Берег тысячи зеркал (СИ) - Ли Кристина

Прикосновение плавное настолько, будто по мне двигается холод. Всегда хотела спросить, почему он такой холодный. Но спрашиваю другое, и мне бы на произношении сосредоточиться, но не могу. Я в капкане, и не понимаю, почему попала в него вот так. Сбегать не хочу. К черту, наши перебранки. Сейчас они пусты. Он обнимает, прижимает к себе, потому мне так хорошо, что впору растекаться лужицей. Сан пахнет так же соблазнительно, его рука обхватывает затылок слишком знакомо, как и взгляд возвращается не на скудное мгновение, а обжигает, как прежде. Он блестит даже в темноте. Блестит, пока смотрит на мои губы.

— Зачем ты прикидывался ослом? — спрашиваю сухо, но дыхание горит и подводит.

Думала, сойду с ума, если окажусь в его руках снова. Знала, что сдамся опять, захочу раствориться в нем по капле, чтобы кожей впитал, и не отпустил больше. Не дал уйти, не позволил выбрать не его. Так я скучала, обманывая себя тем, что должна забыть. Его забыть невозможно. Я жила в безумии два года, и настолько привыкла к нему, что происходящий интим среди джунглей, побуждает плюнуть на энтомологию, а с ней и на наши "милые" игры в "кто кого".

Просто забери меня, как когда-то. Заслони собой реальность. Позволь забыться опять, стать слабой, но в этот раз не сломанной, как кукла. В этот раз я хочу ощутить правильную слабость. Настоящую, женскую, которая приходит, когда ночь опускается со всех сторон, как сейчас.

— Зачем ты приехала? Ответь, честно, Вера.

— Я первая задала вопрос, — ощетиниваюсь только для проформы.

Я уже удобнее устроилась на нем, хотя чертовски зла, раздражена, и по-хорошему, взыскать бы плату с него за хамоватый холод. Взыскать за всю тоску, которую заставил чувствовать без него.

Ведь хотела поговорить. Хотела извиниться и все объяснить.

Хотела сказать, что не могла поступить иначе. Не хотела рушить его берег, усыпанный зеркалами, своей болью и никчемной жизнью.

Но взамен получила то, чего не ожидала.

— Ответь, Вера, — мягко требует, прижимая к себе теснее.

— К тебе приехала, Сан. Я вернулась к тебе.

Вторю хрипловатому шепоту, а голос предательски дрожит, намекая, что я сейчас расплачусь. А может уже плачу. Все ближе, по миллиметру, чтобы не разрушить притяжение, которое лишает рассудка, наклоняюсь к его губам. Он снова сотрет меня, вычеркнет все прошлое, чтобы не было причин остановиться.

Я бы позвонила все равно. Даже если бы ты не ждал. Я бы позвонила. Ты остался и остаешься единственной слабостью, которую я себе позволила. Которую допустила, чтобы сохранить чувство к тебе настоящим. Таким, какое оно ворвалось в мою жизнь. Таким, которое меня спасло от пустоты.

Сан дрожит, и я дрожу. Мы вибрируем, как перед вспышкой, или взрывом. Он сжимает мой затылок, собирает пальцами длинные пряди, стягивает их в кулак, а второй рукой хватает под ягодицы, и закидывает выше на себя. Рывком перемещает так, чтобы я уперлась ладонью в его грудь и оседала, всем телом ощутив, что он не забыл меня. Что до сих пор хочет, как безумный, что ничего не изменят и десятки лет на расстоянии. Ничего, пока мы дышим, как марафонцы, а наши тела сходят с ума от простого предвкушения поцелуя.

Я нетерпеливо приподнимаюсь, но внезапно, оказываюсь прижатой к земле за считанные секунды.

— Тихо, чаги *(милая). Лежи спокойно.

В недоумении, я свожу брови, а решив возразить, проглатываю собственный вдох. Сан жадно накрывает губы своими, а я закрываю глаза, и сразу окунаю пальцы в его загривок на затылке. Лащусь к нему, извиваюсь и приподнимаюсь в его руках, потому что схожу с ума от ласки, с которой Сан играет языком во рту.

Подобные авторитарные замашки, и способ заткнуть меня быстро и эффективно, к счастью, остались неизменны.

— Маннифик. *(Чудесно) Это чудесно.

— Нэ. Нэ. Только идти аккуратнее, мой друг.

Кажется, я слышу пьяный голос Шона, и совершенно трезвый ответ Ю Чоля.

Ну, и прекрасно. Значит, ребята в надежных руках.

Размышления даются с трудом, когда все, чем занята — горячий мужской язык во рту. Язык, который умопомрачительно искусен, и так же безжалостен, как и его владелец. Он, к слову, не теряет времени, как и я. Наши тела жадно сплетаются. Сан требовательно обхватывает талию, спину, затылок, и наконец, опускается одной рукой на ягодицы. Сжав их в пальцах, густо выдыхает в мой рот, и вжимается пахом в промежность. Плоть немедленно отзывается болезненно-сладким спазмом. Она сжимается, а я издаю надтреснутый всхлип. Я действительно плачу. Рыдаю, не замечая слез, потому что абсолютно счастлива.

Господи, да. Как же я скучала за тобой. Умирала каждый день. Выла от тоски, и снова приказывала себе терпеть. Ждать и верить, что все делаю правильно…

И наконец, дождалась.

— Стой… Стой… Стой, Сан, — шепчу, как безумная, и обхватываю его лицо.

Он отрывает губы от моей шеи, а прислонившись лбом к моему, тяжело выдыхает и кивает.

— Девочки до обеда не вернутся. Лучше…

— Помолчи, — он вдруг крепко обнимает, а я замираю, ведь чувствую, насколько сильно и гулко бьется его сердце.

В ознобе, выравниваю дыхание, почти насильно приказывая себе опомниться. Отпустив меня, Сан поднимается и тянет за собой. На миг, кажется, что он опять решил остановиться. Но все иначе. Сан вжимает меня в дерево, цепко проводит руками вдоль тела и шепчет:

— В этот раз, мы должны выяснить все до того, как оно сведет меня с ума.

Его голос звучит дико возбуждающе, и я решительно не понимаю, о чем здесь говорить.

Сейчас, по крайней мере.

— А мы не можем поговорить? — я веду руками вдоль его груди. Цепляюсь ногтями за ткань майки, в желании снять ее. — Мы не можем поговорить не посреди леса, а к примеру в…

Он остро заглядывает в глаза, и отрицательно качает головой.

— Нет, Вера. Хватит. Сперва я должен прояснить несколько моментов. К тому же, — Сан останавливается, но притягивая к себе за талию, заканчивает у губ: — В постели я не намерен трепаться языком. Он мне нужен для иных целей.

Я сглатываю влажный комок, и превращаюсь в натянутый, голый и пульсирующий нерв.

— И после такой угрозы, ты хочешь говорить? — я прищуриваюсь, а в коленях появляется знакомая легкость.

— Да. Несколько вопросов, и мы продолжим начатое, или не продолжим. Все зависит от того, что я услышу. Обманывать себя я больше не могу. Я ждал два года, Вера. Два проклятых года сходил с ума, как псих. Действительно ждал. Думаю, у меня есть право получить парочку ответов.

Приподняв лицо, я трусь о его лоб и с дрожью шепчу:

— Могу я ответить на все сразу?

Он замирает, а я продолжаю:

— Я люблю тебя, Сан, — кажется, он и не дышит. — Люблю. Это причина, из-за которой, я сбежала во второй раз. Я не могла иначе, пойми. Не могла, Сан. Все было разрушено, растоптано, а я разбита. Иного выхода не было. Я знаю, что причинила тебе боль. Знаю, и не ждала ничего от тебя. Прости, Сан. Прости меня. Но, только поступив так жестоко, я смогла дать нам будущее.

Иногда, чтобы сделать все правильно, нужно потерять время. Но нужно верить, что любовь сильнее даже него.

— Я знал… — он закрывает глаза, а я оказываюсь в горячем и сильном кольце рук. — Я знал с самой первой минуты, когда увидел тебя, что ты будешь моей, — ощущаю дрожащий поцелуй в волосы, а потом в висок. И мне бы умереть от ласки, но я оживаю всем телом, вслушиваясь в урчащий шепот на ухо. — Будешь со мной. Будешь жить со мной и Ханной. Будешь рядом. Потому я спрошу снова, Вера. Спрошу то…

— Я останусь с тобой, Сан, — быстро отвечаю, опережая его слова, которые помню так же хорошо, как и боль, с которой солгала на них в ответ. Тогда в аэропорту, когда он просил остаться. — Останусь, Кан Чжи Сан. Где угодно, как угодно, но я останусь рядом с тобой.

Больше слова не нужны. Они пусты, когда все сказано. Остается только чувство. Оно испепеляет до кости, заставляет раствориться и впитаться по капле в любимого человека. Вынуждает не замечать реальности.