Сын Солнца - Ольга Елисеева

Акхан понимающе кивнул.

— Наше буйное помешательство, — продолжал король, — закончилось на подступах к Имиру, когда всего пара железных птиц уничтожила около пяти тысяч человек. Похлестала по снегу лучами, и мои подданные освободились от собственной дури уже навсегда. В жизни я не видел ничего страшнее. — Алдерик потер слезящиеся глаза. — Целое поле обугленных человеческих тел. Много. Сколько хватает глаз.

Как я уцелел? Не знаю. Со мной были тогда Риульф и Огмис. Они вытащили меня, и, пока Лодброк перевязывал ожоги, старший из вёльвов рассказал легенду. Далеко на севере, за Асгардом, есть место, где в лед вбита Ось Земли. Там можно поговорить с Тем, Кто Повесил Мир Ни На Чем, и попросить о помощи. Он не вмешивается в наши дела, потому что когда-то, очень давно, люди обманули Его. Украли из сада яблоки. Но боги его боятся.

Я решил, что яблоки — не настолько уж важное дело. Надо повиниться и дать что-нибудь ценное взамен. Например, быков или золотую посуду. Мы вернулись в столицу и собрали с каждого двора по гривне серебра и по козе. Взяли из королевского стада тридцать быков, больше у нас не было. Нагромоздили телеги и поехали. Всю дорогу я думал, как представиться Его жрецам? И что дать главному из них, чтобы пропустил к оракулу?

Но вышло иначе. Мы ехали месяц. К северу начинаются такие места, где можно пройти только на собачьих упряжках. Кое-где сани приходилось тащить волоком. Быки пали, козы тоже. Золото и серебро пришлось сбросить в снег. Под конец мы уже не думали ни о какой Оси. Самим бы выбраться из ледяной пустыни! Двенадцать моих товарищей замерзли, только Огмис и Риульф еще какое-то время сопровождали меня. Но и они потеряли сознание во время одного из тяжелых дневных переходов.

И вот когда я остался один, мне представился огромный ледяной столб, уходивший от земли к небу. Над ним горели созвездия, а вокруг него, как вокруг древка знамени, плескали гигантские полотнища апсар. Я понял, что дошел, и повалился в снег. Долго ли лежал, не знаю. В голове было пусто до звона. Ни одна мысль не приходила. Наконец я сделал над собой усилие, встал и начал говорить.

Первым делом попросил прощения за яблоки. Потом за то, что не привез ничего стоящего взамен. Все мои дары были потеряны дорогой… Мне никто не отвечал.

Я разозлился и стал требовать, чтоб меня выслушали. Не я же обокрал сад! Но я конунг, у меня народ, его надо как-то защитить от белых червей. Пусть поможет, и я дам все, что имею. Стал перечислять свои богатства. Сулил жертвы… Молчание.

И тогда я понял, что, даже если меня слышат, мне не ответят. Есть в моих действиях что-то такое, что Его оскорбляет. Золото. Быки. Торговля. Тот, Кто Повесил Мир Ни На Чем, не нуждается в моем нищенском богатстве.

Я пришел в отчаяние. Я не знал, как себя вести. Я был так мал по сравнению с одним-единственным столбом, который Он вбил в землю. Что я мог предложить?

И я заплакал. Это сейчас я конунг. А тогда мне было семнадцать лет, я стоял в снегу на коленях и размазывал слезы кулаками. Говорил, что мне больше некуда идти, что белые черви сожрут нас. Что если Он не поможет, то всему конец. Нельзя же так долго обижаться из-за яблок!

Мне показалось, что я слышу смех. Где-то высоко-высоко, словно звезды звенят, ударяясь друг о друга ледяными иголками.

А потом я потерял сознание. Наверное, замерз. И очнулся уже далеко оттуда, на берегу реки Хель, в двенадцати днях пути от Асгарда. Риульф и Огмис были со мной. Когда мы дошли до города, то узнали, что Имир был разрушен дождем пламени и камней с неба. Люди приписали это событие удаче моего паломничества к Оси. Они выбегали из домов и с благоговением смотрели на нас троих. Но я-то знал, что ничего не сделал.

С тех пор мы больше не видели ни богов, ни их железных птиц. Они только посылали атлан воевать с нами. Но человек человеку может противостоять всегда. Вот я и делал, что в человеческих силах. Кажется, теперь пришло время попросить о помощи вновь.

В это время со двора послышался шум. Алдерик выглянул в окно. На его лице отразились гнев и тревога. Кто-то ударами топоров ломал внутренние ворота королевской усадьбы. Стало быть, городские были уже сломаны! Через минуту их громадные буковые створки прогнулись и рухнули, давя зазевавшуюся стражу.

Сегодня в Асгарде не было гарнизона. Практически все, кого смог собрать король, ушли к Туле. Столица осталась без защиты. Личную охрану конунга составляли подростки лет пятнадцати, которым по гиперборейским законам уже положено было браться за мечи, но которых Алдерик пожалел отправлять на непредсказуемую «ночную войну». Нападавшие быстро раскидали их и впустили в усадьбу многочисленный, хорошо вооруженный конный отряд.

По двору еще метались испуганные мальчишки с секирами не по росту, а через разбитые ворота ко дворцу уже подъехал принц Ахо в сопровождении плотного кольца герсиров ярла Хрюма. Рассмотрев намалеванные на их щитах оскаленные морды вепрей, Алдерик понял, кто пожаловал к нему в гости.

— Свиной Бок! — крикнул он через окно. — Где тонко, там и рвется! Пока все достойные ареас дерутся под Туле, ты тихой сапой решил захватить столицу? Предатель!

Хрюм только расхохотался:

— Говори что хочешь, Алдерик, но я пришел защитить справедливость! Ты зовешь сыном самозванца! А твой законный наследник изгнан! Мы хотим восстановить его права!

Всадники поддержали слова хозяина дружными ударами железных рукавиц в щиты.

— Выходи, отец, и по доброй воле сложи корону! Ты больше не конунг! — Ахо лениво перекинул ногу через седло и с вальяжной грацией соскользнул на землю. — Кто это рядом с тобой? Твой выродок атлан? Тикаль был прав: у меня есть соперник. Неужели ты поверил, что он — это я? Или хотел поверить?

— Я знал, — с вызовом бросил король. — И благословляю Бога за то, что Он под старость дал мне посмотреть на настоящего наследника!

Ахо не смутился. Их ненависть с отцом была такой давней, что слова ничего не меняли.

— Ну что ж, — задумчиво протянул он, — Тогда тебе будет интересно увидеть его голову на колу над воротами. Рядом я насажу на пику его щенка. А твою сучку Дею отдам солдатам.

Алдерик взревел и потянулся за мечом. Акхан удержал его; он уже застегнул на себе оружие, снял со стены топор и поспешил вниз по лестнице. В сенях было темно. На первом этаже у окон выстроились воины его немногочисленного эскорта, с которым он прибыл из Туле. Они держали в руках луки, но целиться сквозь узкие, продольно прорезанные в бревнах отверстия с заволоками было нелегко.

— Постарайтесь снять Хрюма и Ахо, — распорядился принц. — Шестеро пусть останутся у окон, остальные с мечами к двери.

Будь все проклято! Он отчетливо понимал, что у них нет шансов. Враги отъехали на безопасное расстояние. Стрелы полетели в снег. Двери не выдержали дружного удара и через пару минут слетели с петель. Грохот ломаемых досок, лязг железа — схватка была короткой и кровавой. Защитников оказалось слишком мало. Только сумрак сеней позволил им положить около десятка воинов Хрюма, ворвавшихся с улицы, где ярко горели факелы.

По правилам благородного боя Акхану, конечно, следовало сразиться с Ахо. Но ему не дали такой возможности. Несколько ударов топорами, возня, тупая боль от тычков пиками в прикрытый кольчугой живот.

Его выволокли во двор по жаркому от крови снегу. Уже не было ни шлема, ни меча. Правая рука беспомощно повисла, плечо пробито насквозь, в боку глубокая дыра — с такими ранами долго не живут, Акхан это понимал.

Он еще видел, как Алдерик, тряхнув стариной, все-таки приковылял на поле битвы и даже какое-то время отмахивал направо-налево подобранным мечом. Смешно. Да, они смеялись, пока Хрюм не угостил конунга крепким ударом в висок. Можно было еще позабавиться, но уж больно старик разошелся. Ахо нетерпеливо крикнул с улицы:

— Скорее!

Принца швырнули к ногам его лошади. Наследник снова взобрался в седло и со вкусом прогарцевал по хребту самозванца.

Все. Дело было кончено. Акхан заметил, как из низкого строения бани, где попрятались женщины, метнулась прочь от солдат Дея. Ее догнали, завалили в снег и с гоготом подняли ребенка на мечи. Дальше свет факелов рыжим пятном стал расплываться перед глазами, ударил в лицо снопом искр и погас.

Боль, страх, унижение — все сразу исчезло. Только слышно было, как над его головой Ахо сказал Хрюму:

— Боги не могут войти, пока мы их не пригласим. Теперь можно это сделать. — Его сапог уверенно встал на вымазанные в крови волосы брата. — Даже в Туле уже некому сопротивляться.

Серый дым плыл над Асгардом от двора конунга к валам. Западный ветер гнал его прочь от города. С ним сливались дымы от многих пепелищ — в эту ночь столица горела в разных концах.

Акхан видел происходившее сверху. Он парил выше резных деревянных крыш дворца, и порой пролетавшие мимо птицы задевали его крылом. Ни они, ни он этого не замечали.