Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Эджай тонко усмехнулся, Кристалина фыркнула, а её муж пробормотал нечто подозрительно напоминающее ругателство, в котором был упомянут тогдашний Магистр.

— Спустя некоторое время до них дошли слухи о моей гибели. К тому сроку я уже пришёл в себя, и хоть по-прежнему не мог объяснить своё присутствие на Перевале и ничем не мог подтвердить их подозрение в участии Магистра Хезальта в моём положении, однако мы с тогдашним командиром крепости пришли к решению оставить всё как есть. Коль скоро для Теллариона и всего Предела я был мёртв...

Я немногое сделал за эти годы. Великий князь отрёкся от меня, и я позволил себе более не считать себя связанным прежними обязательствами. Я оставался магом, потому что не снимал с себя и этого долга, и служил в крепости, как прежде в Телларионе, но часто странствовал по всему Пределу. Командир позволял мне это, зная, что я приношу пользу и за границами Перевала, а неотлучного пребывания там никто не требовал, потому как официально меня как бы не существовало. Моего дара было достаточно, чтобы отыскивать места, где вскоре должны были открыться одиночные прорывы, а счёт времени в пути иной, нежели на одном месте.

— Эджай... — тихим от глубокого волнения голосом вымолвила леди Эстель. — Я видела тебя. Я видела тебя!

— Как и я — тебя. Я видел тебя в подземелье Теллариона. — Пожалуй, Диана единственная не ведала даже смутно, о чём идёт речь, но для прочих краткое упоминание значило многое, и, судя по тому, какими цветами окрасились сути, то было воспоминание их тех, что переворачивают душу. — Однако это всё, что я помню. — Князь склонился к леди Эстель, и впервые в его голосе прозвучало сомнение. — И как бы ни хотел вызволить тебя тогда, не могу уверять, что действительно исполнил это.

Прадн исподлобья глянул на сына старого друга.

— Ничего не скажу вам наверняка, Магистр. Как уже поминал, меня там не было. Но, конечно, неотлучно при Эде не сидели. Никто за то не поручится, отлучался ли он куда тем же неведомым способом, что и появился в крепости, или же всё время пробыл в беспамятстве.

Эджай обратил лицо к странно молчаливой кузине.

— Ты обмолвилась, сестра, что лишь происки Многоликой возможно счесть достаточным оправданием моему отсутствию. Я не скажу тебе, была ли Многоликая той силой, что направляла мой путь, потому что не хочу солгать этим заверением. Я скажу лишь, что силу, равную той, что испытал тогда рядом, я не знал ни прежде, ни впоследствии. Поэтому решать, была ли то Многоликая или некто иной, в твоей воле.

— Для меня в этом нет вопроса, — сказала Эстель, во всё это время не отпускавшая его руки, с которой переплетена была её рука. — Я знаю доподлинно, что никто иная как Многоликая послала нам это испытание за нарушение данных её именем клятв. А потому не нужно больше об этом.

— И вам достаточно этого, матушка? — негромко спросил Демиан. Диана ожидала, что он прибавил что-то ещё, но он сказал только: — Что ж, если так, пусть будет по вашему желанию.

— Я знал лишь, что должен ждать наступления некого часа, — произнёс Эджай.

— Часа чего? — спросил Демиан, вложив в этот вопрос презрение к высшей воле. Губы его едко усмехнулись. — Прощения?

— Часа, когда буду нужен, — спокойно ответил ему Эджай Д'элавар.

— Разве наши пути не пересеклись в тот миг, когда я более всего была нужна тебе? — Эстель качнулась к сидевшему напротив сыну, не размыкая переплетённых с рукой Эджая пальцев. — Разве не моё знание ядов задержало в тебе жизнь? Разве ты по-прежнему отказываешься видеть в этом высший промысел?

— Высший промысел, который до того дня удерживал мать вдали от сына? — негромко сказал Демиан, качнув головой.

Спустя несколько секунд тишины он рваным движением прикрыл глаза рукой. Диана встревоженно подалась в кресле, заметив этот жест.

— Мне пора к дочери. — Реплики Кристалины в этот день определённо звучали не к месту, зато ко времени. Княжна решительно-бесцеремонно потянула мужа за рукав. — Раз уж служанок выслали в места поспокойнее, сам разделишь со мной ночные удовольствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что уж там, — легко согласился мастер Коган, подымаясь, — делил другие, разделю и эти.

Язвительно осклабившийся на них мастер Прадн также откланялся.

Менее чем минуту спустя они остались вдвоём. У Дианы отлегло от сердца, когда Демиан отнял ладонь. И хоть она и готова была встретиться с его проклятием, всё же вздохнула с потаённым облегчением, увидев, что глаза и черты его оставались прежними. Демиан задумчиво смотрел в огонь.

— Вы счастливы? — спросила Диана; вопрос не самый очевидный, но с некоторых пор очертания окружавшей Демиана стены стали для неё чуточку прозрачнее.

— Да, — искренне ответил он, — счастлив этой невозможной встрече. Она сняла с меня часть вины. Теперь, когда они вместе, леди Эстель сколько-нибудь легче пережить смерть сына.

Диана остановилась за высокой спинкой его кресла.

— Когда случаются невозможные встречи, не значит ли это, что и иные невозможные вещи возможны?

Демиан обернулся к ней, глядя снизу вверх. Он ничего не сказал ей, только смотрел тёплым ласковым взглядом. Его пальцы нежно коснулись её, сомкнувшихся на резном изголовье кресла, и ладонь Дианы разжалась. Дрогнув, она опустила руку.

Помедлив, Демиан поднялся и подошёл ближе к огню.

— Если леди Эстель и Эджаю Д'элавар угодно верить, что они всего лишь пешки в руках высших сил — что ж, таково их право, — заметил Магистр, встав напротив очага. Рассеянное свечение облекало высокую стройную фигуру, складки рукавов янтарно подсвечивались. — Но ничто не заставит меня поверить в то же.

Прозвучавшее за этими словами страстное отрицание заставило Диану улыбнуться, даже помимо воли.

— Ах, Лар... — воскликнула, забывшись.

По губам Демиана скользнула улыбка.

— Не так уж я изменился?

— Нет, — прошептала она, прикоснувшись к его мучительно застывшему лицу. — Совсем нет.

Он привлёк её к себе с приглушённым вздохом.

Справа до тела достигали волны близкого жара, но дыхание очага было не горячей его рук. Дрожащие, оборванные касания, точно Демиан себя, а не её удерживал в этом объятье. Каждый поцелуй — не ласка, не обещание — вопрос, требование. Это было мучительно, они словно вытягивали друг из друга души, но и отстраниться — всё равно что вырвать душу из себя...

Глава двенадцатая. Чистый лист

С прошедшей ночи душа, равно как и сердце, была не на месте. С того самого момента, когда Демиан, сбивчиво прошептав не то проклятье, не то извинение, резким шагом покинул залу. А Диана без мысли и без движения сидела у очага, покуда объятые огнём поленья не подёрнулись пеплом. И хуже всего то, что ей, наконец, пришла пора постигнуть справедливость его отчуждённости.

Мгновенье близости -— и разрушена стена спокойствия, которую она так долго и кропотливо возводила. Если Демиан испытывает, хотя бы в десятую часть, то же...

Если так, то, Немилостивая Хозяйка, не счесть ли лучшим, что она может сделать ради своей любви, — это избавить Магистра от своего присутствия?

В сознании всё так мешалось, что Диана впервые за долгое время потеряла ориентиры, не могла определить, минута ли это её слабости или, напротив, миг прозрения и силы. Она бросилась в омут дел, откладывая, сколько могла, мгновение новой встречи.

И потому замерла в растерянности, столкнувшись с Магистром там, где его, по всей определённости, быть не могло: ведь он был занят в совершенно ином месте, и, судя по достигавшим до слуха репликам совещавшихся, собрание грозило задержать его надолго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Диана поняла свою ошибку прежде, чем Эджай Д`элавар ообернулся.

В отличие от Дианы, присутствие хранительницы он принял как должное и, поприветствовав её наклоном головы, произнёс, как бы в продолжение прерванной беседы:

— Здесь всё иначе.

Поворотом головы маг обвёл пустынное пространство сообщающихся комнат, что переживали, по слухам, дни своего великолепия, до тех пор пока молодой Магистр не приказал вынести вон всё убранство, оставшееся от недоброй памяти предшественника. Едва ли из мстительных побуждений, просто потому что был чужд излишествам во всех проявлениях, и белизна непокрытых стен и полов, как видно, была его взгляду приятней кричащей роскоши.