Поединок. Выпуск 3 - Виктор Вучетич

Голубев. На этот вопрос ответить невозможно... Почему мы раньше не пытались бежать? Куда бежать? В лес? А дальше? Начнут искать... К кому мы обратимся в чужой стране? Кто нас скроет?

Следователь. И вы все же бежали!

Голубев. Бежали... Нас могли выдать в первой же деревне. Нас не выдали.

Следователь. Вы скрывались на хуторе?

Голубев. В подвале у хозяйки. Молодая, красивая полька... Крестьянка. Она нас скрыла.

Следователь. Я прошу поподробней рассказать, как она вас скрыла.

Голубев. Я и Шкаликов напали на автоматчика. Старик. Шкаликов сбил у него с глаз очки, я вырвал автомат. Я застрелил его, чтобы не поднял шума. И побежали. Но не в лес... В лес сразу нельзя. Хватятся, с собаками найдут. Мы скрылись под обломками. Огляделись. Оказалось нас четверо... Я, Шкаликов, Раскольцев и Власьев.

Следователь. Что случилось с вашими товарищами?

Голубев. Мы слышали выстрелы...

Следователь. Мы имеем данные, что их тут же всех до одного расстреляли.

Голубев. Это мы могли предполагать... Но каждый из них мог бежать в ту минуту, так же как бежали и мы. Под обломками нас не нашли. Мы слышали собачий лай. Но в кирпичной пыли, на битом камне собаки не взяли следа. Ночью опять бомбили наши. Все, что удалось за день немцам расчистить, все было вновь разбито и разбросано. Ночью и следующий день мы сидели под обломками. В тог день немцы не выгоняли наших на работу. Ночью мы двинулись в лес. Шел мокрый снег пополам с дождем. Это удача. Собаки не берут след после дождя. Шли на запад. Там нам казалось надежнее. Вел Шкаликов. Он сказал, что у одного поляка разузнал дорогу к хуторам. Там мы надеялись выпросить какой-нибудь еды.

Следователь. Вам не говорил Шкаликов, у какого поляка он расспрашивал дорогу?

Голубев. Я не спрашивал... Мне было все равно. Поляков в лагере было много. Их тоже заставляли работать на укреплениях.

Следователь. Кто пошел на хутор?

Голубев. Шкаликов...

Следователь. Почему именно он? Он знал немецкий или польский язык?

Голубев. Немецкий язык знал у нас один Раскольцев. А что было делать с немецким языком? Мы шли к полякам.

Следователь. Но почему пошел на хутор именно Шкаликов? Он что, очень смелый человек?

Голубев. Наверное, не из трусливых! Мы его ждали в лесу. Если бы он на хуторе наткнулся на немцев, ему спасения не было бы! У нас оставались какие-то шансы. У меня был автомат.

Следователь. Герой ваш Шкаликов?

Голубев. В герои мы не годимся. Жизнь цепляется и за голый камень. Вы видели когда-нибудь березки, растущие на голом камне, на кирпичной стене? За что она держится, куда пускает корни? А? Он долго пропадал. Вернулся, сказал, что можно идти.

Следователь. Он объяснил вам, почему вас решила скрыть эта полька?

Голубев. Объяснил... Она считала, что скоро придет Красная Армия. Она спросила, кто с ним. Он рассказал. Поклялся, что кто-нибудь из четверых на ней женится, поможет поднять хозяйство...

Следователь. Вы с хозяйкой общались?

Голубев. Нет! Я все время сидел в подвале. К ней выходил по ночам Раскольцев. Он ей понравился... Молодой, холостой. Бойкий был он парень. Студент...»

Во всех показаниях Голубева меня заинтересовала одна фраза. Это ответ на вопрос следователя, смелый ли человек Шкаликов? Голубев ответил: «Наверное, не из трусливых». Он был вообще очень сдержан в своих оценках и, я сказал бы, даже скромен. В логике этого характера и его судьба. Он добился возвращения в строй. Сражался, после тяжелого ранения два года провел на госпитальной койке и умер в сорок седьмом году.

Стало быть, Шкаликов «не из трусливых». Что же с ним случилось, когда он вернулся домой? Не таким нам его обрисовала его собственная жена.

Из протокола допроса Шкаликова старшим лейтенантом Колобковым:

«Следователь. Расскажите, Шкаликов, как вы попали в плен?

Шкаликов. Попал, и все... Как и все тогда попадали. Меня ранило... А тут крики, минометы бьют... Окружение. Немецкие танки далеко сзади нас оказались.

Следователь. Решил, что Красной Армии конец?

Шкаликов. Про Красную Армию какой разговор? Про себя решил, что конец! Настает такая минута, гражданин начальник...

Следователь. Я не начальник!

Шкаликов. Извиняйте! Привычка лагерная, каждого начальником звать, кто без номера на спине.

Следователь. Куда был ранен?

Шкаликов. В плечо. Поглядите! Кровью после истекал, они подняли — и в колонну... Как в колонну попал, так и пошло... Никуда не отобьешься.

Следователь. В каких был лагерях?

Шкаликов. Во всяких... Все разве упомнишь? Далеко меня не загоняли. В Белоруссии, потом в Польше...

Следователь. Что делал в лагерях?

Шкаликов. Все, что и другие... Работал. Лес валил, дороги мостил, насыпи ремонтировал на железной дороге. В каменоломнях камни выбивал. Так и жили... Жрать-то надо было. Не работал бы — с голоду сдох. И без того кожа да кости остались... А тут подвернулось бежать... И нельзя было не бежать. Знали мы много. Крепости строили, подземные заводы. Все равно нас сничтожили бы...

Следователь. Группу возглавил?

Шкаликов. Чего же ее возглавлять? Сказал одному, другому. Вижу, не продадут, сами все смерти в глаза глядят. Не продали...»

Бойко отвечал, с налетом даже какой-то пренебрежительности к себе и к следователю. Так держат себя или люди, уверенные в своей правоте, или те, кто разыгрывал уверенность, которой нет.

4

Искали Шкаликова...

Сначала надо было найти, если она вообще имелась, закономерность в смене городов, откуда шли переводы.

С чего начинать? Ну конечно же выписали прежде всего все названия городов, станций, поселков, откуда шли переводы. Пестрая получалась картина. Складывалось впечатление, что Шкаликов только тем и занимался, что следы свои запутывал, все пятнадцать лет провел на колесах. Пятнадцать лет! В каждом году двенадцать месяцев. Сто восемьдесят раз он отправил переводы из разных мест. Перекидки были просто удивительны. Возьмем, к примеру, подряд любую серию. Идет денежный перевод из Волгограда. Это в январе. В феврале в тех же примерно числах перевод отправлен из Ташкента. В марте — из Баку, в апреле — из Егорьевска, в мае — из Новороссийска, в июне — из Москвы, а в июле — из Владивостока. В этом перечислении каких только городов не было.