Тайна Ретта Батлера - Мэри Рэдклифф

— Так ты же, Мигель, еще не придумал, что с ними станешь делать.

— Этого и не нужно придумывать, все получится само собой. Когда деньги в руках, не думаешь, на что их тратишь. Есть много людей, которые тебе в этом помогут.

— Я боюсь, они помогут тебе истратить их слишком быстро, — заметил Рэтт Батлер. — А еще может случиться, Мигель, что из-за этих денег тебя пристрелят.

— Уж не ты ли? — пристально посмотрел на Батлера Мигель Кастильо.

— Нет, если бы я хотел тебя пристрелить, я бы сделал это намного раньше. Какая разница, стрелял бы я в веревку или в тебя.

— Ладно, можешь не прикидываться, — рассмеялся Мигель, — я знаю, почему ты еще не всадил в меня пулю. Ведь я-то знаю, где расположено кладбище, а ты знаешь только имя. Не станешь же ты, Рэтт, объезжать все кладбища и искать нужную тебе могилу?

— Я думаю, это заняло бы много времени, но такая задача, в общем-то, выполнима. А вот тебе, Мигель, понадобится вечность, чтобы раскопать все могилы на одном кладбище.

— Ладно-ладно, Рэтт, мы оба знаем нужные вещи, мы нужны друг другу и поэтому давай держаться вместе. Не будем ссориться.

— А я и не ссорюсь, — заметил Рэтт Батлер, — я всего лишь рассуждаю. Ведь ты и не догадываешься, Мигель, что все люди делятся на две категории: одни — это те, которые думают, а вторые — которые выполняют.

— И к какой же категории, по-твоему, отношусь я? — насторожился Мигель.

— А ты вообще не подходишь ни к одной из этих категорий. Ты не думаешь и не хочешь что-нибудь делать, ты берешь только то, что ползет тебе в руки.

— Вот уж и нет! — возмутился Мигель Кастильо. — Я тоже в поте лица добываю свой хлеб. Думаешь легко находиться на солнцепеке, да к тому же с петлей на шее?

— Каждый, Мигель, выбирает занятие себе по душе: один стоит с петлей на шее, другой на это смотрит и рассуждает, стоит ли нажимать на спусковой крючок или же можно выстрелить в воздух.

Фургон мерно покачивался, кони не спеша стучали копытами.

Рэтт Батлер приподнялся и посмотрел вдаль. Но вокруг них расстилалась все та же безжизненная пустыня. Нигде не было видно ни дома, ни колодца, лишь одна выжженная солнцем земля.

Рэтт тяжело вздохнул и опустился на козлы.

— У тебя была когда-нибудь жена? — спросил он у Мигеля.

— Конечно, и даже не одна, — обрадовался Мигель, что хоть в чем-то может превзойти Рэтта Батлера.

— И наверное они тебя любили?

— А разве можно не любить такого парня как я? Они просто сходили с ума.

— А ты их? — спросил Рэтт.

— А это смотря которую, — рассмеялся Мигель Кастильо, — у меня были всякие жены — худые и толстушки, индианки и креолки.

— А где же они сейчас?

— А черт их знает.

— Дети у тебя есть?

— Это сложный вопрос. Я не жил ни с одной из женщин слишком долго, чтобы дождаться собственных детей. Наверное, есть. А ты, Рэтт, был когда-нибудь женат?

— Нет, — коротко ответил Рэтт Батлер, раскуривая новую сигару.

— А почему?

— Не успел.

— А что, разве для этого нужно много времени?

— Кому как.

— И тебе не попадались хорошие женщины?

— Попадались, даже очень хорошие, очень богатые…

— Богатые — это очень хорошо, — заметил Мигель Кастильо. — Вот у меня никогда не было богатой жены, а то, может быть, и я завел бы собственный дом, увидел бы детей. Но теперь, если у меня заведутся деньги, я вспомню одну из своих жен, вернусь к ней и заживу спокойно и счастливо.

— Думаю, что ты, Мигель, не создан для спокойной и счастливой жизни.

— Это ты верно заметил, Рэтт, спокойную жизнь я не люблю, меня все время тянет на приключения. Я и сам этого не хочу, но все получается само собой. Но, наверное, в этом виноват местный климат, и если у меня заведутся деньги, я уеду куда-нибудь, где природа не располагает к мошенничеству.

— И куда же ты подашься?

— Самое главное, Рэтт, уехать туда, где меня никто не знает. Я куплю себе новые документы, сменю имя — и больше меня здесь никто не увидит.

— И тебе, Мигель, не обидно, что больше твои портреты не будут украшать стены домов?

— Почему, Рэтт, я захвачу с собой пару портретов на память.

— И начнешь ими хвалиться перед детьми, когда они подрастут?

— Нет, что ты, детей нужно воспитывать в строгости. Хотя, может быть, я отрежу текст и буду показывать свое изображение, каким я был в прежние годы. И вообще, Батлер, детей нужно воспитывать в строгости, как воспитывал меня мой отец.

— По-моему, его воспитание не пошло тебе на пользу.

— А он и меня, и моего брата-настоятеля воспитывал одинаково. Еще неизвестно, может через пару лет я стану святошей, а мой брат подастся в разбойники. Все возможно в этом мире, Рэтт, — философски заметил Мигель Кастильо. — Ведь ты, наверное, тоже не подозревал, что способен на злодейство? Ведь тебя же не учили убивать людей? Тебя обучали хорошим манерам.

— А я даже убивать умею элегантно, — заметил Рэтт Батлер, — и без нужды я никогда не стреляю.

— А вот я могу убить человека просто так, — спокойно сказал Мигель. — Посмотрит он на меня плохо и бац… готов. Я даже сам не успеваю заметить, как это получается.

— Ты мерзавец, Мигель, — сощурив глаза, сказал Рэтт Батлер.

— А ты со мной поосторожнее! — возмутился мексиканец.

— Ты меня вообще не интересуешь.

— Что-то ты странный, Рэтт, — насторожился Мигель Кастильо, — все молчишь, молчишь, как будто о чем-то думаешь.

— Думаю, Мигель, вспоминаю одну историю.

— Какую?

— Да я вспоминаю про одного убийцу, очень знаменитого, не чета тебе.

— В этих краях столько убийц — и все они знаменитые! Но, правда, жизнь у них короткая, — сказал Мигель Кастильо, сдвигая шляпу на затылок.

— Вот и я говорю, у убийц всегда короткая жизнь, даже если он великий убийца.

— Ты что, Рэтт, видел хоть одного великого убийцу?

— Нет, видеть не видел, но мне кое-что о них известно.

— Так расскажи, будет интереснее ехать по этой пыльной дороге.

Рэтт Батлер задумался, затянулся сигарой.

— Ну что ж, слушай, я расскажу тебе о Билли, убийце.

— О Билли-убийце?

— Ну да, о нем.

— Я что-то не слышал.

— Да, о нем в этих краях поговаривают довольно часто, вспоминают недобрым словом.

— Брось ты, не хочу я слушать, это все выдумки, вранье.

— Нет, не выдумки, Мигель, это правда, — сказал Рэтт Батлер, сплевывая в пыль.

Он слегка натянул вожжи, щелкнул кнутом и кони побежали чуть быстрее.

— Его звали Билл, а кличка у него была Убийца-герой. Это был подонок, грабивший в захолустье.

Потом он стал ковбоем и принялся бесчинствовать на границе.