Не заигрывай со мной - Алёна Май

мужчины, что мыл руки в общей зоне. Он так посмотрел на меня, словно у меня цена была на лбу написана. Извращенец.

Кирилл так быстро ушел, что мне пришлось чуть ли не бежать за ним. Еда оказалась уже непростительно холодной, но всё ещё немного сохранила тепло. Я гневно жевала листья салата, вглядываясь в невозмутимое выражение лица Кирилла, который то и дело играл бровями.

— Вкусно?

— Нет. Совершенно.

— Но ты всё съела.

— Голодная была.

— Ты такая милая, когда злишься.

Пнула Кирилла ногой под столом, он лишь посмеялся.

— Счет же пополам? Мы же не пара, — он продолжал издеваться.

— Да успокойся ты уже! Вместе мы, вместе!

Я это чуть ли не прокричала, чем вызвала настороженные взгляды других посетителей.

— Так бы сразу.

— Ты просто невыносим, — я спрятала лицо в ладонях, уже не понимая толком, что испытываю.

Он, конечно, даже в любви мне признался, а я… Я заулыбалась от уха до уха так, чтобы он этого не заметил. Не время. Уж слишком Кирилл активный парень. Как будто стоит признать степень моих чувств к нему, и он набросится, съест меня, как волк Красную шапочку и не подавится.

— К тебе или ко мне? — спросил он, когда мы вышли из кафе.

— Я — к себе, ты — к себе.

— Ты жестокая женщина.

— Я свой оргазм получила, ты от своего отказался, — я подмигнула ему, вызывая такси.

— Их могло бы быть куда больше.

— Не сегодня, милый, — похлопала Кирилла по щеке и легко чмокнула в губы, видя в приложении, что машина оказалась ровно у соседнего дома.

— Напиши, как доберешься.

Послала Кириллу воздушный поцелуйчик, запрыгивая в бело-желтую карету.

— Как прикажешь.

Глава 32

Минуты сменялись часами, часы — днями, дни — неделями. Я полностью восстановилась физически, но еще предстояла долгая работа с ментальным состоянием. Психотерапевт, к которому меня отправила тетя Оля, был тактичен, компетентен, но местами жесток. Это нормально в моем случае. Нежелание раскрываться, даже когда осознал проблему, вызывало сложности с доверием своих переживаний постороннему. Мне нужно позволить себе помочь, но привычка сбегать никуда не делась, а потому терапевт использовал почти радикальные методы, вызывая во мне бурю, протест, желание действовать наперекор.

Со временем психика адаптируется, настраивается, нейронные связи формируются. Мы распутывали клубок проблем ниточка за ниточкой, сращивали «сломаные кости». И хоть я много и часто рыдала, даже дома, мне становилось легче день ото дня. Меня уже не раздражала и не пугала мысль о новой встрече с мамой.

Меня в целом она перестала сильно волновать. Ощущение было будто я очистилась, отмылась от толстого слоя грязи, в которой меня изваляли и которую я продолжала наслаивать уже сама по инерции, прячась.

Настя и тетя Оля поддерживали как могли, но еще больше — Кирилл. Глядя на него, я до сих пор не понимала, как из нахального придурка он превратился в моих глазах в самого нежного и заботливого мужчину. При всех его предпочтениях в жестком и грубом сексе, который привлекал меня не меньше, чем его, в повседневной жизни я ощущала себя самым защищенным человеком на всей планете. Уверена, что окажись я в горящем здании, он без раздумий нырнет в огонь и спасет меня.

На танцполе при этом он продолжал быть строгим учителем и не делал никогда поблажек. Разве что после тренировки, когда время отношений «учитель-ученица» оканчивалось. Временами меня переполняла обида: я ведь его девушка, а он ругает меня и отчитывает, если ошибаюсь в одном и том же месте. Но я больше не опускала голову в пол, не подавляла чувства. Пару раз поскандалила, даже ушла в игнор, но затем вспоминала для чего все эти мучения и что без строгости и упорства никак. Вспоминала, что это моё желание — танцевать не хуже прочих, что мои цели отличаются от целей Кирилла. Он лишь согласился помочь мне и не обязан выслушивать всякое эмоциональное дерьмо. Сжав челюсти и кулаки, я успокаивалась и возвращалась в зал, полная решимости. Извинялась за свое поведение и танцевала ещё усерднее.

— Я понял, Майя. Постой. Передохнем, — остановил музыку Кирилл.

Дыхание сперло, стопы болели, а руки уже и вовсе не опускались.

— Что опять не так? — слегка раздраженно спросила я Кирилла, а затем помотала головой, избавляясь от нарастающей злости.

«Досчитать до десяти и дышать,» — подсказывала сама себе в мыслях. Один, два, три…

— Мало просто хорошо танцевать. Твоя техника и так уже более, чем хороша для новичка. Но…

…четыре, пять, шесть…

— Но?! Соревнования уже на следующей неделе! Мой первый турнир!

Кирилл подошел, видя как мое лицо скривилось. Не успела досчитать и почти взорвалась. Он сорвал с моих губ легкий поцелуй, взял аккуратно за руку и притянул к себе спиной.

— Ты не танцуешь, — прошептал он мне на ухо, а затем провел носом по шее, шумно выдыхая.

— Чем же мы по-твоему занимались всё это время?

— Ты слишком напряжена, — Кирилл начал разминать мою шею, затем плечи и предплечья. Медленно опускался ниже и ниже, тянул время. Затем его рука легла мне на живот. — Закрой глаза.

Голос Кирилла проникал в самое нутро, заставлял вибрировать всё тело и уносил куда-то в невесомость. Только им спасалась в трудные дни, переслушивая голосовые сообщения одно за другим. В них он не переставая говорил как любит меня и скучает, что я околдовала его цветом своих глаз и смехом. Околдовала его тем, какой была в моменты радости. И что, когда он видел меня с опущенной головой, на грани срыва и со стеклом вместо зрачков, ему всегда хотелось подойти и узнать, отчего меня кидает из крайности в крайность, отчего я зеленею, а после становлюсь не более чем роботом-танцором. Но он не решался, ведь я никогда не была одна — всегда с Денисом или Настей. И с ними я улыбалась по-настоящему. До поры до времени. В клубе он не собирался быть настолько дерзким, но что-то пошло не так. Признался, что хотел выяснить пределы допустимого: уставлюсь в пол или воспротивлюсь. Пощечина всё решила для него. А я и сама не ожидала, что дам ему отпор. Никогда в жизни не подняла и пальца на кого-то, да даже голоса. Видимо, и для меня тот момент стал одним из самых значимых. Кирилл выводил меня на эмоции, которые я всегда боялась проявлять слишком ярко. Тем более на людях! Я не разрешала себе злиться, грустить, радоваться. Я не знала, что могу быть настолько страстной и желанной,