Катунь Коварная - Олег Ершов

– Успокойтесь, молодой человек! – Санитарка вышла из кабинета и закрыла дверь. – Вы скажите, что случилось?

Димка набрал в себя побольше воздуха и на мгновение задержал дыхание. Успокоившись немного, он выпалил:

– Там у меня в машине жена рожает! А вы тут стоите и ни чего не понимаете! Женщина спокойно подошла к нему и улыбнулась.

– Если рожает, значит все хорошо! Идите к ней, а мы сейчас все сделаем, и она родит Вам замечательного ребенка. А главное успокойтесь!

Димка, стрелой выскочил из роддома и, подбежав к машине, открыл дверь.

– Галя, Галя! Ну как ты?

Галя держась за живот, закусив нижнюю губу, тихо стонала терпя сильные боли. Дверь роддома распахнулась, и из нее выбежали санитары, выкатывая с собой санитарную тележку. Подбежав к машине, они отодвинули Димку в сторону и аккуратно погрузили Галю на передвижную тележку. Димка не отходил ни на шаг от своей жены, даже когда ее закатили в здание и на лифте подняли на второй этаж. Димка везде сопровождал ее. Только, когда Галю привезли в специальную процедурную комнату, откуда вышел врач в повязке на лице, Димка остановился перед дверью.

– А вы кто такой? И почему без халата? – Врач закричал на Димку, как будто он украл у него кошелек.

Не дожидаясь Димкиного ответа, он снова закричал:

– Вон от сюда! Чтобы я тебя через секунду здесь не видел!

Димка стоял в коридоре больницы, оторопев и не понимая ничего. Громкий крик доктора, сразил его разум. Он сначала хотел было кинуться в драку, но быстро сообразил, что он находится в роддоме и сам виноват, что прошел аж на второй этаж без халата и без разрешения. Он только увидел, как перед ним закрылась дверь процедурной, откуда доносились крики его жены. Димка развернулся и пошел на выход.

Уже в сидя в машине, он обнаружил, что сумка с вещами для Гали осталась здесь. Схватив сумку, Димка снова вернулся в роддом и наткнулся на ту же женщину в белом халате.

– Ну что вам еще молодой человек? – Так же, улыбаясь, спросила она.

Димка, чувствуя свою вину и стыд, тихонько попросил передать сумку для жены и узнал, как там она.

– Не переживайте, – улыбнулась медсестра, – поезжайте домой, и звоните через каждый час. А вашу жену пока будут готовить к родам. Но это будет еще не скоро. Так, что домой молодой человек. Давайте поезжайте домой. – Она проводила Димку до двери и взяла у него сумку для Гали.

Дымов взял номер телефона роддома, медленно и нехотя побрел к машине. Подождав еще немного, он все же еще надеялся, что его вот сейчас позовут и скажут, что у него родился сын. И он полетит по небесам от счастья. Но этого не произошло, и он вернулся в деревню.

Приехав в село, Димка сразу же заехал домой к родителям и, сказав, что Галю увез в роддом и целый вечер они не отходили от телефона. Как сказала медсестра, Димка названивал через каждый час по указанному номеру, в ожидании услышать радостную новость.

Валентина Павловна и Николай Григорьевич, пытались успокоить его и говорили, что не сразу все рожают, надо подождать, но Димка был очень упрям и сидел как истукан у телефонного аппарата. Уже часа в три ночи, Николай Григорьевич не выдержал. Он встал тихонечко с кровати, чтобы не разбудить жену, подошел к Димке и сел рядом не стул.

– Ну, чего ты не спишь сынок? – Спокойно спросил он.

– Бать, да понимаешь, я очень переживаю за Галю. А вдруг там что-нибудь случилось? – Димка даже встал и немного начал ходить по комнате, поскрипывая половицами.

– Нет, сынок! Давай-ка мы лучше пойдем на кухню и закроем дверь. А то мать проснется и попрет нас на улицу. Ей завтра рано на работу, надо, чтобы она выспалась. – Николай Григорьевич, встал и, похлопав по плечу сына, позвал его за собой.

– Пойдем, пойдем сынок! Вот давай садись здесь за стол, да поговорим с тобой. Мы же мужики! А бабы чего? Они как кошки. Им в этом деле мешать не нужно. Понимаешь, сама природа так задумала, что женщина обязательно должна рожать в муках. – Николай Петрович открыл трехлитровую банку молока и налил в два стакана. – Вон мать тебя рожала как! Я же тогда в командировке был. А она одна с Мишкой да Катькой, да еще и беременная была. А Катьке тогда, чуть больше года было, и она у матери с рук не слазила. А тут прихватило ее рожать среди ночи. Тогда ведь телефон был один на всю деревню на базе. И то это был не телефон, а рация. Нас тогда геологов везде посылали работать. И до ближайшего роддома километров сто было, не меньше, – Николай Григорьевич, отпил из стакана домашнего молока, – а мать одна была с детьми. Вот ее ночью и прихватило. Мы тогда на квартире жили и за стенкой бабка старая жила. Мать начала стучать ей в стенку, да кое-как достучалась. Та прибежала, а мать уже, закрыла ребятишек в комнате и сама начала рожать, – Николай Григорьевич еще раз хлебнул молока из стакана, – та, пока ах, да ох, а мать уже тебя и родила. Бабка только пуповину перерезала, да помогла обмыть ребенка. Ну, в общем, так ты и родился. Вот видишь, сейчас со мной сидишь, крепкий и здоровый. А нюни распустил как баба! – Он допил молоко и поставил стакан. – Ну чего ты не пьешь молоко? – Спросил он у Димки.

Димка взял стакан, покрутил его в руках и поставил на стол.

– Да не до молока мне сейчас. Я ж тебе говорю.

– Вот чудак человек. Я ему рассказываю, как мать тебя родила и в каких условиях, а он переживает. Вот увидишь, что все будет хорошо. Завтра уже обмывать будем! – Отец взъерошил сыну на голове волосы и успокоил его. —Вот так сынок! Жизнь, она сложная штука. Но все так устроено в ней, что лучше не придумаешь. И торопить события ни когда не стоит. – Он встал из-за стола и, отодвинув занавеску, посмотрел в окно. Яркий желтый свет двумя квадратами падал во двор на рыхлый и грязный снег, который со дня надень готов был растаять и превратиться в обыкновенную воду.

– Вот сынок, уже и Весна пришла. Мы с матерью, еще, казалось бы, недавно ждали когда ты вырастишь и пойдешь в школу. А ты, уже закончил школу и отслужил в Армии. Да вот уже женился и сегодня, наверное, нам подаришь внука. А это значит, мы с твоей матерью еще стали на одно поколение старше и старее. – Отец задвинул занавеску и тяжело вздохнул.

– Да ладно бать! Какой ты старый? Ты, вон какой здоровый мужик! Мне тебя еще ни как не одолеть. Господь силушкой тебя не обидел, настоящий богатырь! – Димка встал и обнял отца. – А ну давай поборемся! – Засмеялся он.

– Ага! Мать сейчас встанет и нас с тобой в один миг уложит на лопатки! – Засмеялся отец.

– Да, бать, кстати. Ты можешь меня поздравить. Я сегодня стал коммунистом и получил партбилет! – Димка гордо вытащил из кармана пурпурную книжицу и протянул отцу.

Николай Григорьевич открыл Димкин Партбилет и внимательно посмотрел на Димкину фотографию.

– Ну, сынок! Ты меня все больше и больше удивляешь! – Николай Григорьевич еще раз посмотрел на Димкин партбилет.

– Конечно же, поздравляю, раз ты сделал такой выбор. А ну давай присядем. – Он сел снова сел на стул напротив сына. Ты один сегодня стал партийным или еще кто с тобой за одно? – Николай Григорьевич хитро посмотрел на сына.

– Да нет! Я не один такой. Сегодня на общем партийном собрании Совхоза сразу приняли несколько человек. Вовка Пантюхов из нашего гаража. Людмила Ивановна, учительница из школы. Кто-то со второй фермы. И наша передовица с четвертой фермы, которая бьет все рекорды, эта самая Миронова Настя. Она тоже вступила в партию как я без кандидатского стажа. Говорят она скоро в Москву поедет, как передовик производства. Вот здорово! А я там уже бывал. Красотища-та какая там! – Димка, аж немного присвистнул.

Николай Петрович внимательно выслушал Димку и невольно усмехнулся.

– Понимаешь сынок, – начал отец, – получить какое-то удостоверение не составит труда у простого гражданина. А вот как пользоваться этим партбилетом, тебе видимо не рассказали. Я вот дожил до седых волос и не имею такой красной книжицы, не потому, что не могу, а потому, что есть на то разные причины. Я тебе когда-то рассказывал, что в тридцатых годах, такие же люди с такими же красными книжками, раскулачивали нашу семью и ссылали в тайгу. А моего брата вообще расстреляли! – Николай Григорьевич опустил голову. – Тогда ему и семнадцати не было. – Добавил он. – Конечно, тогда время другое было. И мне много раз предлагали вступить в эту самую партию. И обещали много всего. Но я из-за этой партии всю жизнь мучаюсь и вспоминаю своего отца и мать, которые давно сгинули из-за этой самой партии. А нам тяжело было одним подниматься и не умереть с голоду. И никакая партия нам не помогала и не кормила нас. А мы пятеро, мал мала меньше, ходили по дворам и милостыню просили. А эти самые коммунисты стегали нас плетками и прогоняли прочь! – Николай Григорьевич немного прослезился и украдкой смахнул скупую слезу. – Сынок! Я совсем не против. Это твое решение. Но знай, что прежде чем решить, нужно семь раз отмерить. Ну, в общем, подумать хорошо и сделать выводы на ошибках других. Надеюсь, у тебя будет все в полно порядке. Всегда надо жить своей жизнью, придерживаясь законов общества, но не играть с Государством в азартные игры. Рано или поздно ты сам все поймешь. Ну а пока давай ложись спать. Мать тебе на диване постелила. Как говорится, утро вечера мудренее. – Николай Григорьевич вытер лицо ладонями и, потрепав Димку по голове, пошел спать.