Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

проявивших поразительное безразличие к ее грузу. Сегодня ночью она наконец-то будет спать на зеленой траве подле фургона, а кони смогут как следует попастись на свободе. За то время, что она провела в Дайяле, ей успели до смерти надоесть ночевки в тесной духоте кабинки, под тяжкие вздохи переминающихся снаружи коней. То ли дело опять катить вдаль по дороге!

3

Торг в Горькухах мало чем отличался от дайяльского. Кажется, единственная разница заключалась в неистребимом запахе рыбы. Вандиену трудно было поверить, что рыба, выловленная в Обманной Гавани, после двухдневного путешествия на возах еще годна в пищу, — однако народ ее так и расхватывал. Да еще и улыбался торговцу, который заворачивал осклизлые вонючие тушки в мешковину и передавал покупателям. Из чистого любопытства Вандиен просунулся вперед какого-то покупателя и ткнул жестким пальцем серебристую рыбину. На тушке осталось ясно видимое углубление. Вандиен натянуто улыбнулся торговцу и выбрался из толчеи у прилавка, вытирая палец о штаны.

Запах свежей выпечки, внезапно достигший его ноздрей, перебил рыбную вонь. Сглотнув, Вандиен начал протискиваться к лотку, с которого какой-то ко всему безразличный дин торговал хлебом и пирожками. Пышные поджаристые ковриги соседствовали с глянцевито поблескивавшими зеленоватыми плюшками, которые особенно нравились т'черья. Рука Вандиена сама собой потянулась к плоскому кошелю на ремне. Там лежали две мелкие монетки и несколько небольших самоцветов. Сюда, в Горькухи, Вандиен добрался на телеге какого-то кожемяки; кожевник не только вез его и кормил, но и деньги заплатил за то, что Вандиен помогал ему разгружать привезенные кожи. Плата была не ахти какая, но ведь и Вандиен, в общем, не перетрудился. Он серьезно подозревал, что заплатили ему не столько за работу, сколько за неистощимые россказни, которыми он с помощью своего шнурка помогал коротать поездку.

Все-таки он решительно миновал лоток булочника. Ему хотелось есть, но с этим можно было и обождать. Сперва — дело. Вандиен миновал ряды, где торговали курами, поросятами и верещащими глибами, миновал т'черийские лавочки, украшенные кисточками и флажками всех оттенков блестяще-зеленого цвета. Чуть в сторонке грозно насупленный брориан распоряжался палаткой, где подавали «горячее мясо». Подавалось и поедалось это самое мясо в особой пристройке. Внезапно оборванный предсмертный визг глиба, донесшийся из пристройки, поведал Вандиену, что там как раз кто-то обедал. «Горячим мясом» брорианы называли плоть только что убитого животного, еще не растратившую жизненный жар.

Достигнув лавочек ремесленников, Вандиен невольно замедлил шаги. Чего только здесь не было! Бусы и дорожные сапоги, латы, оружие и приворотные снадобья — все лежало одно подле другого и все притягивало взгляд. Спустя некоторое время т'черийский купец, хозяин лавочки, вежливо поинтересовался, не может ли он быть чем-то полезен уважаемому человеку, столь долго рассматривающему его товары. Вандиен с улыбкой указал ему на бледно-желтый кристалл.

— Две штуки, — прошепелявил купец на Общем. Вандиен выразительно похлопал свой кошелек и отрицательно покачал головой. И отошел прочь, не переставая, однако, улыбаться. Новая идея осенила его; он зашагал в возчицкий угол площади, более не оглядываясь по сторонам.

Здесь поджидали возможного нанимателя всего три упряжки. Покрытый шрамами брориан держал под уздцы двух чудовищного роста коней. Беспокойно переступавшие копыта были окрашены алым. Упряжь сплошь покрывали тяжелые шипы и нашлепки. Гривы подстрижены ежиком, хвосты коротко обрезаны… Эти кони были предназначены не для крестьянской сохи, а для охотничьей колесницы, несущейся сквозь заросшие кустарником заливные луга. Им не нужен даже возница — они приучены сами следовать, не отставая, за гончими псами. Вандиен обошел их стороной, опасаясь страшных копыт: помимо прочего, эти кони умели добивать опасных зверей, помогая охотнику.

Неподалеку сидел и подремывал в теньке человек — владелец здоровенного коня, привычного к плугу. На этого коня Вандиен посмотрел всего один раз и потерял к нему всякий интерес. Поседелая морда и поредевший хвост без слов говорили о том, что конь стар. Шерсть его давно утратила блеск, а одна нога распухла возле копыта…

Следующими были два мула в упряжи. Возле них стоял молодой человек, почти мальчишка. Он смазал маслом копыта мулов и заплел им гривы, точно на праздник. Глуповатые животные потряхивали головами, с любопытством настораживая длинные уши на каждый выкрик, доносившийся с площади. Вандиен с сожалением посмотрел в старательно умытую мордочку мальчишки, с надеждой взиравшего на него снизу вверх.

— Прости, малыш, — сказал он. — Они просто недостаточно велики для того, что мне нужно сделать.

— Да они ради меня из шкур вылезут! — настаивал мальчик, умоляюще глядя на Вандиена.

— Не сомневаюсь, — с самым серьезным видом ответил Вандиен. — В другой раз, договорились? Отличная у тебя упряжка, честное слово.

Вот уж не везет так не везет. Возчиков, ищущих нанимателя, на площади больше не было. Вандиен прошел чуть подальше, обдумывая, в каком положении оказался. Ему непременно надо было раздобыть здесь упряжку, да еще и привести ее в Обманную Гавань, а там выдать за свою собственную, лично выращенную и выученную. От того, какое впечатление он там произведет, зависело очень многое. В Обманной Гавани ждут умелого и настырного возчика. Они не потерпят, если он поведет себя как шут, явившийся попользоваться дармовым гостеприимством и посмеяться над их обычаями. То есть, как и говорила Ки, дело ему предстояло практически невозможное. Стоит ему дать им повод усомниться в себе — и он проиграет уже наверняка.

Проигрывать Вандиен ни под каким видом не собирался.

Эге!.. Оказывается, на площади была-таки еще одна упряжка, которую он поначалу не заметил, потому что животные лежали растянувшись на брюхе и зарывшись плоскими лапами в нагретую солнцем пыль. Хвосты их были туго свернуты на крупах, словно толстые серые змеи, приготовившиеся к броску. Маленькие глазки над поросячьими рыльцами были закрыты. От дыхания возле ноздрей поднимались фонтанчики пыли. Тварей в упряжке было четыре, все толстокожие, пестрые, в серо-черную крапинку. Тело у каждой было в длину примерно с лошадиное, но тем сходство и исчерпывалось.

— Кто ж вы такие? Свинки или ящерицы? — обратился к животным Вандиен. Они ему не ответили. Лапы у них были короткие, но толстые, налитые бугрящимися мышцами. От железного кольца, надетого на вколоченный в землю колышек, к сбруям, надетым на каждого зверя, веером расходились четыре ремня. Вандиен огляделся, разыскивая взглядом владельца, и обнаружил его рядом с упряжкой.

Это был т'черья, и по примеру своих упряжных тварей он лежал на земле. Суставчатые конечности почти полностью втянулись под панцирь. Какая-то проехавшая мимо повозка погребла т'черья под толстым слоем пыли, и, если бы не сонно никнущие глаза на стебельках,