Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Ярл по блеску в глазах понял, что клиенты созрели, и принялся ковать железо, пока горячо:

— Братья! — Гномы отозвались слитным умиротворенным гулом. — Кузня — это священное место для каждого гнома. Это — символ единства нашего народа и мира между кланами! Но теперь, — Снор скрестил руки на груди, — ее пол попирают лапы подземных захватчиков! Мы не желаем терпеть это поругание, а потому дали клятву освободить святыню как можно быстрее! И я призываю вас, братья, присоединиться к нашей клятве!

Слушатели, потрясая воздетыми кулаками, с готовностью взревели. Ширш от неожиданности подскочил и, вздыбив шерсть, зашипел, но быстро разобрался, что к чему, и тоже присоединился. И естественно, среди общего хора был слышен голос Альтемира. Паладин так воодушевился словами Снора, что был готов рвать демонов на куски голыми руками. Хотя это у него и так получалось.

У хранителя поселения не осталось другого выбора, как отпустить воинов с отрядом Эрдессонов, ведь непосредственную угрозу его домам и мастерским уже устранили. Конечно, для защиты остался небольшой отряд, а мастера уже ковали новые решетки, чтобы надежно перекрыть тоннель.

Стоило всем успокоиться и разойтись, как появился Кьяр. Его брат даже не успел набрать воздуху в грудь, дабы извергнуть первую порцию отборной брани, как наугер железной хваткой сцапал Снора за руку и уволок для личной беседы. Примерно с минуту ярл, широко раскрыв глаза, слушал. Затем Кьяр щелкнул пальцами, словно подавая условный сигнал, и оба гнома исчезли в воронке телепорта.

Маленькая армия двигалась дальше. Странно задумчивые братья Эрдессон вели свой отряд, не потерявший в первом бою с демонами ни одного из трехсот бойцов, и вдобавок полторы сотни бойцов из поселения. В общем и целом, конечно, это были совершенно смешные силы, пробиваться с которыми на юг было просто немыслимо. Но, судя по всему, Снор и Кьяр знали, что делают.

В конце концов, где нельзя пробиться силой, можно взять хитростью. Гномы считали, что, пока удача повернулась к ним лицом, надо хватать ее за бороду и держать, чтоб не вырвалась. А положить крупный отряд демонов, да еще практически без потерь, можно только благодаря везению — так что играем, пока прет! Весь сектор Улья, в котором хозяйничала уничтоженная орда, на краткое время освободился, а пока остальные твари пронюхают, в чем дело, и закроют брешь, отряд Эрдессонов мог проскочить. Если снова повезет — до половины Улья как минимум.

Этот регион Армон-Дарона, если представить его в виде объемной модели, и впрямь походил на осиное гнездо — примерно шарообразной формы, Улей имел множество слоев и сложных внутренних переходов. Строго говоря, его контролировали демоны, центральные области этими тварями кишмя кишели, так что путь небольшому отряду гномов туда был закрыт. А вот в нижние ярусы огненные твари старались не соваться, многие залы и галереи там были затоплены прорвавшимися подземными реками, а демоны старались держаться от воды подальше.

Поэтому именно туда Эрдессоны и направлялись. Гномы перемещались своим знаменитым походным шагом, почти переходящим в бег: в подгорных переходах ездовых животных отродясь не водилось, так что все передвижения армии проделывали пешком. За многие годы у гномов сложилась отличная наследственность, и крепкие ноги у них, что называется, передавались из поколения в поколение — безо всяких извращенных опытов с пересадками частей тела. Солдаты Альтемира с трудом, но держались на общем уровне, хотя, не будь они ветеранами походного полка, они бы точно отстали. Сам паладин шагал размашисто и словно бы даже не замечал скорости.

С ним вообще произошла разительная перемена, теперь глядел он непременно открыто и ясным взором, хотя и куда-то вдаль. Было сразу видно, что человек что-то понял и решил для себя, нашел что-то сравнимое по важности со смыслом жизни. Ну или считал, что нашел. По крайней мере, сейчас Альтемир был полон внутренней гармонии — и не забывал про себя молиться Богу-Солнцу, благодаря его за все. И за данную силу, и за указанную цель — применять эту силу во благо людей.

Все эти мысли, конечно, окружающим были неизвестны, а Кьяр на десятой минуте молитвенных славословий плюнул и отключил ясновидение. Но то, что теперь паладин не представляет опасности ни для себя, ни для общей боеспособности отряда, было понятно любому.

Ширш, которого Кьяр уже поблагодарил за это, теперь трусил в общем темпе, по обыкновению помалкивая. Да и вообще, он снова изображал большую кису, которую интересуют в первую очередь пещерные крысы, шныряющие в боковых переходах. Это его поведение не вызывало подозрения ни у кого, кроме наугера. Гном уже убедился, что вождь не такой дурак, каким хотел представиться, — наоборот, он оказался слишком уж умным. Так что за ним, несмотря на все взаимные заверения в равенстве и братстве, надо было приглядывать — мало ли что в его умную голову взбредет.

Объяснялось это просто. Наугер был чародеем, большинство которых, в силу особенностей профессии, отличались крайней недоверчивостью и подозрительностью. Ну а остальные, особенно сильнейшие, были вообще полными параноиками. И, надо признать, для этого всегда находились веские основания.

Тоннель, закопченный на сотню саженей после яростной атаки Альтемира, скоро расширился, открыв обширную пустоту. Целая анфилада подгорных залов нанизывалась на центральный проход, словно бусины на нитку. Судя по всему, до нападения демонов здесь жили и работали, но сейчас Улей встречал отряд темнотой и тишиной. Единственными источниками света были шахтерские фонари в руках у гномов, которые благодаря хитрой системе зеркал давали мощный луч. Световые пятна выхватывали из темноты то следы былой жизни, то признаки того, как эта жизнь оборвалась.

В стенах гномьей работы зияли похожие на норы проходы с оплавленными краями — следы демонических прорывов. Здесь стены были не из вулканической породы.

Демоны явно напали внезапно, было видно, что некоторые гномы даже не успели отступить к своим жилым пещерам. В общих залах сохранились следы отчаянных и безнадежных схваток. Поверх древних стенных барельефов хватало выжженных низкорослых силуэтов. Кое-где стены вообще зияли здоровенными выбоинами, и из-под каменных осыпей виднелись то измятое лезвие секиры, то подошва гномьего сапога, то лужа черной крови. Встречались и искореженные, разбитые почти до неузнаваемости гномьи доспехи — и из них медленно сыпался черный пепел, оставшийся от бывших хозяев. В подземельях висел тяжелый запах гари — но, к счастью, хотя бы не было сладковатой трупной вони. И не было тел, которые могли бы жрать крысы.