И сгинет все в огне - Андрей Шварц

Она приближается ко мне, тяжело дыша. Ее глаза горят огнем, смотреть на них – все равно что на солнце. Воздух между нами заряжен и практически искрится напряжением. Клянусь, в нем можно почувствовать магию.

– Я не стою того, – умоляюще произносит она. – Не стою твоей миссии. Не стою всего того, что ты сделала, всего, что ты построила!

– Ты стоишь всего! – кричу я в ответ, и голос застревает у меня в горле, а глаза горят. – Послушай меня, Марлена. Впервые за столько времени, сколько я не могу и сосчитать, я чувствую, что я знаю, кто я на самом деле. Я знаю, чего я хочу. И знаю, за что сражаюсь. Я сражаюсь за это. За нас. – Я тянусь и кладу руку ей на плечо. – За тебя.

Кажется, будто все в моей жизни вело меня к этому моменту. Я чувствую, что эта плотина сейчас рухнет, что родник чувства, заточенный где-то глубоко внутри, бурлит во мне.

– Я не хочу, чтобы ты умирала, – шепчет она.

– Я знаю, но я не хочу жить без тебя, – отвечаю я, и я не понимала, насколько это правда, пока не произнесла эти слова вслух. – Я потеряла всех, кого любила, Марлена. Я не хочу потерять и тебя тоже!

Ни одна из нас ничего не говорит. Груз моих слов повисает в воздухе между нами, правда, которую я не осмеливалась признать даже самой себе, нависает над нами.

Я не знаю, целую ли я ее, или она целует меня первой. Но одно мгновение мы разделены, а в следующее едины, движемся обратно через комнату, ее губы напротив моих, наши тела прижимаются друг к другу. Мы падаем на кровать, и никто из нас больше не говорит, мы просто целуемся, ласкаем друг друга и движемся в унисон. В этом есть и отчаяние, и безжалостность, и страсть, которую невозможно остановить, как мчащуюся реку, как разбушевавшийся огонь. Мое тело горит, когда я целую ее губы, ее шею, ее ключицу, когда ее крепкие руки обнимают меня, стягивают с меня рубашку, ласкают меня, толкают меня вниз. Она издает короткий вздох, пока проводит своей щекой по моей, пока я нежно прикусываю ее ухо, а кончики ее пальцев пробегают по моему бедру.

Задыхаясь, мы останавливаемся и смотрим друг на друга, наши лица почти соприкасаются, наше дыхание переплетается. Никаких масок, никакой лжи, никаких слоев притворства. Она смотрит мне в глаза, а я смотрю в ее. Я хочу лишь ее одну.

– Ты уверена? – шепчу я. – Это то, чего ты хочешь?

– Я хочу тебя больше чего-либо в жизни, – отвечает она. – И если это наша последняя ночь вместе… То я хочу тебя всю.

И вот я целую ее снова, и она целует меня, и я теряюсь в ощущениях, теряюсь в ней. Пока легкий весенний дождь стучит в окно, пока медленно садится солнце, наши тела соединяются вместе, пылая сильнее пламени и ярче молний. Мне так хорошо с ней, что я с трудом сдерживаюсь, так хорошо, что я забываю о завтрашнем дне, о дуэли, о той невероятной опасности, в которой я нахожусь. Остались лишь ее губы, ее кожа, ее прикосновения, ее сбивчивое дыхание. Осталась только она.

И когда после мы лежим вместе, прижавших друг к другу телами, глядя друг другу в глаза, она наклоняется ближе и шепчет:

– Я люблю тебя.

Это три слова, которые я не произносила уже много лет, три слова, которые я никогда не думала, что скажу снова. Но теперь они текут легко, как вода, совсем без усилий, потому что в них – величайшая правда.

– Я тоже тебя люблю.

Это то, чего я так боялась, вот почему я возвела так много стен, вот почему я так долго ее отталкивала. Но теперь барьер пал, стены снесены. Пути назад нет, и я бы не вернулась, даже если бы могла. Марлена для меня важнее Шепот, важнее мести, важнее всего этого. Сейчас для меня важно только одно: жизнь, еще один день с ней, еще один шанс поцеловать ее, еще одна возможность увидеть ее улыбку. Теперь она моя цель, мой огонь, моя энергия. И я сожгу весь мир дотла, прежде чем позволю ему разлучить нас.

Глава 47

Прошлое

В семнадцать лет я последний раз видела Павла.

Это ночь перед моим отъездом на миссию, моя последняя ночь в лагере Ревенантов. Через неделю я буду набирать бандитов в таверне Нью-Финли. Через две недели я буду плыть на пароме в Блэкуотер. Но сейчас я сижу одна на каменистом берегу озера в паре миль от нашего лагеря, глядя на темнеющую воду, пока заходящее солнце окрашивает небо в ярко-фиолетовый цвет. В лесу в округе не слышно сверчков, а далекая птица издает траурное карканье.

– Эй, девочка, – слышен хриплый голос позади меня. Это Павел. Годы изменили его: он стал примерно на двадцать фунтов легче, его волосы поседели, и он передвигается, явно прихрамывая, по милости копья Инфорсера. Но когда он видит меня, на его румяном лице появляется улыбка. – Я знал, что найду тебя здесь.

– Я хотела побыть одна, – отвечаю я. – Но ничего. Тебя я рада видеть.

– Понимаю. – Он присаживается рядом со мной, морщась, когда приходится согнуть колени. – Что ж. Завтра важный день. – Он лениво почесывает бороду, доходящую до середины груди. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю, – отвечаю я, потому что меня переполняет слишком много чувств, испуг и возбуждение одновременно. – Мне сложно принять сам факт. Я три года готовилась к этому. И вот оно наконец происходит.

– Да, что ж, я буду по тебе скучать, – говорит он и бросает на меня хитрый взгляд. – Но не говори никому, что я тебе так сказал.

– Не скажу, – улыбаюсь я в ответ. – Что ты будешь делать, когда я уеду? Останешься с Ревенантами?

– Ох, боюсь, Шепот не позволит мне уйти, если я захочу. Я знаю слишком много и все в этом роде. – Павел издает циничный смешок, тот, что означает, что это не совсем шутка. – Нет, я думаю, что застрял с вами всеми до самого конца. Вам же всегда нужен тот, кто вас подлатает, да?

– Береги себя, – отвечаю я ему, пораженная внезапной болью. Я не совсем понимаю, кем мне является Павел… учителем, отцом, другом? Но я знаю, что он единственный оставшийся в Ревенантах человек, который что-то для меня значит. Я знаю, что не хочу, чтобы он пострадал.

– Ты заботься лучше о себе, – отвечает Павел. – Это ведь ты отправляешься далеко за линию фронта. – Своей коренастой рукой он поднимает камень и швыряет его в озеро, где тот тонет с громким всплеском. – Академия Блэкуотер. Я когда-нибудь говорил тебе, что хотел