Сумма теологии. Том IV - Фома Аквинский

Ответ на возражение 1. К телесным удовольствиям тянутся сильнее постольку, поскольку чувственные блага более известны и более общи, а еще потому, что люди нуждаются в удовольствиях ради избавления от многих видов горя и страданий, и так как многие, не будучи добродетельными, не могут достигнуть духовных удовольствий, то они вынуждены тянуться к удовольствиям тела.

Ответ на возражение 2. Телесные изменения происходят преимущественно вследствие телесных удовольствий постольку, поскольку последние суть страсти чувственного пожелания.

Ответ на возражение 3. Телесные удовольствия возникают в чувственной способности, которая управляется разумом, и потому они должны смягчаться и сдерживаться разумом. А духовные удовольствия находятся в уме, который управляется самим собой, и потому они сами по себе сдержанны и мягки.

Раздел 6. Являются ли удовольствия от осязания более сильными, чем удовольствия, связанные с другими чувствами?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что удовольствия от осязания не сильнее, чем удовольствия, предоставляемые другими чувствами. Ведь высшими удовольствиями, похоже, надлежит считать те, без которых не может быть никаких радостей. Но таковы удовольствия, предоставляемые зрением, поскольку, как говорил Товия, нет радости тому, кто сидит во тьме и не видит света небес. Следовательно, самые сильные чувственные удовольствия предоставляются зрением.

Возражение 2. Далее, как говорит Философ, «более всего ценится то, что любимо»[540]. Но «из чувств больше всего ценят зрительное восприятие»[541]. Следовательно, похоже на то, что самые сильные удовольствия предоставляются зрением.

Возражение 3. Далее, началом дружбы ради удовольствия преимущественно является зрение, а причиной такой дружбы – удовольствие. Следовательно, похоже на то, что самые сильные удовольствия предоставляются зрением.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что самые сильные удовольствия связаны с осязанием[542].

Отвечаю: как было показано выше (25,2; 27,4), все доставляет удовольствие настолько, насколько оно любимо. Затем, как сказано в первой [книге] «Метафизики», чувства любят по двум причинам, а именно ради познания и в связи с их практической пользой[543]. Таким образом, чувства доставляют удовольствия в обоих указанных смыслах. Но поскольку человеку свойственно схватывать знание как нечто само по себе благое, то из этого следует, что первые чувственные удовольствия, то есть те, которые связаны с познанием, свойственны именно человеку, тогда как удовольствия тех чувств, которые любимы в связи с их практической пользой, общи всем животным.

Поэтому если речь идет о тех чувственных удовольствиях, которые связаны с познанием, то очевидно, что наиболее сильные удовольствия предоставляются зрением. Если же мы говорим о тех чувственных удовольствиях, которые связаны с практической пользой, то в этом случае наибольшие удовольствия предоставляются осязанием. В самом деле, полезность чувственных вещей измеряется их отношением к сохранению природы животного. Но чувственные объекты осязания имеют наиболее тесное отношение к такой полезности, поскольку осязание способствует познанию тех вещей, которые жизненно необходимы животному, а именно вещей горячих и холодных, и тому подобных. Поэтому в данном отношении предоставляемые осязанием удовольствия превосходят [прочие] как такие, которые наиболее тесно связаны с целью. Кроме того, в силу указанной причины те животные, которые не испытывают иных чувственных удовольствий помимо тех, которые сопряжены с практической пользой, не получают никаких удовольствий от других чувств иначе, как только в их связи с чувственными объектами осязания, поскольку «не обоняя, а пожирая зайца получают наслаждение псы… и лев получает удовольствие не от мычания быка, а от его пожирания»[544].

Итак, коль скоро предоставляемые осязанием удовольствия являются самыми сильными из тех, которые связаны с практической пользой, а предоставляемые зрением удовольствия являются самыми сильными из тех, которые связаны с познанием [то возникает вопрос, какие из них сильнее], и если кто-либо пожелает сравнить между собой те и другие, то обнаружит, что в абсолютном смысле слова осязательные удовольствия превосходят зрительные, поскольку последние не выходят за пределы чувственных удовольствий. Ведь очевидно, что во всем наиболее могущественным является природное, а именно удовольствия осязания [в первую очередь] сопряжены с природными вожделениями, например, пищи, соития и тому подобными. Если же мы рассматриваем удовольствия зрения в том смысле, что зрение служит непосредственно уму, то в таком случае удовольствия зрения являются наиболее сильными, поскольку умственные удовольствия превосходят чувственные.

Ответ на возражение 1. Как уже было разъяснено (3), радость указывает на удовольствие души, и она в первую очередь связана со зрением, а вот природные удовольствия связаны в первую очередь с осязанием.

Ответ на возражение 2. Зрение, как сказано в том же месте ["Метафизики"], любят больше всего за то, что оно [более других чувств] «содействует нашему познанию и обнаруживает много различий [в вещах]»[545].

Ответ на возражение 3. Удовольствия обусловливают чувственную любовь одним образом, а зрение – другим. Ведь удовольствия, и особенно те, которые предоставляются осязанием, являются конечной причиной дружбы ради удовольствия, в то время как зрение является причиной в том смысле, в каком причиной движения является его начало, поскольку наблюдающий за привлекательным объектом получает впечатление от образа, каковое впечатление склоняет его к любви этого объекта и желанию им насладиться.

Раздел 7. Может ли како-либо удовольствие быть неприродным?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ни одно из удовольствий не может быть неприродным. Ведь удовольствие так относится к душевным волнениям, как покой – к телам. Но желание природного тела может обрести покой только в соответствующем природе месте. Поэтому и ни одного из покоев животного желания, каковым является удовольствие, нельзя достигнуть в не соответствующем природе месте. Следовательно, ни одно из удовольствий не может быть неприродным.

Возражение 2. Далее, то, что противно природе, является насильственным. Но «насилие тягостно»[546]. Следовательно, неприродное не может доставить удовольствие.

Возражение 3. Далее, из вышеприведенного определения Философа (1) очевидно, что удовольствие вызывает то, что воспринимается [получающим удовольствие] как устроенность в соответствии с его природой. Но каждой вещи естественно быть устроенной в соответствии со своей природой, поскольку природное движение движет к природной цели. Следовательно, всякое удовольствие является природным.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что некоторые вещи доставляют удовольствие «не по природе, а вследствие болезни»[547].

Отвечаю: мы говорим о чем-либо как о природном постольку, поскольку, как сказано во второй [книге] «Физики»[548], оно существует согласно природе. Что касается человека, то его природу можно понимать двояко. Во-первых, коль скоро главной частью человеческой природы являются ум и разум, то его видовую природу [в первую очередь] надлежит рассматривать [именно] в связи с ними. В указанном смысле природными для человека могут быть названы те удовольствия, которые доставляются тем, что принадлежит человеку со стороны его разума; так, например, природным для человека является удовольствие от рассмотрения истины или от добродетельных дел. Во-вторых, под человеческой природой можно понимать нечто противоположное разуму и обозначающее то, что общо человеку и другим животным, и в первую очередь ту часть человека, которая не подчиняется разуму. В этом смысле о том, что связано с сохранением тела или имеет отношение к индивиду, например, о пище, питье, сне и тому подобном, или же о том, что касается вида, например, о соитии, говорят как о доставляющем человеку природное удовольствие. Притом в каждом из видов удовольствий можно усмотреть нечто «неприродное» в абсолютном смысле слова и в то же время «природное» в некотором отношении. В самом деле, время от времени случается так, что некоторое природное видовое начало индивида искажается, в результате чего то, что противно природе вида, акцидентно становится природным для данного конкретного индивида; так, например, для кипятка природным является нагревать. Поэтому мы можем наблюдать, как нечто, не являющееся природным для человека – то ли в отношении разума, то ли в отношении сохранения тела, – становится природным для этого вот конкретного человека в связи с некоторым искажением в нем природы. И это искажение может происходить или со стороны тела – то ли вследствие некоторой болезни (так, страдающему от лихорадки сладкое может казаться горьким и наоборот), то ли вследствие дурного нрава (так, некоторые с удовольствием поглощают землю, уголь и тому подобное), или со стороны души (так, следуя традициям, иные находят удовольствие в людоедстве, или в противоестественной связи с животным, или в других такого рода противных человеческой природе вещах).