бросал раздраженные взгляды на Альбертона, и Пенрод был уверен, что его оценка отношений между этими двумя мужчинами была верной.
- Доверься мне, Наззари, - сказал он.
•••
Бегуны пустились в путь под громкие, хотя и довольно ироничные возгласы, новобранцы и сержант Ариам, как обычно, шли босиком. Большинство потенциальных новобранцев, казалось, больше всего забавляло общество Пенрода; белые люди, судя по их опыту, никогда не убегали. Один молодой человек с толстыми мускулистыми ногами, который бежал с сердитым горбом, попытался преградить ему путь, когда тропа сузилась на первом постепенном подъеме. Пенрод обошел его стороной, но через полмили догнал мужчину на углу, заставив его неуклюже споткнуться. Вскоре он бросил учебу, и остальные новобранцы больше не обращали на Пенрода никакого внимания, сосредоточившись на собственной выносливости.
На протяжении первых трех миль, неуклонно взбираясь с сухой равнины вокруг порта на холмы, мышцы Пенрода начали болеть. Это его не слишком беспокоило. Он привык к боли и верил, что она скоро пройдет, когда его тело начнет понимать, что ему от нее нужно. И он был прав. Еще через двадцать минут судороги и болезненность прошли, и он начал получать удовольствие. Он поднял голову и медленно втянул воздух в легкие, позволяя груди расшириться. Еще двое или трое потенциальных новобранцев уже сдались, но остальные, похоже, чувствовали себя вполне комфортно. Сержант Ариам оглянулся и, очевидно, пришел к тому же выводу, потому что ускорил шаг. Пенрод вспомнил, каково это-бежать вот так, и расслабился, даже набирая скорость. Дыхание человека рядом с ним стало прерывистым и прерывистым. Когда тропинка повернула, Пенрод оглянулся на плац. Они проехали уже около шести миль, медленно изгибаясь все выше и выше. Порт лежал далеко внизу, россыпь камней рядом с драгоценным блеском Красного моря. Сержант свернул на узкую тропинку, ведущую на север, и некоторое время Пенроду приходилось следить за дорогой, чтобы не поскользнуться.
- Эфенди, эфенди . . .- Один из других бегунов окликнул его. “Ты говоришь на языке Пророка, мир ему, не так ли?”
“Да, - сказал Пенрод.
“А как тебя называют на нашем языке?”
- Тот, кто никогда не повернет назад.”
Мужчина громко рассмеялся и перевел это имя на амхарский для других бегунов поблизости. Стая уже поредела. В нескольких сотнях ярдов позади них группа отставших людей замедлила свой отчаянный шаг. "Отличный способ узнать, кто из этих людей подходит для долгих маршей", - подумал Пенрод, глядя направо и налево. Люди, бежавшие вместе с ним, теперь обладали выносливостью и стойкостью духа, которые были атрибутами идеального солдата. Ему было интересно, как его воины пустыни отнесутся к идее бежать таким образом. Не очень хорошо, подумал он. Это были всадники, всадники. Бежать вот так было бы унизительно. Пенрод почувствовал внезапный прилив удовольствия. Но они ошибались. Он чувствовал чистоту и целеустремленность в этом упражнении и упивался им.
•••
Через двенадцать миль дорога медленно повернула обратно к порту. Сержант старался не сбавлять темпа, но дыхание Пенрода было по-прежнему глубоким и ровным. Он встряхнул руками и расправил плечи. К этому времени осталось всего несколько бегунов больше тридцати, и некоторые из них боролись изо всех сил. Пенрод почувствовал сонное спокойствие. Он подумал об Агате и Эмбер, о Фаруке и его книгах стихов Руми и Данте. Он позволил своим любимым стихам плыть в голове, и его тело нашло ритм строк.
Сержант оглянулся через плечо и кивнул самому себе. Пенрод вышел из оцепенения и увидел, что уже выиграл пари, потому что осталось всего двадцать новобранцев. Теперь, когда сержант выполнил свой долг и сократил стаю до нужного количества, ему не нужно было доводить этих людей до изнеможения. Он немного замедлил шаг, и Пенрод почувствовал укол разочарования. Впереди показался плац-парад. Человек, говоривший с ним по-арабски, все еще стоял рядом. Он выглядел немного серым, но смотрел на эту последнюю милю или две с упрямой решимостью.
- Переведи мне, - сказал Пенрод. “Я хочу поговорить с сержантом, но я не говорю на языке Тиграя.- Он был рад узнать, что у него достаточно дыхания для этих слов.
“Я тоже умею говорить по-арабски, сэр” - ответил сержант Ариам, чуть отступая назад и подбегая к Пенроду. Друг Пенрода, похоже, был рад, что ему удалось сохранить дыхание для бега.
“Все эти люди преуспели, да?- Сказал Пенрод, обрывая слова на выдохе. “Что бы ни случилось, вы возьмете их в
