Царь царей - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шафран громко вздохнула. - Это хорошо, я полагаю. Тебе ведь не будет одиноко, правда?”
Эмбер рассмеялась. “Я буду видеть тебя каждый день, моя дорогая. Так что нет, мне не будет одиноко.”
***
Когда Пенрод прибыл в Массовах, он нашел порт новой колонии Эритреи оживленным и уверенным в себе. Итальянские поселенцы начали возделывать землю вокруг Асмары. Сам порт был полон новых зданий, а улицы запружены итальянскими мундирами. Сначала он отправился в резиденцию губернатора, чтобы вручить свои верительные грамоты и рекомендательные письма. Одно из последних писем пришло от Лусио, и если Пенроду когда-нибудь требовалось продемонстрировать силу и влияние своего школьного друга, он находил это в реакции на его подпись и печать. Пенрода провели к генералу Баратьери, военному и гражданскому губернатору новой колонии.
Покончив с формальностями и устроившись поудобнее, Пенрод прогуливался по улицам, наблюдая за людьми и пробуя настроение города на вкус, как знаток пробует вино. Солнце заливало всю сцену серебристым сиянием. Арабы шумно торговались с темнокожими торговцами из внутренних районов страны. Женщины с туго заплетенными волосами, на запястьях и щиколотках которых позвякивали изящные серебряные браслеты, дразнили торговцев и выкрикивали приветствия на арабском, амхарском и итальянском языках. Белые офицеры шли через рынок, их руки были переплетены с руками местных женщин, и у каждой женщины, которая держала под руку офицера, также был слуга, бегущий позади нее с ярко раскрашенным зонтиком с бахромой. Одна особенная красавица заметила, что он смотрит на нее, и вопросительно подняла тонкие брови. Он едва заметно, с сожалением покачал головой, и она ответила таким же легким пожатием плеч с ленивой улыбкой. Это был настоящий флирт на расстоянии десяти ярдов. Так что местные жители, по его мнению, были готовы воспользоваться новоприбывшими и жить с ними в мире, по крайней мере здесь.
Пенрод услышал, как его окликнули, и увидел группу итальянских офицеров, сидевших под навесом ближайшего кафе. Он присоединился к ним и обнаружил, что один из них, капитан Тозелли, делит с ним его землянку. Когда он сел, официант услышал, как его окликают как англичанина, и разношерстный оркестр в глубине кафе предпринял смелую попытку исполнить Британский национальный гимн.
Офицеры рассмеялись и с добродушным юмором произнесли тост за "Королеву и страну" Пенрода, а затем объяснили, что оркестр исполняет эту любезность для всех вновь прибывших, хотя теперь их специальностью был итальянский национальный гимн.
“Значит, вы уже встречались с Баратьери?- Спросил Тозелли. Он был чуть ниже среднего роста, с такими густыми черными волосами и длинными ресницами, что казался почти женственным, но в нем чувствовалась энергия охотничьей собаки.
“Я встречался с ним, - ответил Пенрод. - Хотя мы обменялись не более чем любезностями.”
Тозелли быстро кивнул. “Он человек дальновидный. У этой страны есть такой потенциал. Это сделает Италию богатой!”
Остальные мужчины за столом застонали, но Тозелли отмахнулся от них взмахом руки и заговорил только громче:
“Так оно и есть! Эти парни просто идиоты. Игнорировать их. Говорю вам, земля здесь превосходная.- Он поцеловал кончики пальцев, словно хваля прекрасный обед. - Земля Италии истощена, мы возделывали ее пять тысяч лет, но здесь есть место, куда наши крестьяне могут прийти и вырастить такую пищу, такие виноградные лозы! Вина Эритреи станут предметом зависти всего мира. Французы пойдут и утопятся в Ла-Манше от отчаяния!”
Это, по крайней мере, вызвало одобрение у его коллег-офицеров.
- А товары, которые приходят из внутренних районов! Циветта, мускус, лучший кофе в мире, и все это поступает сюда так щедро и дешево. По цене чашки в Риме вы можете купить достаточно зеленых бобов, чтобы загрузить верблюда.”
Пенроду подали стакан, он взял его с благодарным кивком и выпил. Вино было дешевым и грубым, но в нем чувствовалась какая-то земная честность.
- Тозелли” - сказал он, - Вы случайно не Пьетро Тозелли? Автор Про Африка Италия?”
Офицеры зааплодировали, и Пьетро широко развел руками, словно собираясь присоединиться к аплодисментам.
“Так вы ее читали?”
“Да. Мне ее подарил мой друг Лусио. Вы страстный адвокат.”
“Да, это я, - сказал Пьетро с большой гордостью. “А у вас есть какие-нибудь вопросы, майор, после того как вы прочитали мое скромное сочинение?”
“Только один, - сказал Пенрод. “А что туземцы думают о ваших планах?”
Пьетро просиял: - Они очень рады, что мы здесь! Они устали от всех своих маленьких королей и военачальников, сражающихся за их фермы. Мы приносим стабильность, цивилизацию.”
Офицер постарше, того же ранга, что и Тозелли, но вдвое старше его, хмыкнул. Пенрод искоса взглянул на него, гадая, не некомпетентность ли или отсутствие связей помешали ему продвинуться в военной сфере. Он был небрит, а его кожа и глаза имели нездоровый оттенок разочарованного пьяницы.
“Вы просто дурак, Тозелли. Вы встречаете только новобранцев, которые хотят получить ваши полторы лиры в день, рыночных торговцев или женщин, которые хотят обчистить ваш карман, - сказал он.
“Я разговариваю со многими, очень многими людьми, Марко, - ответил Тозелли с комическим негодованием и добавил через плечо, обращаясь к Пенроду: - это Марко Наззари, наш постоянный противник.”
Старик покачал своей большой головой и положил мясистые руки на стол. “Я был с Бальдессери, когда он случайно наткнулся на Тиграй. Говорю вам, вы это чувствовали. Вы знаете, что когда вы садитесь на какого-нибудь необъезженного коня, на какого-нибудь огромного, прекрасного зверя, и даже если он спокойно стоит перед вами, вы можете чувствовать это, чувствовать это в ваших костях, что он ненавидит вас, что он только и ждет своего шанса, чтобы бросить вас на землю и вышибить вам мозги, если он может? Именно так мы чувствовали себя каждый день, когда были на другом берегу реки Мареб. Ваши Аскари-славные ребята, но они родом отсюда, с побережья, куда уже тысячу лет приходят и уходят торговцы. Половина из них-мусульмане, а половина говорит по-арабски. Однако там, в высокогорье” - он кивнул в сторону внутренних районов, - им не нужно ничего из того, что мы продаем, кроме винтовок, а они уже купили их много.”
Пенрод решил, что, вероятно, именно склонность Наззари высказывать свое мнение замедлила его продвижение по служебной лестнице. Но это означало, что он, скорее всего, будет отличным источником информации. Пенрод мысленно отметил свое имя.
