Рыжие волосы, зеленые глаза - Звева Модиньяни

С тех самых пор, как великан напал на него и едва не задушил, а потом передал в руки полиции за торговлю наркотиками, Антонино Катания не был твердо уверен ни в чем.

— До сегодняшнего дня я готов был поклясться, что это так. Но мы найдем другой выход, — торопливо добавил он, обращаясь к адвокату с бледной, дрожащей улыбкой и изо всех сил стараясь бороться с темной волной ужаса, накрывшей его с головой.

Депутат из Палермо столкнулся с министром на выходе из Монтечиторио[46]. Тот спросил:

— Ты не останешься в Риме?

— Нет. В этом богом проклятом городе я стараюсь не задерживаться ни минутой дольше необходимого. Я его не выношу.

— Давненько мы с тобой не говорили по-дружески, — заметил министр.

— Политика не оставляет места дружбе.

— Очень жаль.

— Было время, когда мы находили часок-другой, чтобы поболтать. Теперь едва успеваем поздороваться, — заключил депутат, с тревогой спрашивая себя, чего, собственно, добивается от него собеседник.

— Скверная у нас профессия, — посетовал министр.

— Так надо ее бросить, чего же проще? — усмехнулся сицилиец.

— Спрячь колючки, ежик! — насмешливо бросил министр.

— Кто бы говорил! — притворно возмутился депутат. — С тех пор как ты окопался в этом своем министерстве, к тому же еще без портфеля, тебя рукой не достанешь. Всех друзей растерял.

— А ты все тот же вечный ворчун. Мне бы хотелось пригласить тебя на ужин в тихое местечко, где мы могли бы спокойно поговорить.

— Ну, может, договоримся на следующий раз, когда я вернусь в Рим, — предложил сицилиец, пытаясь избавиться от навязчивого собеседника.

— Позволь мне хотя бы проводить тебя в аэропорт, — не отставал министр.

Они сели в одну машину, и депутату нехотя пришлось сказать:

— Я тебя слушаю.

— Я назову тебе одно имя: Петер Штраус, — начал министр.

— Если ты спрашиваешь, знаю ли я его, то ответ тебе известен: да, знаю. Что тебе еще нужно? С той самой роковой встречи с Петером на рынке в Палермо депутата не покидало ощущение смутного беспокойства. Друг приоткрыл ему глаза на страшные вещи, лишившие его сна.

— Чего хотел от тебя этот швейцарец? — спросил министр.

— А я смотрю, твоя агентура работает неплохо, — съязвил сицилиец.

— Мне известно, что вы встречались в Палермо. И это не было случайностью.

— Я должен так понимать, что за мной следят? — сухо осведомился депутат.

— Не за тобой. За ним. Его держат под наблюдением.

— И тебе, конечно же, известно почему.

— Разумеется. Насколько мне известно, он человек непредсказуемый. Его охраняет целая рота коммандос. Вроде бы даже невозможно прослушать его телефоны.

— Я вижу, ты проявляешь к нему повышенный интерес.

— Ошибаешься. Лично меня он совершенно не интересует. И если я тебя расспрашиваю о подробностях его жизни, то не из праздного любопытства, а по поручению человека, которого мы оба с тобой очень уважаем.

Сицилиец моментально определил, на какого именно уважаемого человека намекает его собеседник.

— Я ничего не знаю, — произнес он веско, как только догадался, о ком идет речь. И тотчас же поспешил заверить собеседника в своей лояльности: — Если что-то узнаю, незамедлительно сообщу тебе.

— Можешь не сомневаться в его и моей благодарности.

Министр проводил его до аэропорта, а затем направился в особняк в центре Рима.

Шеф принял его немедленно.

— Я повидался с другом, и мы поговорили, — доложил министр. — Могу вам гарантировать, что ему не известно ничего из того, о чем вы мне сообщили. Он действительно встречался с Петером Штраусом, но они говорили не о том, что вас интересует. Они знают друг друга много лет.

Шеф улыбнулся, близоруко блеснув толстыми стеклами очков.

— Теперь у меня чуточку отлегло от сердца, — произнес он нарочито любезным тоном. — Интересующий меня вопрос касается только Петера Штрауса.

— Я старался оказать вам услугу, так как я вам многим обязан. И готов возобновить поиски контактов, но не хочу знать, о чем идет речь.

— Понимаю, — снова улыбнулся шеф, провожая его по коридору до выхода.

Шеф изучал возможные подходы, чтобы прорвать боевое ограждение, которым окружил себя могущественный швейцарский финансист.

Вирджилио Финолли, сотрудник спецслужбы, перед тем как его ликвидировали, успел сообщить Петеру Штраусу об Антонино Катании и о проститутке, убитой в Болонье четыре года назад.

Теперь Катания сидел за решеткой, и шеф позаботился о том, чтобы он там и оставался до конца своих дней. Но компрометирующий материал, собранный Вирджилио Финолли, все еще находился в руках Петера Штрауса. Как швейцарец намеревается им воспользоваться? Штраус был хорошо защищен, но шеф отлично знал, что нет таких крепостей, которые нельзя было бы взять если не штурмом, то правильной осадой. Он усмехнулся, думая о том дне, когда светловолосый колосс на глиняных ногах рухнет в пыль по мановению его руки.

19

«Мерседес» затормозил и остановился у стальных ворот. Шофер дал себя опознать, представ перед системой электронного мониторинга.

— И-и-и раз, — отсчитывал Мистраль, пока лимузин преодолевал второй оборонительный эшелон. — И-и-и два. Не понимаю, то ли мы, как я подозреваю, въезжаем в Пентагон, то ли на виллу Штрауса, как утверждаешь ты.

Джордано Сачердоте ответил ему с улыбкой:

— Проверка еще не закончилась. Прежде чем мы доберемся до входных дверей, охрана будет знать, у кого из нас камни в почках, а у кого пошаливает печень.

Андреа Сориа и Маттео Спада были потрясены не меньше. Доктор Спада год назад оставил больницу в Форли и частную практику в Модене, чтобы целиком посвятить себя новой команде «Блю скай». В пятьдесят лет он наконец нашел способ соединить оба своих страстных увлечения: медицину и автоспорт.

Петер ждал их на ступеньках у подножия лестницы. Мистраль первым протянул ему руку.

— Не каждый день выпадает честь приветствовать у себя чемпиона мира в «Формуле-1», — сказал Штраус.

— Если бы не «Блю скай», у меня бы ничего не вышло, — сдержанно ответил гонщик.

— Я считаю, что решающую роль играет человек, а не машина, — с рыцарским великодушием возразил финансист.

Для чемпиона это был действительно незабываемый вечер. Волшебная атмосфера виллы очаровала его. Это была его вторая встреча с Петером Штраусом: первая произошла в ноябре в Рэмзгейте, когда прессе была представлена новая гоночная машина «Блю скай», настоящая жемчужина, спроектированная и изготовленная в рекордно короткие сроки с применением новейших технологий при практически неограниченном финансировании. На презентацию собрались журналисты со всего мира, все восхищались голубым «болидом».