Апокриф - Владимир Гончаров

— Что-то не видать! — все еще иронично, но уже почти весело подхватил баскенец. — Вы, маами, вообще, странные какие то… Духа в вас единого нет. Вот мы, баскенцы, всегда едины.

— Ага! — не преминул осадить возгордившегося пассажира Крюк, — Во время объединиловки, помнится, все как один к федералистам кинулись! Мне дед рассказывал, как резаться с вашими приходилось…

— Ты язык-то попридержи, — озлобился баскенец, забыв про обращение на «вы», — на дорогу, вон, лучше смотри! — но, немного помолчав, посчитал необходимым подвести теоретическую базу под отступничество предков. — Мы, баскенцы, всегда исходим из собственного интереса. Это высшая национальная политика. Когда выгодно — заключаем союз хоть с Черным Духом, когда не выгодно — бьем кого угодно, хоть тех же федералов, и в хвост и в гриву! Мы, между прочим, последними в состав империи вошли — помнишь? Вы, маами, к тому моменту уже лет триста под пятой сидели. И еще триста лет просидите! А мы… Наверняка ведь знаешь, что у нас сейчас твориться?

Собственно, все знали. И Крюк, конечно, знал. Поэтому и заговорил с баскенцем.

Будучи истинным маами, Крюк не стал горячиться в ответ на вспышку собеседника и предложил примирительный тон, впрочем, также отказавшись от дистанцирующего «вы».

— Ну, в общем, в чем-то ты прав, брат… Меня наши тоже иногда бесят. Такие кули бывают — не растолкаешь. Все с оглядкой. Дождутся, пока их на тачку всех погрузят и свезут куда-нибудь. Я вам, баскенцам, прям завидую. Дела хочется. А у нас в землячествах — болото какое-то… Тьфу!

Между разговором такси достигло пункта назначения, и Крюк с искренним сожалением подытожил:

— Ну вот… Приехали… Даже жаль. А то и поговорить по душам не с кем. Одни верноподданные кругом…

Баскенец, не отвечая, молча отсчитывал деньги. Но, уже передав Крюку купюры и мелочь, он не спешил открыть дверь и уйти.

— Вот что, хм… брат! — обратился он к Крюку. — Ты, вообще-то, гляди, не откровенничай так уж слишком с первым встречным: нагореть может. Сечешь?

— У меня вообще-то мозги есть. Я редко с кем откровенничаю. Но с тобой — можно. Или я не прав? — поддел Крюк.

— Да прав, прав…

Как бы сомневаясь в чем-то, как бы принимая какое-то решение, баскенец на короткое время замолк, а потом, видимо, определившись, заговорил вновь:

— Хочешь, я поговорю кое с кем, насчет тебя? Насчет настоящего дела?

— Да. Хочу! — без раздумий и совершенно искренно ответил Крюк.

— Ну ладно… — вновь будто бы медленно соображая что-то проговорил Баскенец. — Тебя где найти можно?

— Ну, я, когда свободен, на муниципальной стоянке бываю, у вокзала. Да что я, в самом деле! Вот! — и Крюк протянул баскенцу карточку с телефоном диспетчерской и своим домашним номером.

— Понятно… — вновь раздумчиво протянул баскенец и подытожил, — если что, тебе позвонят и скажут, что от меня.

На прощанье он протянул таксисту руку и коротко назвался:

— Дадуд!

Глава 15. Подсечка

О неудаче группы Тиоракиса на железной дороге Дадуд узнал в тот же день из теленовостей и… испытал некоторое облегчение.

Неуязвимость этого отряда боевиков на фоне тех трудностей, которые испытывали все остальные, начинала его настораживать. Было в этом что-то не вполне естественное. Что-то вроде идеально ровной и картинно-зеленой полянки посреди неопрятного полусгнившего леса. И ступать всей ногой на эту соблазнительную, с виду совершенно твердую и удобную поверхность не хотелось.

Вообще-то, Тиоракис нравился Дадуду. Нравился заочно, поскольку лично они не встречались. Из отчетов нелепо погибшего от дурацкой болезни Вагда вырисовывался почти идеальный образ бойца: рассудительный, обстоятельный, аккуратный, умелый, имеющий по любому вопросу собственное взвешенное мнение, но при этом вполне управляемый, в меру смелый, а в необходимых (действительно — необходимых!) случаях и очень смелый… Да и «послужной список» Тиоракиса говорил сам за себя: безупречно точный курьер, непреклонный исполнитель акций, а вот теперь и отличный руководитель группы… Вроде бы все прекрасно. Однако Дадуду не были вполне понятны мотивы, приведшие Тиоракиса к столь активному участию в баскенском сопротивлении.

Ну, версенец, хотя и не чистокровный (по словам самого Тиоркиса — наполовину), ну, какие-то там семейные обиды на власть еще со Стиллеровских времен, ну, постоянное интеллигентское раздражение от великодержавных идиотизмов президента вкупе с «Объединенным Отечеством» и… все? Неубедительно это было как-то для Дадуда. Вот Увендра ему был понятен. Увендра был дурак и притом — с идейным заскоком. Такого может занести, куда угодно. А Тиоракис — другое дело. У Тиоракиса просто обязана быть какая-то сверхзадача. Может быть, честолюбие? Может, он рассчитывает сорвать куш в случае победы? Это Дадуду было бы вполне понятно. Он и сам надеялся сорвать куш. А вот Гамед, например, считает Тиоракиса отчаянным игроком. Есть такой род игроков: умелые, расчетливые, удачливые, могущие обуздать любые движения своей души и в то же время отдать все во имя главной страсти — самой игры. А не играть — не могут. Это часть натуры. Такая версия Дадуда тоже устраивала, но зато подразумевала вполне определенные сомнения: черт его знает, в какую игру и на чьей стороне может играть подобный тип?

Тем не менее, в силу объективно продемонстрированных Тиоракисом качеств, штаб Фронта рассматривал его как кандидата в командиры боевой группы. Дадуд не возражал, но попросил не спешить. Он направил в группу, тогда еще возглавлявшуюся Вагдом, Крюка, которого сам завербовал несколько лет назад, успел неоднократно лично проверить и убедиться в его безусловной преданности. Маами — есть маами!

Крюк ни в коей мере не был глубоким аналитиком, но исправно доносил Вагду, а после его смерти — Дадуду обо всех шагах Тиоракиса, которые казались ему хоть в какой-то степени подозрительными. Ничего, что позволило бы уличить испытуемого в двойной игре, пока не находилось, но Крюк упорно и тщательно продолжал порученное ему дело.

И вот теперь он ранен.

И не только ранен, но и спасен. Спасен все тем же Тиоракисом.

«То, что Тиоракис, в конце-концов, споткнулся и провалил операцию, это, в общем-то, нормально — рассуждал Дадуд, — это когда-то должно было произойти, если мы имеем дело не с подставой. То, что Крюк попал под пулю, тоже вполне естественно. Страхового полиса ему на этот случай никто не выписывал. Если предположить, что Тиоракис «перекрашенный» и понял, что Крюк к нему приставлен, то самое верное — было бы уложить его наповал, в ходе возникшей с жандармами перестрелки. Такое дело очень легко можно устроить. Самое большое, чем Тиоракис рисковал бы в таком случае — так это остаться у нас на подозрении. Не более того. Но ведь он же пер Крюка, можно сказать, на себе несколько часов! А ведь мог попросту добить, опять же, ничем не рискуя. Остался бы без присмотра и в том же положении. Отстранять его от руководства группой никаких оснований нет. Нормальная была бы игра, если бы он работал против нас: все то же — только без контроля. Очень удобно. Но он вытаскивает Крюка! Зачем? Если рассматривать его как «перекрашенного», — зачем? Какая-то более глубокая комбинация? Однако все это, как бы сказать… да, не алгоритмизируется. Ранение с неясным исходом, теперь вот болезнь с неясным прогнозом… Вообще, кто такой Крюк, чтобы на нем какие-то расчеты строить? Что-то больно сложно. Надуманно как-то для комбинации… А вот в концепцию «игрок» — такие действия, пожалуй, укладываются, да и в концепцию «куш в случае победы» тоже…

Или все-таки «перекрашенный»? Хотя, с другой стороны, где-то должен быть предел недоверию? Парень прошел все проверки, в том числе кровью… Конечно, мог бить по своим, чтобы завоевать доверие у нас… Однако, сколько же надо пролить крови и какое время безупречно работать на нашу организацию, чтобы я, к примеру, посчитал человека окончательно проверенным и полностью своим? Тогда и Крюка можно вечно считать на подозрении, да и кого угодно, кроме себя, конечно. Правда, если быть достаточно последовательным, то и себя надлежит поставить под вопрос. Можно ли абсолютно гарантировать, что меня самого не используют, допустим «в темную»? Эдак, до полной паранойи можно дойти! Нет, наверное, с проверкой Тиоракиса пора заканчивать. Достаточно. Нет у меня ничего против него… Так, предубеждение какое-то неясное — не более. А Крюка хорошо бы оттуда вытащить. Заслужил. Да и с Тиоракисом нужно познакомиться лично. И не только мне. Тоже заслужил. Если он скрытый честолюбец, пусть почувствует, как и на каком уровне его ценят. Пусть увидит возможные перспективы. Честолюбцам это полезно. Землю рыть будет. Если игрок — тоже хорошо. Его игра признана мастерской и теперь предлагается новое поле, новый кон, новая ставка. Это должно ему понравиться. А если он и то и другое — вдвойне хорошо!»