Пропавшая экспедиция - Станислав Рем

— Должен? — сцепив зубы, произнёс СЧХ.

— Да, Сергей Викторович. И это край как важно.

— А что потом?

— Как только ваш дядя на время изолирует Владимира Леонидовича, а он его изолирует по вашей просьбе, «крот» запаникует. Одновременные провалы на Гилюе и в Москве заставят его активно зашевелиться. Чем он себя выдаст окончательно. На этом операция закончится.

СЧХ отрицательно покачал головой:

— Я не хочу играть в ваши тёмные игры. Они мне непонятны. А потому я не стану звонить в Москву.

— А я, признаться, решил, что мы поняли друг друга.

— Ошиблись.

— Что ж, ваше право.

— Мало того. Возьму с пяток мужичков, местных оперов, с оружием, и рвану на Гилюй. И не дай бог, если те, кто там сидит, окажут сопротивление! Я на них всю Амурскую ментовку спущу.

— Я бы на вашем месте так опрометчиво не поступал. Хорошенько всё взвесьте, прежде чем начнёте действовать. — Ельцов встал, прошёл к окну.

— Боитесь, что не справлюсь с вашими отморозками?

— Не в них дело. Поймите, вы имеете дело с организацией, которая насчитывает не один десяток лет.

— Что за организация?

— Мягко говоря, наши конкуренты. А на самом деле довольно серьёзная структура, имеющая свои подразделения во всех частях света. И хотя мы до сих пор соблюдали правила ведения честного боя, однако последние события показывают, отношения между нами достигли критической массы. И обострять их далее нежелательно. Не делайте скоропалительных шагов!

— Вы имеете в виду Терёхина и его компанию? Я правильно понял?

— Терёхин — шестёрка. Фигура мелкая. Пешка. У них есть люди намного солиднее.

— Готов выслушать ещё одну версию происходящих событий. — Щетинин с силой откинулся на спинку стула. — Уж не знаю, какую по счёту. Они у вас будто матрёшки появляются.

Декан сделал знак Матвею Харитоновичу, чтобы тот готовил машину, после чего обернулся к гостю:

— Расскажу только то, что знаю. А после вам решать, как действовать дальше. — Ельцов опёрся о спинку стула, будто ему было тяжело стоять. — Зейским объектом впервые заинтересовались в начале тридцатых годов. После двух экспедиций на Тибет, в двадцать седьмом и двадцать девятом годах. В отчётах упоминались дальневосточные объекты. Разработка зейского кургана началась в тридцать четвёртом. Чтобы не привлекать внимания местного населения к изысканиям, в Москве было принято решение о создании в десяти километрах от кургана совхоза…

— Октябрьский?

— Да. И основную задачу перед совхозом поставили — создание скотоводческого комплекса. Своя медчасть и всё такое…

— Это понятно. Дальше.

— Наши люди вступили в совхоз, чтобы наблюдать за работой учёных, которых прислала Москва, и предотвратить трагедии. Глубоких исследований так проведено и не было. Сначала помешала гибель Бокия. Потом война. К тому же исследования проводились топорно, наощупь. По-дилетантски. Потому и результат оказался нулевой. Только людей зазря в психушку упекли. После закрытия отдела Бокия все документы ушли в архив. Мы сделали множество попыток уничтожить материалы, но неудачно. Правда, пока был жив «отец всех народов», волноваться особо не приходилось. Кому придёт в голову копаться с научными исследованиями какого-то кургана, когда вокруг творилось сами знаете что. А вот в пятьдесят четвёртом за архив снова взялись. И основательно.

— Терёхин?

— Он. — Ельцов утвердительно качнул головой. — Как к нему попали материалы, понятия не имею. Но Терёхин быстро сообразил, что ему попало в руки. Мой дядя к тому времени уже создал и обосновал проект Зейской ГЭС. Думали, в пятидесятых его начать. Но не тут-то было. Терёхин зубами вгрызться в идею исследования Зейского района. Правда, в пятидесятых он не столь рьяно за него бился. У него была надежда на китайские пирамиды. Но конфронтация между Мао и Хрущёвым сбила все планы. Вот потому с начала шестидесятых он и вцепился в зейский объект.

— Кого представляет Терёхин?

— Отец или сын? Если отец, царство ему небесное, то сам себя. Вырваться желал в верха. Турпоход был ещё тот…

— А почему вы не захотели дать ему возможность исследовать курган? Свихнулся бы мужичок, да и все дела, — иронично заметил СЧХ.

— Эка, как просто, — в свою очередь усмехнулся декан. — А если бы всё произошло наоборот? Да и не в этом дело. Терёхин видел курган исключительно в военных целях. На что и делал ставку.

— Эколог-то?

— А чему удивляетесь? Или вы по сей день наивно думаете, будто партии всяких там «зелёных» существуют исключительно по нравственным порывам? Могу огорчить: все работают за счёт бизнес-структур. И существуют исключительно для того, чтобы аргументированно защищать интересы хозяина. Яркий пример: газопровод «Северный поток». Как «зелёные» были против его строительства и ввода в эксплуатацию! А «отстегнули» им десять миллионов евро — и нет проблем. Стройте что угодно. Мы даже в вашу честь фонд создадим. И советские экологи были ничем не «зеленее» их западных коллег. Так что тут с моралью всё в согласии.

А вот сынок Терёхина, тот уже вошёл в контакт с нашим противником. В том числе и из-за рубежа. Предполагаю, отец оставил ему в наследство копии, а может, и оригиналы некоторых документов из отдела Бокия. Вот налоговик и приторговывает информацией.

— А правительство знает о том, что происходит?

— А зачем? — Ельцов снова дал отмашку Матвею Харитоновичу, и СЧХ решил, что декан сейчас прервёт диалог, однако Ельцов неожиданно присел на стул. — Что есть наши правители, Сергей Викторович? Те же люди. Простые смертные. Бизнес-элита. За денежные знаки, не моргнув, Родину продадут. — Юрий Николаевич облизнул пересохшие губы. В интонации его голоса не было и намёка на зависть или неудовлетворённость. Только констатация факта. — Куда им доверять такие вещи? Объект не может быть чьим-то. Даже народа. Он — сгусток информации. Вселенная. Как космос может принадлежать человеку? Предмет огромной созидательной и разрушительной силы? Лично я очень сомневаюсь в том, что у нас получится использовать эту энергию в нужном, мирном, русле. Мы просто не доросли до понимания данного явления духовно! Как не дорастут и наши дети и даже правнуки. Потому как человек, в духовном плане, не желает эволюционировать. Нам удобно оставаться такими, какими мы были.

Человечество вместе с христианством сделало круг. Спустя две тысячи лет мы снова вернулись к животным потребностям: «Хлеба и зрелищ!». Господи, о чём можно говорить, когда даже служители церкви — и те больше заботятся не о душе, а о теле. Даже в суде за честь и достоинство выплачивают «моральную компенсацию». И вы хотите такому обществу отдать объект? На что его в первую очередь употребят?..