Легенды Оромеры. Великий Орёл. - Александр Игнатьев

За десять лет до настоящего времени...

Камаль держал рулевое весло и смотрел вперёд. Смотреть было неудобно: высокий борт дори закрывал большую часть обзора, и серый гусь неестественно вытягивал шею, чтобы видеть бинокулярную картину. Впрочем, неестественно это было лишь для человеческого обличья – в звероформе такое движение шеи было бы как раз в порядке вещей.

Дори мчалась с лёгким креном, рассекая пологую волну острым высоким носом. Был час отлива, и пятеро сорванцов, на суше дружно глядящих буквально в рот своему чуть более старшему предводителю, глазели по сторонам, стараясь не упустить ни одной мелочи, мелькающей над поверхностью относительно спокойного моря.

Стояло самое начало осени – время золотой листвы, первых ночных заморозков, южных миграций и самой низкой воды. Говорят, что если когда и может представиться удача обнаружить Имманентный риф, то исключительно в эти недолгие дни.

Описания самого рифа были на удивление скудны и немногословны. Россказни же о хранимых им несметных сокровищах древних пиратов, напротив, изобиловали эпитетами и подробностями.

Сын Гартвуда, пройдохи и мелкого портового вора, и Эбхи, мошенницы и гадалки, толк в сокровищах знал. Он безоговорочно верил в пиратскую фортуну, и она отвечала ему взаимностью. Поиски, казавшиеся изначально делом абсолютно безнадёжным, и вызывавшие лишь грубый издевательский смех, уже неоднократно приводили Камаля к удаче.

Раз за разом смех в спину становился всё жиже и неуверенней, а завистливые взгляды сверстников – всё горячее и ядовитее. Однако дипломатический талант – матушкино наследство – не подводил Камаля с тех давних времён, когда он научился связно и вразумительно озвучивать свои мысли, особенно, те, что проходили под грифом "Хочу...".

Не прошло и месяца, как малолетние завистники начали слушать Камаля – сперва настороженно, ежесекундно ожидая подвоха, затем всё внимательнее, пока полностью не оказались в плену его голоса и грамотно спланированных речей. К концу года у парня была первая команда, верная и очарованная, на год-два отстающая по возрасту от своего капитана.

В январе Камаль почуял очередной «золотой след», и ватага искателей сокровищ провернула своё первое дело, закончившееся шумным триумфом и обильным звоном монет, таким сладким, таким обворожительным для верящих в лёгкую наживу юношеских мозгов.

Тот первый бесповоротный успех окончательно сплотил ватагу Камаля, сделал её решительной и несомненной, как воинствующая секта религиозных фанатиков. К окончанию второго года, доля участников при дележе добычи тактично и незаметно снизилась почти на треть, а степень восторженного энтузиазма и рабской преданности в глазах младших соратников лишь росла в геометрической прогрессии.

И вот, наконец, пришло время взяться за авантюру, мечты, о которой Камаль вынашивал задолго до появления верных последователей.

Легенду о блуждающем коралловом рифе парень знал наизусть. Знал все её тонкости, все нюансы, все районные разночтения, отличающие её версии в разных портах побережья, и добычу спрятанных там сказочных сокровищ считал делом чести, главной авантюрой своей предстоящей жизни.

Об этой идее мало кто знал, которые знали – те не смеялись, не смели, лишь тайком посверливали пальцами висок. Команда, созданная Камалем, фактически, специально для выполнения этой миссии, привычно затаивала дыхание и ловила каждое слово, каждый вздох, стоило только предводителю разомкнуть губы.

И вот, первый пробный поход, можно сказать, репетиция предстоящей грандиозной экспедиции, начался. Две вороны, два голубя и крачка во все глаза пялились на пологие волны, набегающие на гордо поднятый узкий нос дори, невинно шелестящие по бортам длинными зеленоватыми пальцами и разочарованно оседающие за кормой, набираясь силы для нового плавного подъёма далеко позади изящно ускользающей из холодных объятий лодки.

Камаль по-гусиному вытягивал шею, спокойно вглядываясь в горизонт. Цепкие воровские пальцы уверенно сжимали рулевое весло.

***

Настоящее время

Им принесли вполне приличный кусок баранины с гречневой кашей, большой кувшин кваса и несколько горячих мягких пахнущих летним теплом и сдобой булок.

Эмили наслаждалась ужином и, вытянув ноги под столом, громко рассказывала Косте, как она рада, что почти добралась до Великого Орла.

– Представь, мы в шаге от встречи! Путь не составит и семи-десяти дней, я читала...

Костя же несколько раз делал ей резкие замечания и торопил:

– Ешь, давай скорее, не нравится мне здесь, пошли спать и завтра в Ию.

– А может быть, мы здесь найдём кораблик? Кость, ещё совсем-совсем не поздно. Пойдем к морю. Я ведь первый раз на море. Как здесь красиво! Как удивительно! Везде зима, а тут – почти лето. Ну, Кость...

***

Когда он, войдя в трактир, выбирал столик, то казалось, что они сели в самый тёмный угол. Но теперь, солнце медленно уходило за горизонт, и сумеречные тени укладывались длинными сонными полосами на деревянные полы приморского кабачка, оказалось, что их столик стоит почти посередине. На виду у всех собравшихся. Костя ощущал на себе короткие, не сулящие добра, какие-то исследовательские взгляды пришедших.

Он огляделся, рядом с ними сидел грузный пожилой, одетый в чистую рубашку и камзол человек, который с нескрываемым удовольствием наблюдал за Эмили.

Дракон внутри недовольно зашевелился, а человек ещё больше рассердился и раздраженно проговорил:

– Я устал. Ты поела? Пошли. Прекрати играть в ребенка...

Дракон выбрал её сразу. А человеку понадобилась неделя... смешная, какая-то вечно взъерошенная пёстрая девчонка, только-только переступившая порог комнаты с игрушками. Он ел с ней, собирал по утрам её вещи, смотрел, как непослушные локоны выбились из-под вязанной шапочки, как её тонкие аккуратные пальчики старательно пытаются убрать их, и как огромные карие глаза смотрят на Костю доверчиво и нетерпеливо. Дракону давно хотелось расправить крылья и унести её, спрятать в тёплом уютном гнезде, чтобы никто не мог покуситься, обидеть, испугать это доверчивое чистое существо. Человеку же не терпелось отвезти к волкам, к Марку, под присмотр Таисьи Сергеевны. Он уже представлял, какой он построит большой дом, и какая красивая будет эта маленькая пёстрая курица в фате и в белом подвенечном платье...

***

А Эми решила обидеться и пойти к морю без этого упрямого Константина.

– Как хочешь. Раз устал, то иди спать. Я погуляю немножко и приду.

Сидящий рядом с ними поставил глиняную кружку на стол и подошёл к ссорящимся.

– Позвольте представиться, меня зовут Донсезар...

– Де Базар, – ни с того ни с сего буркнул Константин.

– Нет, молодой человек, только Донсезар и к рынку, или базару, я не имею отношения... я хотел предложить Вам место у себя на шхуне. Случайно услышал, что Вам к Огненному ожерелью. На