Самая темная страсть - Джена Шоуолтер

— Руки, ну они не исчезают с помощью пыток.

— И ты сломался?

— Конечно.

В его голосу чувствовалась гордость.

Он не сломался.

Не выдал ни один секрет.

— Так я и думала.

Он стиснул челюсти.

Как то она узнала что в нем был Ложь.

Она похоже давно об этом знала.

И не смотря на то что он лгал, она постоянно делала вид что принимает все сказанное им за чистую монету.

Просто чтоб помучать его? Потомучто она на него злится? Он не понимал причину ее гнева.

— Это сделали Ловцы? — спросила она.

— Нет.

— Как это произошло, в конце концов? На войне с ними?

Итак она знала все это, настолько хорошо, насколько он вообще ничего не знал о ней.

Как? Вообще-то, она знала о многом, о чем не должна была знать.

— Мы проигрываем им.

Выигрываем, но совсем чуть-чуть.

Два артефакта против одного.

Освобождение всех тех детей-полукровок, которых создали Ловцы отвратительными способами.

Также они отыскали их убежище в Будде.

Он, конечно, не мог объяснить это Скарлетт.

— Так как ты, кажется, не знаешь меня, я задаюсь вопросом, не появилась ли ты ты тут из-за меня.

— Что-что? — зашипела она.

— Послушай, я говорила твоим дружкам, я просто хочу, чтобы меня оставили впокое.

Я знаю, что вы разыскивали меня.

Я хотела вас остановить.

Это — всё.

— Нет.

Это не так.

Не могло быть так.

Только, он не мог это доказать ей.

И Ложь совсем не способствовал этому.

— Почему ты не знаешь меня? Почему я чувствую себя так, будто не знаю тебя, будто никогда не встречал тебя раньше?

Ее взгляд скользнул по нему, глаза сузились, в них снова бушевал гнев.

— Ты не помнишь меня?

Ладно.

В словах гнев был не так силен.

Негодование сквозило в каждом слове.

— И ты не помнишь никаких деталей?

— Я помню, не…

Ложь, ложь.

Не было нужды напоминать себе, проклятье.

— Да.

Я помню.

Он не мог встречать ее раньше.

Он не смог бы забыть женщину, подобную ей.

Прекрасную, безудержную, хищницу.

Резковатую, но в то же время такую уязвимую.

Да, он был с кучей женщин за все эти годы.

Преимущественно, отношения на одну ночь.

Женщины не возвращались к нему за большим, когда мужчина, с которым они были, постоянно твердил им какими уродливыми и глупыми они были.

Или вообще не разговаривал с ними.

И нет, он не помнил всех их лиц, но он уже подумал об этом, она не была той женщиной, которую он смог бы забыть.

— Мы были любовниками, — сказал он, чтобы с чего-нибудь начать:

— Это всё объясняет.

Мимо.

— Ха!

Ее взгляд вернулся к нему и задержался, осматривая его с головы до пят.

— Не уверена, что это можно так назвать, так что, нет, мы не были любовниками.

— Я не уверен, что понимаю то, что ты имеешь ввиду, — сказал он, потому что на самом деле не понимал.

Ей не понравилось то, как он смотрел на нее.

Он сжал руки.

— К твоему сведению, я уродлив, когда они отрастут.

В ее глазах было какое-то самодовольство, когда она сказала:

— Да,

Я знаю.

Я только что это и сказала.

Он прикусил язык, чтобы молчать.

Я — секси, черт побери! Да, его вид был немного нестандартным.

Синие волосы, несколько пирсингов.

Татуировки, хотя если сравнить с Аэроном, то у него их почти не было.

Парень был просто полностью покрыт ими.

Гидеон, по крайней мере контролировал и себя и чернильные рисунки на коже.

Он предпочитал изображения, что-то означающие для него.

Пара черных глаз, которые он видел каждый раз, когда закрывал глаза.

Пара алых…

губ.

Он резко встряхнулся, уставившись на Скарлетт.

У которой и были черные глаза.

У которой и были алые губы.

— Что? — огрызнулась она.

— Я знаю что в отличии от тебя я великолепна, давай.

Ради бога, продемонстрируй мне хорошие манеры.

Сколько он себя помнил, у него не было о ней воспоминаний.

Черные глаза, алые губы, даже фраза, о которой он думал только в самое темное время суток: РАССТАТЬСЯ — ЗНАЧИТ УМЕРЕТЬ.

А ниже извивались великолепные красные цветы.

В своих воспоминаниях, он видел те же самые слова и цветы, опоясывающими женскую талию.

Его сердце учащенно билось каждый раз, когда он думал об этом, поскольку его талию украшали татуировки слов, да и цветов тоже.

Конечно, это по-девчачьи, и многие дразнили его из-за этого, но ему было наплевать.

— Я не хочу увидеть твою поясницу, — сказал он хрипло.

Она замерла, не смея даже вздохнуть.

— Нет, просто нет, вот черт. Нет.

— Я не собираюсь тебя упрашивать.

Он должен увидеть.

Должен узнать.

— Мы никогда не встречались раньше.

И я не думаю, что у тебя там татуировка в виде цветов.

Она есть, он знал, что есть.

— Ты ошибаешься.

Ничего такого нет.

Ложь, без сомнений.

— Тогда не доказывай этого.

— Я и не собираюсь.

Р-рр! Эта женщина не сорвет его планы.

Он вскочил на ноги.

Однако он так долго сидел, что его мышцы отказывались слушаться, а колени дрожали.

— Что? Ты не добился своего и поэтому уходишь? Прекрасно.

Ведешь себя как ребенок.

Поначалу она хотела, чтобы он оставил ее, а теперь она была на грани истерики, потому что подумала, что он собирается сделать это.

Женщины.

С перевязанными запястьями было сложно схватиться за край рубашки, но после нескольких томительных минут ему всё-таки удалось это сделать.

Он приподнял ткань и повернулся, демонстрируя Скарлетт свою спину.

Сначала, от нее не было никакой реакции.

Затем он услышал резкий выдох, шелест одежды, шорох шагов.

Горячие пальцы прикоснулись к его телу и ему пришлось прикусить губы, чтобы сдержать стон удовольствия.

Ее кожа была шершавой… из-за частого пользования оружием?… и приятно царапала, когда она очерчивала пальцами каждое слово, каждый лепесток.

Она могла бы выхватить спрятанный кинжал, могла бы прирезать его, пока он был в растерянности, но он был не в состоянии что-либо поделать.

Она прикасалась к нему.

Это было более возбуждающим, более…

чем когда-либо с другими женщинами.

— "Расстаться — значит умереть", — судорожно прошептала она.

— Знаешь что это означает?

— Да.

Не рассказывай мне.

Пожалуйста, боги, умоляю.

— Я…Я…

Она отдернула пальцы.

Один шаг, второй, она отошла на безопасное расстояние.

Гидеон обернулся.

На секунду он забыл о решетке и потянулся к ней.