Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности - Генрих Вениаминович Сапгир

зарычал и замекал,

захохотал и закукарекал!

Тут вихрь налетел,

свет лиловый и синий

понес, завертел —

и поставил в пустыне.

На желтой вершине

лежит Тигродил.

Он встал и улыбкою

нас наградил.

Он лапу свою

протянул Крокоцапу,

тигриную лапу!

в куриную лапу!

И сам оказался

приятнейшим малым —

в полоску,

с таким крокодильим оскалом!

И так мне понравились

оба чудовища,

как будто в пустыне

нашел я сокровища.

Мы пели, кричали

и прыгали так,

что в море проснулся Слонотарак!

Туша слоновья за облаками,

хобот,

а ноги —

совсем тараканьи.

О Боже, я схвачен был

Слонотараком,

который до маленьких

мальчиков лаком!

Он кепку жует!

Он рубашку порвал!

«Спасите! На помощь!» —

я громко позвал.

Два друга зубастых

на помощь спешат

и Слонотарака

трясут, потрошат!

Он порван на части,

разодран на кубики…

А где же вы сами,

чудовища-чудики?

Всего на минуту

сложитесь хотя б…

Вернись, Тигродил!

Появись, Крокоцап!

ВАРАХИЯ

В море – буря, в буре – мрак.

Заворочался варак,

барку поднял, уронил,

капитана сохранил.

Только я – не капитан,

капельмухом сразу стал.

В трюме пью и ем за двух —

настоящий капельмух.

Что тут делать? В мире – мрак.

Море вывернул варак.

Хвостобрюх и хвосторыл,

ты меня уговорил.

Мой корабль ползет, как рак,

а мой парус, как дурак,

пустотой надулся,

я перевернулся.

Мой корабль пошел ко дну.

С той поры там и живу

между пушистыми шаршунами

и золотистыми вархунами.

ЧТО ПОЧЕМ?

Сабука, Табука и третья Мардука

собрались – ни звука, ни хрюка.

– Какая, – говорят, – скука!

Мы себя развлечем

тем, что вас огорчим.

Для нашего развлечения

доставим вам огорчение.

Огорчим огурцом,

поколотим калачом,

развлечем куклачом.

Если не куклачом,

то таким полосатеньким

мухлачом.

Если не мухлачом,

то таким розовеньким

курачом.

Он всегда пищит:

«Что почем?

Что почем?

Что почем?»

А быть может, верещит:

«Что печем?

Что печем?

Что печем?»

ХРЮТА-МАХРЮТА

Хрюта-махрюта,

грустная минута,

ты ко всем придешь,

лишь меня не тревожь.

У меня и без тебя забот!

Во-первых,

гребенка не берет,

во-вторых,

часы мои не чесаны,

в-третьих,

встали волосы вопросами.

Как? Почему? Зачем? —

ты приходишь ко всем,

Хрюта-махрюта,

грустная минута.

ШУРУМ-БУРУМ

Там свекалюшечки

и смехошишечки,

там холодушечки,

карамалюшечки.

Там тилилинчики

и колобунчики,

звенят молодунчики,

гремят скандунчики.

Там громобаки,

там зубодраки,

там хрюкомылы,

сковородилы.

Там брекера,

там стопора,

там теребяк

и брюк и бряк!

И все толкаются,

ползут, катаются,

перемешались —

все передрались!

На всю шкатулку —

и гром и шум.

Вот что такое —

шурум-бурум.

КОНЦЕРТ ГУГУШИ

Гугуша хрюкнул,

затем мяукнул,

потом жужукнул,

затем индюкнул,

потом моржукнул,

затем слонякнул,

«Му-му-му», – мукнул.

«Кря-кря-кря», – крякнул.

Он воронякал

и поросякал,

«Пи-пи-пи», – пикнул.

«Пу-пу-пу», – всех перепугал!

ТЕМЕНЯ И ЯСЕНЯ

Теменя и ясеня

перепутались у меня.

В темень поет

человек – кукарек,

в ясень – сова,

бабья голова.

В темень ко мне ходят

шляпы и штаны,

в ясень навещают

сны – храпуны.

В темень собираюсь

в гости к мигунам,

в ясень озираюсь,

смотрю по сторонам.

В темень меня вирши

носят и роняют.

В ясень меня тоже

кто-то сочиняет.

ПУПЫР

Мыра, Мыра, Мыра,

не дразни Пупыра.

Как раздуется Пупыр,

разозлится на весь мир.

За торами —

моторями

пройдет сумга

пупырями.

Лучше в дырце посмотри:

на мостырце – пупыри,

красные,

лиловые,

девятиголовые.

БОКРА ОБИДЕЛИ

Шумелая Шумела

наврала и нашумела,

огорошила

бородого Бокра.

А старый Бокр

с рожденья добр

и не любит

пустехи и мра.

Он огрубился,

огоробился,

не сказал ей не про не здра,

но помыслил так:

«Я не кус мардак,

будет ей и карюк и кардак!»

И пришел Марабук,

вырыл рогом карюк,

лапанями построил каряк.

И каряк не молчит —

вовсе друни друнчит.

Удирают стада хвостоняк.

Вдруг

откинулся крюк

и захлопнулся люк.

Хвостоняки – бедняги

попались в карюк.

Тут шумелой Шумеле

квок пришел в самом деле,

ей без хвостоняк просто кра.

Завержала, будто кошедь,

обещала не горошить

ни Бокренка, ни бородого Бокра.

ТИМУРИМУ

Тимуриму тирита,

выдла быгла за повидло.

Корота ты, корота,

но ужаской выдла.

Прихожал тебя глядеть

разноухий