Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем - Константин Ривкин

Анатолий Наумов, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, член Научно-консультативного совета при Верховном суде Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор:

«Приговор Хамовнического районного суда г. Москвы <…> вынесен с грубым нарушением Конституции Российской Федерации (ст. ст. 15, 50), Уголовного кодекса Российской Федерации (ст. ст. 1, 6, 8, 14, 158, 160, 1741), Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (ст. ст. 24, 90, 299), противоречит общепринятым принципам и нормам международного права (ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах), научному (доктринальному) и судебному (включая разъяснения Пленума Верховного суда Российской Федерации) толкованию указанных нормативных актов (отечественных и международно-правовых)».

Оксана Олейник, заведующая кафедрой предпринимательского права факультета права НИУ «Высшая школа экономики», доктор юридических наук, профессор:

«…трансфертное ценообразование не является механизмом хищения товара, сделки с которым подлежат налогообложению, поскольку если товар похищен, то не имеет значения, каким образом была сформирована на него цена в целях налогообложения. Не говоря уже о том, что хищение не может… рассматриваться как операция с товаром, подлежащая налогообложению.

Общий вывод: Постановленный приговор содержит в себе множество юридических ошибок и неточностей, нарушает ряд гражданско-правовых норм, полностью игнорирует судебные решения, вынесенные ранее как судом общей юрисдикции, так и арбитражными судами, и нарушает требования Конституционного суда РФ».

Михаил Субботин, генеральный директор АНО «Центр правовых и экономических исследований», генеральный директор научно-консалтинговой компании «СРП-Экспертиза», старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, кандидат экономических наук:

«Выводы:

1. До сего дня компаниями в России широко и открыто используются не противоречащие действующему законодательству схемы с трансфертным, или внутрикорпоративным, ценообразованием. У некоторых из таких компаний вызывает раздражение (и во многом обоснованное) даже попытка изменения условий государственного контроля. Поэтому уголовное наказание за использование трансфертного ценообразования одних компаний в условиях повсеместного его применения другими является очевидным случаем избирательного преследования.

2. Следует констатировать, что все предприниматели, осужденные до сих пор по делам, так или иначе связанным с использованием трансфертного ценообразования, оказались лишены основополагающих прав, гарантированных Конституцией, таких, в частности, как равенство всех перед законом и судом, недопустимость избирательного преследования, презумпция невиновности, право на защиту, как от уголовного обвинения, так и при обосновании иной, чем у Минфина, позиции по вопросам налогообложения.

3. Всякое неустранимое сомнение должно толковаться в пользу обвиняемого. Человек может быть признан виновным и осужден только за совершенное лично им конкретное преступление, прямо предусмотренное уголовным законом. Если правосудие не в состоянии определить единообразную для всех разницу между преступлением и деликтом, совершенным в рамках обычной экономической деятельности, – привлекать к уголовной ответственности нельзя.

4. Подобные привлечения сами по себе должны считаться преступными если не с юридической, то уж точно с экономической точки зрения, поскольку такие действия наносят непоправимый вред экономике».

Фердинанд Фельдбрюгге, профессор восточноевропейского права Лейденского университета, Нидерланды:

«Общеизвестно, что действия, которые были сочтены преступными в данном и в предшествующем обвинительном приговоре в отношении подсудимых, были широко распространены среди предпринимателей в России в последнее десятилетие XX века и в последующие годы. Поэтому невозможно игнорировать вопрос о том, был ли полностью соблюден принцип равенства перед законом или, иными словами, не имело ли место избирательное преследование».

К сожалению, как теперь это уже известно, российские суды, включая Верховный суд РФ, отказались принимать во внимание и учитывать при оценке обвинительного приговора Ходорковскому и Лебедеву мнения маститых ученых. Точка зрения свидетеля обвинения Рыбина, восторженно принятая на вооружение следственно-прокурорскими трактователями принципов трансфертного ценообразования, оказалась им ближе.

Но вернемся теперь в зал судебного заседания Хамовнического суда.

§ 3. Правительственный час в Ростовском переулке

Естественно, что для таких больших процессов, как первое и второе дела по обвинению Ходорковского и Лебедева, стороной обвинения задумывался вызов для дачи показаний в ходе судебного следствия очень большого числа свидетелей. Если, к примеру, в обвинительном заключении Михаила Ходорковского перед поступлением дела в Мещанский суд было указано 147 свидетелей, то во втором случае теперь уже в едином деле их было 250 человек.

Но списки свидетелей, составленные следователями, вовсе не обязательны для прокуроров, поскольку они сами вправе решить, какого числа вызываемых лиц им достаточно для достижения стоящих перед ними задач. Так, несмотря на столь великое число указанных по второму делу в обвинительном заключении граждан, в Хамовническом суде выступило около 100 человек, считая также свидетелей, приглашенных защитой.

Основная масса выступавших рассказывали о своей обычной трудовой деятельности либо в самом ЮКОСе, либо так или иначе связанных с ним организациях. Нефтяники говорили о нефтедобыче, бухгалтера – об учете товарно-материальных ценностей и расчетах за их реализацию, представители торговых компаний – о продаже нефти и нефтепродуктов.

Если говорить о свидетельской базе, то нужно подчеркнуть как особенность двух процессов, что никто из сотрудников ЮКОСа, даже, как теперь хорошо известно, под угрозами и всяческими посулами, не пошел на сделку с совестью и не дал ложных показаний против наших подзащитных, включая те случаи, когда цена вопроса состояла в личной свободе.

В основном люди, подробно рассказывавшие о своей работе, искренне удивлялись, когда слышали вопросы о какой-то преступной деятельности в ЮКОСе или связанных с ним компаниях. Что характерно, прокуроры пытались возражать против таких вопросов, говоря, что это не дело свидетелей высказывать суждения на правовые темы.