Забытыми тропами - Анна Дил

Дарилену не пришлось выполнять обещание. В семнадцать лет я встретила Его. Как говаривала в таких случаях моя Наставница - того, кто украл мое сердце…

Теперь уже не вспомнить, какая нелегкая занесла меня в тот день в зажиточный квартал. Наверное, очередная работа на магическом поприще. У кого-то плохо продавался хлеб, или, может быть, лошади хворали. Я в то время страстно желала, во-первых, перебраться в собственный отдельный дом и жить самостоятельно, а во-вторых, заработать среди горожан более-менее хорошую репутацию, и потому бралась за любую работу, по моему разумению, приличествующую молодой честной ведьме. Главное, что там, среди высоких белокаменных домов и цветущих яблонь, я и увидела Его.

Ример был сыном торговца. Очень богатого, преуспевающего, уважаемого в городе человека. И, по правде сказать, весьма избалованным сыном, как часто бывает в таких случаях. Возле него дни и ночи напролет крутились толпы на все согласных девиц - на любой вкус, выбирай не хочу! Разве мог он при таком изобилии заметить обычную колдунью, сироту без роду без племени, не обладающую особенными внешними данными? Нет, конечно. Он и не замечал. А колдунья, потерявшая покой после первой же случайной встречи, настырно лезла ему на глаза и с упорством, поистине достойным лучшего применения, подстраивала мелкие пакости его очередным подружкам. Каждой. По очереди. Когда до сердцееда наконец дошло, что неприятности сыплются на любезных его сердцу девиц неспроста, он не стал долго ломать голову. Я так и не узнала, сам ли Ример смекнул, с кем следует разобраться, или ему подсказал кто-то из доброхотов, но однажды я увидела его на пороге моего дома. Он пришел ко мне с твердым намерением накостылять наглой ведьме, чтоб ей больше неповадно было вторгаться в его личную жизнь. А ушел два часа спустя, вымолив согласие на свидание.

Никто не думал, что наши отношения перерастут во что-то большее, чем просто восторженная юношеская влюбленность. Никто, кроме нас самих. Да и кто еще мог знать, что мы, как это ни банально звучит, были самой судьбой предназначены друг другу?

Через два месяца после знакомства Ример предложил мне руку и сердце, и я без колебаний согласилась.

Наставница долго отговаривала меня, увещевая и приводя множество аргументов, один убедительнее другого. В конце концов, видя, что ее доводы не достигают цели, она плюнула и заявила, что если я хочу разрушить свою жизнь, то она меня за руку удерживать не станет.

Не отставали от нее и родители Римера. Естественно, они были в ужасе от выбора сына. Они готовили его для совсем другой жизни, рассчитывали связать сына узами брака с девушкой его круга, у которой было бы хорошее приданое и влиятельные родители - а тут какая-то ведьма, бедная, как церковная мышь, да и родителей-то у нее вовсе нету. Но и они смирились - куда деваться, если обожаемый единственный сын и слышать ни о ком, кроме упомянутой ведьмы, не хочет?

Они были убеждены, что я приворожила Римера, заручившись поддержкой всех темных сил разом. Я не стала их разубеждать, достаточно было того, что я и мой возлюбленный знали: магия здесь ни при чем. А заблуждение его родителей было нам даже на руку: кто-то шепнул им, что любовный приворот - коварная штука, сопротивление его силе может стоить их сыну жизни. Наверное, именно этому мы и были обязаны их согласием.

Так или иначе, споры были позади. Мы объявили о своей помолвке и стали готовиться к свадьбе. Счастье мое было безграничным. Оно поднимало к облакам, осыпало солнечным светом, звенело в птичьих трелях и пело в каждом мгновении. Как там говорится в эльфийских любовных романах - "ничто не предвещало беды"? Да, верно, ничто не предвещало. А если бы и предвещало - за своим счастьем я не заметила бы не то что тайных, неявных знаков, подаваемых судьбой, - мимо прямого предупреждения прошла бы, не вздрогнув. В семнадцать лет так легко быть беспечной…

Беда пришла откуда не ждали. Однажды вечером, за неделю до предполагаемой свадьбы, Ример, возвращаясь домой, заметил, как у трактира четверо подвыпивших парней избивали ребенка: мальчик, трактирный слуга, посмел, как им показалось, недостаточно вежливо к ним обратиться. Ример не смог пройти мимо. Каким бы избалованным и изнеженным ни был мой жених, он всегда вступался за слабых, он просто не мог поступить иначе. За что и поплатился.

Когда его принесли, почему-то в мой дом, а не в дом его родителей, я не сразу узнала собственного жениха - окровавленного, избитого так, что ни одной кости целой не осталось. Я не верила, что это он, до последней минуты. Я была убеждена, что кровоподтеки и ножевые раны скрывают лицо другого человека, не имеющего к Римеру никакого отношения.

Я осознала, что произошло, только во время погребального обряда. Все события этого дня в памяти затянуло липким туманом, притупляющим чувства и глушащим разум. Считать ли это милостью богов или их наказанием, я и сама не знаю. Пожалуй, это все же к лучшему. Я сама не вполне осознавала, что делала. Кажется, я кричала, билась в истерике, кидалась на гроб и умоляла похоронить меня вместе с ним… И еще много чего говорила. Если убийцы Римера вышли живыми из той драки, то после им уж точно не поздоровилось - и десятой доли проклятий, которые я наслала на их головы, хватило бы, чтобы перебить население целого города, не то что несколько человек.

Дарилен в тот же день перебрался в домик моей Наставницы. После он признался, что боялся, как бы я от отчаяния не натворила глупостей и не оставила его одного.

Мой друг напрасно опасался, я бы не покончила с собой. Я ненавидела себя, считая виновной в гибели Римера, - ведь в тот день именно я уговорила его задержаться, уйди он пораньше, и все могло сложиться иначе, - но прервать собственную жизнь у меня не хватило бы духу, за что моя ненависть к самой себе полыхала еще сильнее.

Дарилен был со мной неотлучно полгода. Вместе с Наставницей они отпаивали меня настойками и эликсирами. Хвала богам, они не пытались стереть мне память, только успокаивали. Ума не приложу, как им хватило терпения выдержать меня столько дней, да еще при этом нянчиться, кормить чуть не с ложечки и вытирать слезы. Много слез.

Дар не сочувствовал мне, не утешал фальшиво, как многие другие. Почему-то все вокруг, кроме его и Наставницы, считали своим долгом заметить, что я еще молода, а значит, смогу найти замену Римеру. Да еще смели указывали на плюсы моего положения - ведь мы не успели пожениться, и я могла не считать себя вдовой. Чудо, что я так и не убила никого из этих сочувствующих толстокожих кретинов…

Дар часто просто сидел рядом и молчал, позволяя мне часами высказывать ему мои довольно однообразные на тот момент мысли. Выговорившись всласть, я засыпала, а бедняга Дар мучился моими переживаниями. Он будто брал на себя часть моей боли, и мне становилось чуточку легче. С тех пор я перестала обижаться на богов за то, что они отняли мою родную семью, - взамен они послали мне людей, чужих по крови, но родных по духу. Наставница заменила мне мать, Дарилен - брата. Да и не всякий родной брат смог бы сделать для сестры столько, сколько делал для меня Дар.