Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов

— Это правда? Вы обещаете?

— О да, да, господин партизан! — залепетал пан Владислав.

—Хорошо. Поверим вашему слову чести.

— О, клянусь паном Езусом, что немедленно подам рапорт об отставке!

— Ну смотрите, если нарушите клятву, наша пуля везде отыщет вас! Подумайте об этом как следует, тем более что отсюда вы тронетесь не раньше чем через два часа после нашего ухода.

Мы скрылись в лесу, оставив пана Владислава и его жену у дороги.

Спустя неделю разведка донесла, что он уехал с семьей из Радошкович, и нам никогда больше не довелось встречать его в списках польской охранки».

Это был не единичный случай террора в отношении наиболее активных врагов повстанцев. Но и власти начали активные мероприятия против подпольщиков и повстанцев. Станислав Ваупшасов писал: «Между тем борьба с оккупантами становилась все ожесточеннее. Они отвечали зверскими расправами и всяческими кознями. Поздней осенью 1921 года охранка подослала к Иллариону Молчанову провокатора Толочко. Он вызвал нашего боевого друга на явку близ деревни Лозовники Миорской волости и убил несколькими выстрелами в голову. Партизаны долго искали убийцу, чтобы отомстить ему, но дефензива искусно законспирировала своего агента, спрятав неведомо где.

Мы перешли к наиболее активной форме сопротивления — борьбе с оружием в руках. Если враг убивал наших вожаков, то мы стали нападать в свою очередь на самых отъявленных контрреволюционеров.

Отряд принял решение исполнить приговор над кровавым палачом крестьян помещиком Вишневским из Ильской полости Вилейского уезда. До вынесения приговора мы не однажды письменно ^предупреждали сатрапа, требовали по-человечески относиться к батракам, не сотрудничать с охранкой и не выдавать ей недовольных. Но ярый эксплуататор н насильник не внял нашим доводам, пусть же теперь пеняет на себя.

Мы тщательно разработали эту операцию. В имение помещика Вишневку отправились пятеро: Филипп Литвинкович, Адам Дзик, Филипп Яблонский, Иван Ре-мейко и я. Мы надели полицейскую форму и в полдень были возле усадьбы. Кругом тишина и безлюдье. Заходим в дом, тоже пустынно. В столовой нас встретила пышная горничная, мы сказали, что пришли из окружного полицейского управления и хотим видеть пана Вишневского.

Он появился через несколько минут, краснощекий, откормленный, с седеющими усами. Без лишних слов я объявил ему:

— Пан Вишневский, мы явились к вам, чтобы привести в исполнение приговор народа.

Помещик сразу изменился в лице: он ведь знал, что приговорен, мы давно поставили его в известность.

— Простите, простите меня! — вскричал он. — Я искуплю свою вину!

— Но для этого у вас было достаточно времени, — ответил Ваня Ремейко, — а теперь уже поздно.

— Пощадите!

— Молчать. Казнь будет публичной, чтобы народ видел, что это не убийство, а законный акт над крепостником.

Дождались вечера, когда с поля вернулись батраки, и на их глазах привели приговор в исполнение. Покидая имение, оставили записку: «Пан Вишневский расстрелян белорусскими партизанами за жестокое обращение с населением. Кто пойдет по его пути, того постигнет такая же участь».

Тогда же, в августе 1922 года, мы получили сведения, что в имении Шпаковщине Ильской волости у помещика Боровского происходит совещание панов. Нам было интересно узнать, какие вопросы обсуждают угнетатели народа, и мы решили к ним наведаться. На этот раз отряд выделил оперативную группу из восьми человек. На совещание пошли три брата Дзики — Адам, Петр и Михаил, два брата Литвинко-вичи — Филипп и Адам, Иван Ремейко, Даниил Попкович и я. Все мы опять же переоделись под полицейских.

В зале заседаний группа появилась внезапно. Паны ничего не поняли, пришлось мне объявить:

— Добрый вечер, Панове, мы партизаны.

Они повскакали с мест и застыли. Так, стоя, дослушали мою речь до конца. А я объяснил им, что их обращение с крестьянами должно быть гуманным, нельзя драть с людей семь шкур, помыкать ими, издеваться. Кто не послушается этого совета, будет сурово нами наказан. Строгая кара постигнет и тех, кто станет выдавать властям революционно настроенных крестьян.

— Попробуйте только ослушаться, — сказал я в заключение. — Всем известна судьба пана Вишневского?

В зале поднялся невообразимый гвалт. Помещики взахлеб клялись, что будут помнить и выполнять советы партизан.

И мы ушли.

В округе пошла молва о дерзких налетах повстанцев, народ восхищался, а паны присмирели, никто из них не хотел разделить участь хозяина Вишневки».

«1922 год мы решили завершить операцией покрупнее — разгромить польский

гарнизон в волостном центре Илии. Провели тщательную разведку. В ней участвовали трое братьев Дзиков. Они составляли в отряде небольшое семейное подразделение. Главенствовал среди них средний брат Адам, раньше служивший в конной разведке Красной Армии, он отличался мужеством, хладнокровием, сообразительностью. Старший, Михаил, отлично ориентировался на местности в любое время суток и в любую погоду, отлично стрелял из пистолета и был неутомим в походах, невзирая на свои 40 лет. 19-легний Петр старался не отставать от братьев и зарекомендовал себя также умелым и храбрым бойцом.

Братья доложили, что гарнизон состоит из 30 полицейских, вооруженных двумя ручными пулеметами, винтовками, пистолетами и гранатами. Как и в любой партизанской операции, очень важен был фактор внезапности. Мы разделились на две группы и в темноте начали атаку. Группа Филиппа Яблонского захватила волостное правление, почту и телеграф, чтобы никто не вызвал подкрепления оккупантам. Я со своими ребятами атаковал полицейский участок, открыв по нему ружейный и пулеметный огонь и забросав его гранатами. Полицейские не успели опомниться, как некоторые были уничтожены, другие разбежались в разные стороны.

В волостном правлении мы сожгли списки недоимщиков, а в числе трофеев взяли почти всё оружие полицейских и принадлежавших им лошадей. В отряд мы вернулись на собственном гужевом транспорте».

Партизаны поддерживали связь между своими группами. При необходимости их группы и группы подчиненных повстанческих отрядов могли объединяться для совместных действий. Они обменивались информацией и полученным опытом. В частности, Ваупшасов познакомился с Орловским, упомянутым выше, при выполнении заданий НВО.

Вездесущий Муха-Михалъский

«Орловский начал распространять встречные слухи о том, что все налеты, разгромы воинских гарнизонов и другие операции осуществляет со своим отрядом неуловимый и вездесущий бывший польский хорунжий Муха-Михальский.

Я заинтересовался этим приемом Орловского и с любопытством разглядывал подставного командира отряда. Худощавый, высокого роста блондин, в армейской пилотке, френче и широченных брюках-галифе. На узкой талии и плечах портупея, на ней кобура с наганом и кавалерийская шашка. Всем своим видом он отличался от остальных партизан — и одеждой, и польским акцентом, и мягким говором, а главное — замысловатым пенсне, насаженным на небольшой острый нос.

Находку Кирилла следовало использовать шире. Что, если не один, а два или несколько отрядов будут воевать под псевдонимом Муха-Михальский? Тогда дезинформация и недоумение панов еще более возрастут.

Посоветовавшись с Орловским, я решил тоже использовать фамилию бывшего хорунжего. Пусть паны думают, что он способен мгновенно переноситься за сотни верст, и дрожат при одном его упоминании! Впоследствии нашей хитростью воспользовались и командиры других отрядов. Эффект получился очень сильный — Муха-Михальский фигурировал в польских докладах как опаснейший политический преступник со сверхъестественными способностями к передвижению.

В лагере Орловского мы пробыли несколько дней. В один из них разведчики доложили своему командиру о том, что по железнодорожной ветке в районе станций Буды —

Барановичи будут проезжать высшие офицеры, участвовавшие В осенних Прокофьевич

учениях ПОЛЬСКИХ ВОЙСК. Орловский

Я предложил Кириллу захватить поезд и разоружить офицеров. Он согласился:

— А почему бы не попробовать! Может, повезет?

Для осуществления этой дерзкой операции я предоставил всех людей, которых привел с собой. Орловский взял своих 17 смельчаков, в том числе Василия Коржа и Муху-Михальского. Мы вооружились гранатами, пятью ручными пулеметами, загрузили вещевые мешки продуктами и двинулись в путь.

Налёт на поезд

На рассвете наш объединенным отряд сосредоточился в небольшом лесу, неподалеку от разъезда Буды. Весь день просидели в засаде, а к ночи под нудным осенним дождем вышли к зданию разъезда и остановились, услыхав хоровое пение под гармошку. Оказалось, в доме начальника разъезда, пожилого усатого железнодорожника, собралась на вечеринку молодежь. Мы предупредили парней и девушек, чтобы никто из дома не выходил, и проверили график движения поездов.