ОТКРОВЕННО. Автобиография - Андре Агасси

Увы, Кубок Дэвиса внес свои коррективы в мой график: пришлось пропустить маникюр. Брук дала мне множество указаний, касающихся подготовки к свадьбе, и одним из строжайших ее требований было привести ногти в порядок. Грызть пальцы на нервной почве - одна из давних моих привычек. Но Брук хочет, чтобы, когда она будет надевать на мою руку обручальное кольцо, пальцы выглядели идеально. Я не успеваю закончить маникюр до матча с Мусорщиком, поэтому возвращаюсь к нему после игры. Сижу в кресле напротив маникюрши, глядя, как она колдует над моими кутикулами, и говорю себе, что эта картина куда глупее и пошлее нашей игры с Симеринком.

«Это и есть настоящий мусор», - думаю я.

19 АПРЕЛЯ 1997 Г ОДА мы с Брук вступаем в брак под стрекот лопастей четырех вертолетов: они кружат над нашими головами, под завязку набитые папарацци. Церемония проходит в Монтерее, в маленькой церкви. В помещении стоит невыносимая духота. Я готов отдать все на свете за глоток свежего воздуха, но окна остаются наглухо закрытыми, иначе шум вертолетов помешает таинству.

Я обливаюсь потом не только из-за жары. Главная причина в том, что мое тело и нервы напряжены до предела. Под монотонное бормотание священника пот капает у меня с бровей, подбородка, ушей. Все глядят на меня: гости тоже потеют, но не до такой степени. Мой новый смокинг Dunhill уже насквозь промок. Даже туфли хлюпают при ходьбе. Для церемонии мне подобрали обувь на высокой платформе - еще одно требование Брук. Ее рост метр восемьдесят два, и она не желает возвышаться надо мной на свадебных фотографиях, поэтому на ней старомодные бальные туфли на низком каблуке, я же чувствую себя как на ходулях.

Перед тем как нам выйти из церкви, ее покидает «фальшивая невеста» - подсадная утка, которая должна, изображая Брук, увести за собой папарацци. Впервые услышав об этом плане, я был категорически против. Сейчас, видя, как уезжает наша фальшивая Брук, ловлю себя на мысли, недостойной едва женившегося мужчины: я хочу уехать вместе с ней. Было бы здорово, если бы какой-нибудь подсадной жених мог занять мое место.

Нас ожидает конный экипаж, чтобы доставить на ранчо Стоунпайн, где пройдет торжественный прием. Однако к экипажу мы едем на автомобиле. Я сижу рядом с Брук, уставившись в пол, подавленный внезапным истерическим приступом потливости. Брук говорит, что в этом нет ничего страшного. Она пытается меня утешить, но ничего не выходит. Все идет не так.

Зал, где проходит прием, встречает нас оглушительным шумом. Передо мной плывет карусель знакомых лиц - Фили, Джил, Джей Пи, Брэд, Слим, мои родители. Тут же какие-то знаменитости, с которыми я не знаком и никогда не встречался. Друзья Брук? Друзья ее друзей? Какие- то артисты из «Друзей»? Я ловлю взглядом Перри, добровольно назначившего себя на должность свадебного распорядителя. Вооружившись наушниками с микрофоном, он постоянно остается на связи с фотографами, флористами, официантами. Он кажется таким напряженным и занятым, что его вид заставляет меня нервничать еще сильнее, хотя это едва ли возможно.

В конце вечера мы с Брук уходим в номер для молодоженов, который по моему указанию украшен сотнями свечей. Их слишком много, комната напоминает духовку. Я снова обливаюсь потом. Мы начинаем гасить свечи - и тут срабатывает датчик дыма. Быстро отключаем его и открываем окно. Пока комната проветривается, возвращаемся в ресторан и проводим нашу первую брачную ночь, поедая шоколадный мусс вместе с припозднившимися гостями.

На следующий день торжественно прибываем на пикник для членов семьи и друзей. По желанию Брук мы - в ковбойских шляпах и джинсовых рубашках - приезжаем на празднество на лошадях. Мою зовут Сахарок. Ее печально блестящие глаза напоминают о Пичез. Гости окружают, пытаются втянуть в разговор, поздравляют, хлопают по спине, а мне хочется лишь поскорее сбежать отсюда. Большую часть вечеринки провожу со Скайлером - моим племянником, сыном Риты и Панчо. Вооружившись луком и стрелами, мы азартно стреляем, целясь в ствол дальнего дуба. Натягивая тетиву, я вдруг чувствую резкую боль в запястье.

ПРОПУСКАЮ ОТКРЫТЫЙ ЧЕМПИОНАТ Франции 1997 года. Из всех покрытий грунт наиболее опасен для больной руки. У меня нет никаких шансов продержаться пять сетов против спецов по грунтовым покрытиям, изо всех сил тренировавшихся на кортах этого типа, пока я делал маникюр и разъезжал на Сахарке.

Тем не менее собираюсь на Уимблдон. Брук получила роль в Англии, значит, она сможет отправиться со мной. Сменить обстановку - не такая уж плохая идея. Это будет первая наша поездка в качестве супругов - и, слава Богу, не на остров.

Хотя, если разобраться, Великобритания - тоже остров.

В Лондоне мы прекрасно проводим несколько вечеров: ужины с друзьями, экспериментальный театр, прогулки вдоль Темзы. Звезды обещают мне неплохой турнир. Но, задумавшись, решаю, что лучше было бы прыгнуть в Темзу - привыкнув к безделью, я не могу заставить себя тренироваться.

Сообщаю Брэду и Джилу, что снимаюсь с турнира, потому что чувствую себя в ловушке.

- В какой еще ловушке, черт побери? - вскипает Брэд.

- Я играл в эту игру по множеству причин, и ни одна из них, похоже, не имела отношения ко мне лично, - отвечаю я.

Эти слова вырываются из меня помимо воли, как действия той ночью со Слимом. Но в них, кажется, скрыта истина, которая оказывается настолько важной, что я записываю невзначай сказанную фразу, чтобы затем повторить ее перед репортерами. И перед зеркалом.

Снявшись с турнира, я остаюсь в Лондоне, ожидая, пока у Брук закончатся съемки. Как-то вечером мы в компании ее друзей-актеров отправляемся во всемирно известный ресторан Ivy, который Брук не терпится посетить. В ресторане компания оживленно болтает, лишь я, пристроившись в конце стола, молча налегаю на еду. Я ем, как в послед-ний раз: заказываю пять блюд, а потом запихиваю в себя три порции вязкого пудинга со вкусом ирисок.

Одна из актрис замечает, сколько еды исчезает на моем конце стола. Смотрит на меня с беспокойством:

- Ты всегда так ешь? - спрашивает она.

Я ИГРАЮ В ВАШИНГТОНЕ, мой противник - Флэч. Брэд призывает отомстить ему за прошлогоднее поражение на Уимблдоне, но меня эта идея не вдохновляет. Мстить? Опять? Кажется, мы уже это проходили. Мне жаль, что Брэд, ослепленный своей «бредософией», не в состоянии понять мои чувства. Он что, думает, что он - Брук?

Я, разумеется, проигрываю Флэчу, после чего заявляю Брэду: все, я закрываю лавочку до конца лета.

- На все лето? - недоумевает тот.

- Увидимся осенью.

Брук живет в Лос-Анджелесе, я большую часть времени провожу в Вегасе. Слим тоже там, и мы постоянно закидываемся метамфетаминами. Мне приятно чувствовать себя счастливым, полным энергии, удачно выбравшимся из душной ловушки. Мне нравится вдохновение, пусть и вызванное химией. Я не сплю несколько ночей подряд, наслаждаясь тишиной. Никто не звонит, не шлет факсы, не беспокоит. Можно спокойно бродить по дому, раскладывать по местам выстиранное белье и размышлять.