Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики - Мартин Гринберг

— Нет… его все любили. Даже старейшины. Он всегда… был… таким вежливым.

Я смотрела на плоское лицо Салли, чувствуя, что упускаю возможность задать ей какой-то важный вопрос. Что-то вроде: «Это вы убили парня?» Впрочем, у меня не было мысли, что Салли была убийцей. За исключением факта, что они обе с мисс Трухио были наверху все утро, Салли была очень мила. Она дала мне постоять перед голограммой не меньше минуты, прежде чем продолжить экскурсию.

— А вот офис мистера Кайлера, — сказала она, пересекая коридор. Я попялилась на огромную комнату с большими окнами. Косые лучи заходящего солнца отражались от оранжевых облаков, и Арройо вспыхнул всеми цветами радуги. Мне был виден угол отеля «Цибола» на противоположной стороне улицы, весь в золотых искрах.

У Кайлера тоже стояла голограмма — Человек-Радуга, разумеется. Были там и дорогие произведения искусства, и письменный стол, сделанный из одного огромного сучковатого ствола какого-то дерева. На нем тоже расположилась кукла-качина в виде Человека-Радуги — на этот раз не больше фута высотой, вырезанная из дерева. Такие я видела в аэропорту.

— Хотите еще что-нибудь посмотреть? — спросила Салли.

— Да, — сказала я, сдаваясь. — Фотографию Алана Малоуна.

Я пошла вслед за ней в приемную, и она достала глянцевую фотографию восемь на десять и две афиши, одна — на «Дикий Запад», другая — на «Карнавал творения».

— Этот, наверное, придется переделывать, — сказала она, подавая их мне.

— Спасибо, Салли, — поблагодарила я. — Вы оказали мне большую помощь.

Я направилась в театр, который нашла довольно легко, хотя и проделала кружной путь через Буффало к неоновому орлу, затем — к Красной Морде, оттуда — к черному парню с кроличьими ушами, и, наконец к оленьим рогам. Казино выглядело точно так же, как в полдень, — те же яркие огни, какофония цвета и звука, — и я поняла, что там не было ни окон, ни часов. В этом был свой смысл, догадалась я. Если вы — владелец казино, вы не захотите, чтобы ваши клиенты думали о том, не пора ли домой.

Театр был открыт, и меня немедленно провели в ложу, одно из лучших мест в зале, ибо оно смотрело прямо на сцену. Ярусы над и под ложей были заставлены узкими столиками, перпендикулярными сцене, и зрителям приходилось поворачивать головы, чтобы увидеть шоу. Втисни больше клиентов, получи больше баксов.

Сцена пряталась за блестящим синим занавесом. Перед ним зависла гигантская голограмма: маска Человека-Радуги с черными треугольниками глаз. Вынув черно-белую фотографию Алана Малоуна, я долго и пристально рассматривала ее, держа обеими руками. Его глаза — которые я видела только закрытыми — были голубыми или серыми, одним словом, светлыми; на снимке они выглядели совсем прозрачными. Улыбка была невероятно обаятельной. Блестящий мальчик, всеобщий любимец. Зачем ты умер? И кто закрыл твои глаза?

Рассмотрев рекламку «Дикого Запада», я убрала ее и достала буклет «Карнавала творения». На первой странице было изображение качина-орла, которого мы видели в театре, вместе с фотографией Алана Малоуна в полный рост в белых одеждах. Я раскрыла буклет, активировав наклеенную голограмму, какие бывают на поздравительных открытках. Белый орел начинал парить над страницей, если держать ее под определенным углом. Не дешевый буклет. Жаль, что им придется его переделывать. Алан Малоун был, несомненно, их звездой; лицо убитого и его имя не сходили со страниц буклета, вместе со слоганами типа: «Открой древние тайны Сандии» и «Путешествие по индейскому мифу о сотворении мира». Я задумалась, почему именно Малоун — безусловно, талантливый, но безнадежно белый — стал звездой шоу о мифологии коренных американцев. Возможно, так сложились обстоятельства. Наверное, у Малоуна был контракт с отелем, а шоу было задумано с целью привлечь туристов. Введи звезду в шоу и получишь настоящий хит, верно?

— Предвкушаете удовольствие от представления?

Я подняла глаза на Чейза. Он сел напротив и облокотился на стол.

— Что удалось узнать? — спросил он.

Я рассказала ему о результатах допросов. Он кивнул и похвалил за хорошую работу, что было слишком любезно с его стороны.

— Ни у кого нет ясных мотивов, — сказала я. — Орудие убийства так и не нашли?

Чейз покачал головой.

— Парни Мондо потратили целый день, обшарив каждый мусорный бак и каждую пепельницу в отеле, — сказал он. — Теперь взялись за соседние.

Я вздохнула.

— Ни оружия, ни мотивов, ни подозреваемых. Такими темпами мы не очень-то продвинемся в расследовании.

— Еще не вечер, — сказал Чейз. — К тому же у нас есть потенциальный подозреваемый. Вы сказали, что у Стоффера был мотив.

— Да, и, когда я указала ему на это, он согласился, но потом отверг свою причастность к убийству Малоуна. У него три алиби на сегодняшнее утро, если только нам не удастся их опровергнуть.

Чейз задумчиво потягивал из своего стакана.

— Есть еще один потенциальный подозреваемый, — сказала я. — Мистер Кайлер.

— Гм. Не думаю, что Кайлер стал бы убивать.

— Помните, его партнер вспоминал, что, дескать, Кайлер жаловался, как дорого он заплатил за Малоуна?

— Да. — Чейз крутил лед на дне стакана, рассматривая его, словно некий мистический знак. — Это не представляется мне слишком убедительным мотивом.

— А как насчет этого? Он дарит своей ассистентке дорогое произведение искусства для ее кабинета, но она ведь близка с Малоуном.

Чейз вскинул брови.

— Любовный треугольник? Не думаю. Он предан Мари. Миссис Кайлер. Кроме того, у него алиби.

— Он его еще не доказал…

— И не требуется. Я могу подтвердить. — Он посмотрел на меня. — Я был здесь в восемь тридцать. Кайлер пригласил меня на завтрак.

— Почему вы не сказали сразу?

Он вздохнул.

— Следовало бы. Простите.

Я заметила, как он нахмурился над стаканом, и задумалась о том, насколько они близки с Кайлером. Нам принесли ужин, и я вспомнила, о чем хотела спросить. Это был немного странный вопрос, но я подумала — какого черта?

— Чейз… вы помните зал, где мы пили? Около полосатого парня?

— Да, а что?

— Он… его там раньше не было. То есть сегодня утром.

К его чести, он не рассмеялся. Только мотнул головой и озадаченно уставился на меня.

— Не было?

— Там была гладкая стена…

— О… это штучки секьюрити, — сказал Чейз.

— Секьюрити?

— Это голограмма. Отель использует их, чтобы у людей не возникало желания проникать в закрытые зоны…

— Леди и джентльмены, — загремел голос из динамиков. — Театр «Качина» имеет честь представить спектакль «Карнавал творения» с Бенджамином Хейнсом в главной роли.