Правда истории или мифология? Пограничные войска НКВД в начале Великой Отечественной - Владимир Иванович Городинский

и Красной армии в первые месяцы войны, на мой взгляд, описал М. Коряков в своих воспоминаниях «Освобождение души», изданных в 1952 году в Нью-Йорке. В 1941 году автору было 30 лет, войну он начал рядовым, закончил капитаном. Прошел фронтовыми дорогами от Москвы до поверженной Германии. Затем работал в Париже в советском дипломатическом представительстве, откуда бежал в Америку. В своей книге М. Коряков так описывает ситуацию в Красной армии осенью 1941 года:

«Каких-нибудь четыре месяца тому назад Красная армия стояла на Немане, Буге, Пруте. Наслаждаясь легкими, молниеносными победами, отъедаясь на даровых и обильных оккупационных харчах, бойцы и командиры Красной армии были настроены залихватски. То была «сталинская молодежь», выращенная в искусственном, оранжерейном климате, полная веры в гения «великого, мудрого и любимого Сталина» в «освободительную миссию Красной армии», в «непобедимость советского оружия».

Началась война… Нестойки оказались росточки веры в Сталина, выращенные в оранжерейном, тепличном климате. Они тотчас завяли, едва на них повеяло жарким, опаляющим дыханием тяжелых и неудачных боев. На протяжении десятилетий большевизм вытравлял в молодом поколении органическую, национальную веру в Россию; теперь напористый ураган войны выдул и веру в Сталина, — в душе советского солдата стало пусто, хоть шаром покати. Так начался разброд Красной армии.

В июле и августе — первые два месяца войны — в действующую армию влились новые контингенты: миллионы крестьян Украины, Северного Кавказа, Поволжья, среднерусской полосы. Не комсомольцы, а тридцати-сорокалетние люди, новый — более глубинный — народный слой, слабо затронутый большевистской пропагандой, идеями «освобождения» Европы, наступательной войны. На памяти этих бойцов лежало другое: как в 1930-ом году большевики разоряли единоличные — отцами и дедами построенные — хозяйства, отбирали лошадей, коров и насильно загоняли в колхозы; как в 1932-ом году целые деревни, села и станицы вымирали от голода, зарастали бурьянами, высылались на поселение в полярную тундру, пески Туркестана, концентрационные лагеря Колымы.

Новое пополнение принесло на фронт антисоветские настроения, которые сразу нашли отклики «сталинской молодежи», разгромленной на границах в первые дни войны. Не только отклик, но и четкое оформление — прямую установку на пораженчество. Потеряв веру в Сталина, опустошенные душевно, молодые люди «сталинской эпохи» потянулись к немцам. Появились «нырики», прятавшиеся в погребах, подвалах. Немецкая волна прокатывалась — «нырики» вылезали. Бывшие коммунисты и комсомольцы, как правило, поступали на немецкую службу. Пожилые бойцы переодевались в крестьянскую одежду, подавались ближе к родной деревне, чтобы делить колхозы и заново строить единоличные дворы. Кто не имел поблизости родной деревни, оседал в хате какой-нибудь деревенской вдовушки, солдатской женки.

На полях России разыгрывалась большая военная, социальная, политическая, но главное — глубочайшая психологическая народная драма. Неправильно думать, что миллионы русских людей пошли к немцам. Ни к немцам, ни к большевикам, а просто — куда глаза глядят… Никто не знал, чем все это кончится. Меньше всего знали в Верховной Ставке, в Кремле. Беда была не в том, что войска отступали, а в том, что войска разбрелись».

Не сомневаюсь, что для некоторых читателей подобные оценки человеком, который по советским меркам является изменником Родины, покажутся предвзятыми и необъективными. Найдутся и те, кто назовут их не иначе как клеветой на советский народ и его любимое детище — Красную армию. Но тот, кто знаком не только с ура-патриотическими произведениями о войне, а постигал правду о ней, читая серьезную литературу или знаком с некоторыми архивными документами, отражающими реальную картину того времени, уверен, будут совсем другого мнения.

В этой связи весьма показательной для понимания умонастроений в армии и на флоте на уровне не простых солдат и даже не офицеров, а высшего командного состава Красной армии образца 1941 года может служить оценка советской действительности генерал-лейтенантом М. Ф. Лукиным. Известный в СССР полководец, герой сражений у Шепетовки, Смоленска и Вязьмы, он был захвачен в плен после тяжелого ранения, где пробыл до окончания войны. В ходе послевоенной спецпроверки фактов сотрудничества с немцами выявлено не было. В дальнейшем усилиями коммунистических пропагандистов генерал Лукин медленно, но верно стал превращаться в плакатный образец несгибаемого героя, который, оказавшись в немецком плену, «с презрением отверг все посулы и угрозы врага». Лукин был награжден орденом Ленина (1946 г.), двумя орденами Красного Знамени (1946, 1947 гг.), орденом Красной Звезды (1967 г.). Наконец, в 1993 г. генералу Лукину было посмертно присвоено звание Героя России.

Однако несколько лет назад был переведен на русский язык и опубликован протокол его допроса от 14 декабря 1941 года, в ходе которого будущий Герой России вел с немцами такие беседы:

«Если Вы хотите, чтобы я ответил на Ваш вопрос: «Почему русский народ, несмотря на всю свою ненависть к Сталину и советской системе, продолжает их защищать?» — то могу ответить таким образом, чтобы быть очень честным в разговоре с Вами. Вы говорите об освобождении народов России от большевистской системы и о новом порядке для будущей Европы, но одновременно Вы говорите, что только русские являются носителями большевизма, а украинцы, например, нет. Это ерунда. Большевизм также чужд русскому народу, как и украинцам. Вообще, это интернациональное учение. Большевики смогли победить в России только потому, что сельское хозяйство было ужасно запущено после 1-й мировой войны. Коммунисты пообещали крестьянам землю, а рабочим — фабрики и заводы, поэтому народ поддержал их. Конечно, это было ужасной ошибкой, поскольку сегодня крестьянин, по сравнению с прошлым, не имеет вообще ничего. В лучшем случае, колхозник в Сибири получает 4 кг хлеба в день, а средняя зарплата рабочего 300–500 рублей в месяц, на которую он ничего не может купить. Когда нечего есть и существует постоянный страх перед системой, то конечно, русские были бы очень благодарны за разрушение и избавление от сталинского режима. Только очень высокие представители советского партийного аппарата сносно живут. Командир стрелковой дивизии, по сравнению с ними, живет плохо. Но я все равно не верю в то, что в нынешних условиях, внутри СССР может произойти народное, антисталинское восстание. Слишком много крови пролили большевики за 20 лет своей власти, и все, кто бы мог поднять такое восстание, уже уничтожены. И даже если существует, к примеру, такой командир или генерал, который бы думал о таком восстании и о новой России, он все равно ничего не мог сделать, так как вокруг него слишком много комиссаров и чекистов. Даже если этот генерал только поговорит об этом со своими друзьями, он все равно ничего не сможет сделать, так как даже в среде военных очень много доносчиков и никому нельзя верить. Поэтому для осуществления антисталинского восстания нужен сильный толчок извне.