Мургаш - Добри Джуров

выходило к роще. Туда потянулись десятки солдат и полицейских. Неужели они обнаружили приемный пункт и поэтому туда и направились? Или просто для проверки?

После обеда Ицо вернулся. Мы с тетей Елизаветой встретили его во дворе. Он не ждал, когда мы его спросим, сам сказал:

— Нашли партизанское укрытие. Правда, пустое. Ни одной живой души. А в нем торбу с курабье, мармелад, кувшин с бузой, одеяла.

— А что за стрельба была перед этим?

— Говорят, какого-то партизана пристрелили. Он их вел к укрытию, только совсем не туда, куда надо, поэтому все успели убежать.

Сердце мое сжалось. Кто этот человек? Ведь он был нашим товарищем… И еще пришла в голову мысль: найденные продукты могут привести полицейских к нам. Я посмотрела на тетю Елизавету и поняла, что она думает о том же.

Мы обе сразу направились в мою комнату. Я схватила наволочку с курабье, а тетя Елизавета молча подставила фартук. Я высыпала в него все печенье. Тетя Елизавета вышла, а мы с мамой торопливо начали распаковывать свой багаж.

Мама приготовила для Добри вязаные портянки. Она села на постель и начала их распускать. Работа шла медленно. Хорошо, плотно были связаны портянки, чтобы не пропускать холод. Мама встала и взяла ножницы.

— Что ты хочешь сделать?

— Тапочки для Аксинии.

И вот уже тапочки скроены. Я за это время успела вынести все вещи, приготовленные в дорогу, и рассовала по старым местам. Теперь даже если и придут полицейские, они не догадаются, что мы готовились в путь.

Дверь открылась, и вошла тетя Елизавета.

— Коровы не захотели есть курабье, а свиньям оно понравилось. Давай мармелад.

Я подала ей кастрюлю.

Теперь мы могли вздохнуть с облегчением: все следы уничтожены.

— Тетя Елизавета, а вдруг дети что-нибудь скажут?

Коле было десять лет, Косте — девять, оба мальчика послушные, исполнительные. Но дети есть дети. Несколько ударов по лицу могли заставить их сказать что-нибудь такое, от чего будет зависеть наша жизнь, а они даже и не догадаются об этом.

Тетя Елизавета вышла на улицу, и ее голос разнесся по двору:

— Коле, Коста, идите домой!

Дети прибежали в дом.

— Если вас кто спросит про тетю Лену, всем говорите, что ничего не знаете.

— Хорошо, мама.

— Вы ничего не знаете! Ничего! Головы вам поотрываю, если разболтаете что-нибудь!

Тетя Елизавета никогда не поднимала руки на детей, не повышала голоса. И вдруг такая страшная угроза: «Головы вам поотрываю!»

— Идите играйте. Лучше, если вас тут не будет, когда они придут!

«Когда они придут!»

Тетя Елизавета словно ножом отсекла надежду, что, может, все обойдется и полиция не станет нас искать. Я вошла в комнату и взяла Аксинию на руки. Что ж теперь делать? Только ждать. Ждать, как ждет осужденный на смерть, вслушиваясь в ночную тишину, не раздадутся ли шаги палача.

Самое страшное — неизвестность. Наверное, вот в такие моменты люди седеют.

Сидишь, сидишь и ждешь. Не можешь ничего делать, ничего предпринять, не можешь ни у кого попросить помощи… А может, и не придут? Может, на этот раз все обойдется?

Надежда начинает теплиться в груди, а потом опять сменяется тревогой.

2

Они пришли. В комнату ввалились два жандарма и агент. Я встала:

— Что вам угодно, господа?

— Где твой муж?

Я опустила глаза.

— Он посажен в лагерь…

— Значит, он не в Германии?

— Нет…

— Зачем тогда врешь, что он там работает?

— Стыдно мне перед людьми. Мама была против моего замужества и теперь все время меня ругает. В нашем роду таких людей не было.

— Он тебе пишет?

После побега Добри велел мне по-прежнему регулярно писать письма в лагерь. Так продолжалось несколько месяцев подряд. Ответа, конечно, не было, и однажды я направила заказное письмо коменданту лагеря. Так и так, господин начальник, моего мужа арестовали и посадили в ваш лагерь. Он писал мне два раза, а потом перестал. Прошу вас, ответьте, что с ним. Жив он или нет, я очень беспокоюсь.

Комендант лагеря мне не ответил, но это освобождало меня от необходимости отправлять бессмысленные письма. Все это было нужно на тот случай, если спросят: «Где ваш муж, пишет он вам?»

Я открыла ящик стола и достала оттуда два конверта.

— Больше года не откликается. Вот, это все.

Агент осмотрел комнату и сказал:

— Пойдете с нами.

Меня с Аксинией на руках повели в общинную управу. Ввели в комнату кмета и оставили одну. На столе лежало наше печенье курабье, стояли кастрюли с мармеладом, коробка с чабрецом, кувшин с бузой. Прошло полчаса. Никто не приходил. Аксиния, которой не терпелось побегать, стала дергать меня за полу:

— Мама, иди сюда!

Пронзительно зазвонил телефон, и в комнату вошел поручик в лакированных сапогах.

— Повернись лицом к стене! — приказал он мне. Потом поднял трубку и произнес: — Поручик Пангаров слушает…

На другом конце провода кто-то орал басом:

— Я жду вас уже полчаса! Немедленно выступайте из Осоиц и двигайтесь к Прекрысте. Там обнаружена большая группа партизан!

— Никак не могу, господин майор. Мы здесь обнаружили лагерь партизан. Нашли продукты и задержали женщину, которая снабжала их.

— Выступайте без разговоров!

— Господин майор…

— Ты слышал приказ?!

Телефон глухо щелкнул. Майор, видимо, бросил трубку. Поручик, дымя сигаретой, нервно шагал по комнате, изредка бросая на меня колючий взгляд, но ничего не говорил. Аксиния опять стала меня теребить:

— Мама, пойдем!

— Погоди, погоди, миленькая, скоро пойдем.

Не прошло и десяти минут, как вновь зазвонил телефон.

— Слушаю…

— Вы еще не выступили, поручик Пангаров?

— Господин майор…

— Ты все еще торчишь там?

— Я не могу выступить, господин майор. Женщина…

— Погоди, я научу тебя.

Майор опять бросил трубку. Поручик еще быстрее зашагал по комнате. Вдруг на шоссе показался автомобиль. Он мчался с бешеной скоростью. Перед общинной управой тормоза взвизгнули, из машины выскочил майор Стоянов и стремительно влетел по лестнице. Дверь с шумом отворилась.

— Поручик Пангаров! Почему не выполняете приказ? Немедленно выступайте куда вам велено! Там обнаружена большая группа партизан!

— А эта женщина?..

— Пусть убирается отсюда! Ведь мы партизан упустим!..

Я схватила Аксинию и быстро выскользнула за дверь.

Дома меня встретила тетя Елизавета:

— Что, отпустили?

Я молча кивнула головой. Ко мне подбежали Коле и Коста. Коле, понизив голос, сообщил:

— Тетя Лена, мы сказали, что к тебе в гости никто не приходил и что ты целыми днями одна сидишь в доме…

Вскоре вернулся и Стефан, которого тоже в этот день арестовали. Его избили и отпустили.

Грузовики с жандармами проурчали рядом с нашим домом и выскочили на шоссе.