Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник) - неизвестен Автор

З. Арванов. Рождение традиции

Зармайр Мамиконович Арванов, контр-адмирал. В годы Великой Отечественной войны служил командиром лично-артиллерийской боевой части на подводной лодке "К-2", затем командовал подводной лодкой "К-21".

Первый боевой поход "К-2" начался 7 августа и закончился 31 августа 1941 года. Командовал лодкой опытный моряк капитан 3 ранга Василий Прокопьевич Уткин, пришедший на под-плав с торгового флота; комиссаром был Дмитрий Павлович Иванов; помощником командира - мой однокашник Григорий Иванович Галаган (мы вместе учились пять лет в ВМУ имени Фрунзе); штурманом - старший лейтенант Дмитрий Семенович Масич (позже он был назначен дивизионным штурманом); командиром минно-торпедной группы - лейтенант Владимир Леонардович Ужаровский; инженером-механиком лодки - Борис Лукич Фурманец. Командиром минно-артиллерийской боевой части был я.

В поход с нами пошел командир дивизиона подводных лодок капитан 2 ранга Магомет Имадутдинович Гаджиев.

Первый боевой поход... Сколько огорчений он принес нам! Двадцать пять суток мы патрулировали у северных берегов Норвегии в районе Тана-фьорда. Полярный день не давал нам возможности нормально провести зарядку аккумуляторной батареи: авиация противника по нескольку раз за время зарядки загоняла нас под воду. Лодка обнаружила и атаковала за весь поход восемь кораблей, стреляя каждый раз одной торпедой,- и все мимо цели; дважды в надводном положении атаковала противника артиллерией- и тоже безрезультатно.

Не стану сейчас, чтоб не быть умником задним числом, писать о причинах наших первых неудач. Скажу только, что мы слишком недооценивали противника...

Итак, 31 августа "К-2" возвратилась в Полярное. Нас встречал командующий флотом контр-адмирал Арсений Григорьевич Головко.

После доклада командира он поздравил с завершением первого боевого похода и сказал: "Несмотря на то что боевой счет вы не открыли, ваши действия заставили противника снять свои надводные корабли с набеговых операций у наших берегов и поставить их на сопровождение своих транспортов. Разведка докладывает: ваши, хотя и неудачные, артиллерийские атаки произвели большое впечатление на противника; немец понял, что период безнаказанного плавания транспортов кончился; они уже сейчас начали сосредоточивать свои суда в Тана-фьорде, куда они следуют пока в одиночном порядке, пользуясь закрытыми с моря проливами, а из Тана-фьорда идут в Варангер-фьорд уже в составе конвоя. Этот отрезок их пути проходит в открытом море вдоль берегов. Скоро, товарищ Гаджиев,- продолжал командующий,- лодки вашего дивизиона активными минными постановками в этих проливах и там не дадут им спокойно жить".

* * *

"К-2" готовилась к следующему боевому походу. Мы стояли в Полярном у пирса и принимали топливо, продукты, грузили торпеды и мины. Весь личный состав приводил свои заведования в порядок, причем впервые никаких планов для этих работ не составлялось, море и война потребовали от каждого подготовить свои механизмы так, чтобы они не подвели в море.

Как раз в это время и мы, и все находящиеся на пирсе увидели странную картину. После боевого похода в Екатерининскую гавань входила английская подводная лодка "Тайгрис" (в июле на Северный флот прибыли три английские подводные лодки, которые, базируясь на Полярное, проводили операции у берегов Северной Норвегии), подняв на своей мачте два фашистских флага с ненавистной нам свастикой. Это означало, как разъяснил присутствующим представитель английского командования, что лодка потопила два корабля противника. Откровенно говоря, никому из советских моряков такое оповещение о победе не понравилось.

Наши войска в то время отступали на всех фронтах, и в сводках Совинформбюро ничего утешительного не было, а здесь еще эти фашистские флаги.

- Мы должны наши победы отмечать иначе!- сказал я Гаджиеву.- Хотя бы салютом из пушки.

- Нужно прежде иметь победу, а потом думать, как ее отмечать,- ответил он. (Наш неудачный поход не давал покоя комдиву.)

В те же дни произошел и малоприятный для меня случай.

На нашей лодке, стоявшей у пирса, из офицеров были только инженер-механик Борис Лукич Фурманец и я, когда объявили воздушную тревогу.

Артрасчет быстро занял места у пушек. Когда я выбежал на мостик, командиры орудий доложили: "Боевой пост к бою готов!" Осмотревшись, я обнаружил "Ю-88", он летел с юга на север вдали от гавани; определил элементы его движения. Прошли секунды, и наводчики доложили: "Цель поймана!" Спрашивать разрешения стрелять было не у кого, я открыл огонь из обеих 100-миллиметровых пушек дистанционными снарядами. Увлекшись стрельбой, я не обратил внимания на то, что кроме нашей лодки ни корабли, ни береговые зенитные батареи огня по самолету не открывали. Самолет мы, конечно, не сбили, но снаряды рвались от него близко.

Как оказалось после, за время нашего пребывания в море был издан приказ командующего флотом, определяющий порядок отражения в гавани воздушного противника: лодкам, как и всем кораблям, в этом случае стрелять не нужно было, тем более самолет летел далеко и непосредственной угрозы для кораблей в базе не представлял. Приказ этот до меня доведен не был, и, естественно, обнаружив противника и почувствовав полную самостоятельность, я открыл стрельбу.

Лодка сразу же оказалась в центре внимания. На пирс "для выяснения" прибежал флагманский артиллерист бригады Владимир Перегудов. Комфлот запросил оперативного дежурного: "Кто у вас там стрелял?" Узнав, что стреляла "К-2", Головко передал Гаджиеву: "Этому бомбардиру Арванову объявляю выговор за бесполезную стрельбу в гавани".

Воздушная тревога длилась несколько минут, и за это время я успел и покомандовать, и пострелять, и получить фитиль. Командир лодки и комдив вызвали меня к себе и пропесочили. Комдив сказал: "Фитиль командующий тебе правильно дал, но это не значит, что ты не должен проявлять инициативу в использовании доверенного тебе оружия..."

* * *

7 сентября мы начали второй боевой поход. На нашей лодке вышли командир дивизиона Гаджиев и военком бригады Козлов.

На следующий день лодка скрытно подошла к базе противника Вардё и выполнила первую задачу - выставила минное заграждение.

Начался поиск вражеских кораблей.

11 сентября утром на вахте в боевой рубке у перископов стоял я, на вертикальном руле, здесь же в боевой рубке,- рулевой Вакуленко, вахтенным гидроакустиком был Савин, в центральном посту на вахте - командир БЧ-5 Фурманец. Две боевые смены отдыхали: по распорядку дня для личного состава условно наступила ночь; дневной распорядок выполнялся ночью, когда шла зарядка батареи. (Одновременно во время зарядки батареи производились все работы по подготовке лодки к подводному плаванию: подкачка воздуха высокого давления, перезарядка торпед, вентилирование отсеков, осушение трюмов, приготовление пищи и ее прием. Так что ночью спать было некогда.)