Великий Черчилль - Борис Тененбаум

Все остальные потребности надо было ограничивать – что несколько неожиданно отразилось на генерале Жиро. У этого человека поистине был дар – говорить с совершенно неподходящими людьми и в самое неподходящее время.

После его не слишком удачной попытки покомандовать англо-американскими войсками он набрел на новую идею – он хотел получить под свою команду 20 английских или американских (ему было все равно) бронетанковых дивизий и двинуться с ними на освобождение французских территорий. Обсуждать с ним эту идею Эйзенхауэр отказался. Тогда генерал Жиро посоветовался со своим штабом, и люди поумнее его посоветовали ему не настaивать на «американских дивизиях», а попросить вместо этого оружия для переоснащения французских войск, которые уже имелись налицо в Сeверной Африке.

Кстати, именно эту мысль уже пытались провести в жизнь «голлисты» – приверженец де Голля генерал Леклерк привел с собой несколько сот человек из Чада в Ливию и пользовался полным расположением Монтгомери.

Однако и прекрасная идея может быть испорчена неудачным исполнением.

Генерал Жиро решил обойти неприязненно относившегося к нему Эйзенхауэра и обратился непосредственно к начальнику его снабжения. Просил он ни много ни мало как «полное снаряжение для 11 полевых дивизий по американскому штатному расписанию», ссылался на «личное обещание президента Рузвельта» и говорил, что обещание это в лице президента дал ему сам «Дядя Сэм», «Uncle Sam» или «US», т.e. правительство Соединенных Штатов.

Ссылка на президента сильно не понравилась, поскольку интендантство подчинялось Эйзенхауэру, прямых инструкций из Белого дома не получало и получать не могло и было завалено работой по обслуживанию нужд армии. Поглядев еще раз на заявку, главный интендант увидел, что в графе «Потребный тоннаж» стоит скромная цифра – «325 транспортов». Это составляло 10 полноценных конвоев, и побагровевший от злобы интендант, совершенно чуждый дипломатического протокола, обратился к переводчику со словами: «Скажите лягушатнику, что Дядя Сэм – не Санта Клаус!» И хлопнул дверью.

Французской армии не повезло с ее выбором представителя.

Асфальтовый каток американского наступления тем временем продолжал движение. Немцы делали что могли. Два американских батальона уперлись в небольшой холм. Как оказалось потом, холм этот удерживали всего 80 человек с единственной 88-мм пушкой, и держались они против сил, превосходящих их по меньшей мере в 10 раз. Качество войск много значит: эти 80 человек было остатками «Begleitkompanie» – роты личных телохранителей Роммеля.

Они удержали свою позицию до подхода танков. Полковник Ланг пришел к ним на выручку с 8 «Тиграми», парой десятков танков поменьше и 350 пехотинцами – и остановил американскую дивизию. Атака следовала за атакой, но немцы держались. «Шерманы» горели просто дюжинами, «Тигры» поджигали их с первого выстрела, с дистанции в 2 километра.

«Просто сердце обливается кровью – губить таких солдат», – сказал Паттон, имея в виду немцев. Но вызвал авиацию. Холм был буквально перепахан. Даже это не помогло – немцы держались на позиции до конца марта и отошли только тогда, когда английские части показались у них в тылу.

Паттон был в полной ярости – на англичан, которые «выставили его солдат дураками».

Немецкие части пятились к морю под нажимом 20 союзных дивизий с 1400 танками. У немцев танков оставалось около сотни, горючее было на исходе. Итальянцы, и раньше не слишком надежные, теперь сдавались в плен целыми полками, в окопах они удерживались только тогда, когда их союзники грозили им оружием.

Силы Люфтваффе никак не могли защитить пехоту – на аэродромах Алжира базировалось добрых 4000 английских и американских самолетов, союзники имели перевес 15 к 1. Это имело самые тяжелые последствия, потому что теперь американские истребители начали перехватывать «Ю-52», доставлявшие грузы из Италии. В один день, 22 апреля 1943 г., было потеряно 39 самолетов, а всего – 432 немецких и итальянских самолета за три месяца. Потери американцев за этот период составили 35 истребителей.

12 апреля дуче лично известил Кессельринга, что «отступления не будет».

К огромному сожалению фельдмаршала, приказ этот был подтвержден Гитлером. И он, и фон Арним считали, что дело уже совершенно безнадежно и сделать больше ничего нельзя. Эйзенхауэр настолько разделял это мнение, что вернул Паттона в свой штаб для участия в разработке операции против Сицилии, заменив его во 2-м корпусе генералом Омаром Брэдли.

6 мая англо-американские части подошли к городу Тунису, переименованному в солдатском жаргоне нa «Тунисград». Англичане начали с бомбардировки и артиллерийского обстрела интенсивностью в 600 снарядов в минуту. После получасового обстрела одного рубежа делалась пауза в 3 минуты, и огонь переносился на 100 метров восточнее, ближе к городу. 7 мая Тунис был взят. Последние записи в дневник боевых действий 5-й танковой армии генерала фон Арнима были сделаны 8 мая.

9 мая патруль Дербиширского Йоменского полка донес по команде: «Обнаружены 97 немецких офицеров, обедавших с шампанским. Офицеры взяты в плен, шампанское хорошего качества – сухое».

Общее количество пленных превзошло все ожидания – около 275 000 человек, из них около 100 000 немцев. Все они изо всех сил старались сдаться американцам или англичанам – как стало известно по «солдатскому телеграфу», французы пленных били, не кормили и ставили на тяжелую работу под надзором марокканских часовых.

Фон Арним сдался англичанам.

XII

Поражения под Сталинградом и в Тунисе почти совпали во времени. Русские воевали примерно так же, как американцы, только вместо гаубичных снарядов использовали солдат. Маршал Тимошенко для зимней операции, нацеленной на Донбасс, просил у Ставки «1500 танков и полмиллиона человек».

Паттон совершенно в таких же выражениях заказывал авиабомбы.

В наступательной операции в районе Ржева Г.К. Жуков располагал двумя миллионами солдат – и уложил в атаках почти полмиллиона. За три недели, с 25 ноября и до середины декабря 1942 года.

Атаки прекратились, нo не потому, что люди кончились, а потому, что южнее, у Сталинграда, наметился успех, и резервы передвинули от Жукова к Василевскому, который там командовал.

Пресловутая, зацитированная до дыр «дубина народной войны» действительно имела место и действительно «побеждала рапиру».

Правда, в отличие от мысли великого русского писателя, «дубина» как оружие была свойственна не только русскому народу. Американцы тоже пользовались ею вполне успешно, хотя в американской интерпретации эта «дубина» скорее напоминала бульдозер.