Забытыми тропами - Анна Дил

Дар часто просто сидел рядом и молчал, позволяя мне часами высказывать ему мои довольно однообразные на тот момент мысли. Выговорившись всласть, я засыпала, а бедняга Дар мучился моими переживаниями. Он будто брал на себя часть моей боли, и мне становилось чуточку легче. С тех пор я перестала обижаться на богов за то, что они отняли мою родную семью, - взамен они послали мне людей, чужих по крови, но родных по духу. Наставница заменила мне мать, Дарилен - брата. Да и не всякий родной брат смог бы сделать для сестры столько, сколько делал для меня Дар.

После этого я повзрослела. Я все-таки добилась своего: меня похоронили вместе с Римером. Прежнюю меня. В этой жизни осталась незнакомая мне, неприкаянная, не знающая цели странная девушка, которая отчего-то кричала по ночам и не выносила одиночества.

Теперь я точно знаю, отчего так боялась повторить судьбу бабки Трилы - я предчувствовала, что такая же участь уготована и мне. Я не считаю замужество предательством по отношение к Римеру, он бы понял и простил меня, если бы я вдруг захотела тепла семейного очага. Но я знаю: никогда и никого больше я не смогу назвать своим мужем. Им мог быть только Ример - или никто.

Заринна надолго замолчала, глядя в сердце костра сухими глазами. Слезы, отпущенные ей на целую жизнь, она истратила за полгода в семнадцать лет. На будущее не осталось ни одной крохотной слезинки.

Зато у Маржаны и Айны, похоже, этой соленой жидкости в организмах было в избытке. Обе всхлипывали друг у дружки на плече, часто моргая мокрыми ресницами и вместе со слезами размазывая по щекам дорожную пыль.

В другое время Светомир не преминул бы над этим съехидничать, но сейчас рыцарь был занят: он отважно боролся с предательским пощипыванием в носу. Ну где это видано, чтобы доблестный рыцарь, словно девица, распускал нюни над любовной историей, будь она хоть трижды трагической?! Единственное, что позволено воину, - уронить скупую мужскую слезу над погибшим товарищем, но здесь был явно не тот случай.

Вотий сладко посапывал в сторонке. В силу нежного возраста подобных историй он не понимал, и потому сон сморил его примерно на середине заринниного рассказа.

Дарилен мрачно молчал. Ему не нравилось, когда Заринна вспоминала то время. Справившись с горем, подруга мага крепилась и держалась весело, даже самоуверенно, будто и не было ничего, но никогда не забывала о нареченном. И подобные исповеди лишь причиняли ей новую боль - словно с подсохшей раны срывали корку запекшейся крови.

Остаток вечера прошел в молчании, нарушаемом лишь раскатами грома да шорохом дождя за сводами пещеры. Гроза разбушевалась не на шутку, молнии сверкали, не переставая. Казалось, боги разлюбили небо, и теперь рвали его в клочки, и только вечный труженик дождь торопливо сшивал косыми стежками два полотна - небо и землю.

Светомир проснулся среди ночи. Покрутился с боку на бок, полежал с закрытыми глазами, но сон упорно не шел. Видимо, Лалия была занята чем-то другим, и до рыцаря ей не было никакого дела.

Светомир горестно вздохнул, приподнялся на локте и вгляделся в густую тьму.

Магическое пламя давно погасло, в пещере царила непроглядная тьма. Спутники рыцаря сладко спали и видели десятые сны - со всех сторон раздавалась слаженное сопение. Рыцарь еще раз вздохнул, на этот раз завистливо, и повернулся туда, где угадывался смутный просвет.

Гроза уже отгремела, сквозь рваные просветы в тучах то и дело проглядывала луна, но дождь и не думал прекращаться. Мелькнула несвоевременная мысль: днем дождь, льющий сквозь лучи светила, называют слепым - а ночью?

В слабом свете сокол различил неясный одинокий силуэт у входа. Рыцарь поднялся и осторожно, стараясь ни на кого не наступить в темноте, пробрался к выходу.

- Маржана? - хайяри вздрогнула, оглянулась и чуть подвинулась, освобождая место рыцарю.

Скользнувший к девушке лунный луч высветил две мокрые дорожки на ее щеках.

- Ты плачешь? - сорвался с языка неуместный вопрос, за что рыцарь мысленно тут же себя и обругал. Зачем спрашивать, если и сам видишь?

- Нет, это дождь, - хайяри попыталась улыбнуться, но улыбка вышла невеселой.

Светомир открыл было рот для следующей фразы ("До сих пор под впечатлением от заринниной истории?") - и подавился словами, приглядевшись к лицу собеседницы. Вечером, у весело потрескивающего голубоватыми искорками магического костра, лицо Маржаны было иным: грустным, сочувствующим, жалостливым. А сейчас на нем застыло выражение глубокого отчаяния и беспросветной безнадежности. "Такие лица бывают у людей перед казнью", - мелькнуло в голове у рыцаря.

Маржана заговорила сама, не дожидаясь вопроса:

- Свет… Я только сегодня, после рассказа Зари, поняла, что собственными руками искалечила кому-то жизнь…

- О чем ты? - рыцарь, недоуменно нахмурился, хотя уже смутно догадывался, что имеет в виду хайяри. Его догадки оказались верны.

- У тех людей… У них ведь тоже кто-то был. Родители, дети. Любимые… Раньше я об этом не думала. Мне было страшно оттого, что я лишила жизни нескольких людей. А теперь я боюсь представить, скольким я невольно принесла горе…

- Ну чего ты казнишься? - рыцарь постарался, чтобы его голос звучал как можно уверенней. - Они были бандитами. У таких нет ни дома, ни семьи.

- Есть, - Маржана говорила тихо, грустно и убежденно, и от этого рыцарю делалось особенно тоскливо. Уж лучше бы она кричала и кидалась в него чем ни попадя, как обычно. - Каждого человека кто-то ждет. Даже если сам человек об этом не знает. И их тоже ждали. Или ждут до сих пор… А я, их убийца, живу, дышу, ем, пью, улыбаюсь… И могу снова убить кого-то.

Светомир промолчал, не найдя слов. Лучшее, что он мог сейчас сделать, - молчаливой поддержкой остаться рядом с хайяри, вглядываясь в бесчисленные струи дождевой воды, бисерным занавесом скрывающие вход в пещеру. И он остался.

- … Руку клади сюда… Да не сюда! Левее! Еще левее!.. Видишь, куда я показываю?!

- Вижу…

- "Вижу"! Где энтузиазм в голосе?! На похороны собираешься? Ну что за молодежь пошла, всему вас надо учить…

Заинтригованная Заринна приоткрыла один глаз - и тут же пожалела об этом, ослепленная яркой вспышкой.

- Что здесь происходит?! - отойдя от потрясения, магичка со страдальческим стоном оторвала голову от импровизированной подушки - скатанной в аккуратный валик куртки.

- Урок, - лаконично ответствовал Дар, не поворачивая головы. - Итак, неразумные чада мои, объясняю еще раз…

Зари вновь застонала, целиком закуталась в плащ и накрыла голову "подушкой". Но даже сквозь плотную ткань до ее слуха доносилось: