Голливуд истекает кровью - Х. Р. Пенроуз

— Я одна, включаю громкую связь, чтобы я могла говорить и искать.

— Спасибо.

Я ждал.

Мои люди почти замолчали, о еде было полностью забыто, даже Пэрис была поглощена происходящим. Она осторожно потягивала свой напиток, Брандо спрашивал, все ли с ней в порядке. Она слегка улыбнулась и кивнула в ответ. Хорошо.

— Да, в темной паутине есть задание. Оно занято, но не помечено как выполненное, — снова раздались постукивания, из телефона донесся тихий гневный звук. — Я не могу зайти дальше этого. Мне очень жаль.

Тяжело дыша через нос, я спросил:

— Каково описание задачи?

— Убийство Лео Риччи, Андреа Луки, Марко Дивали. Требуются доказательства смерти. Восемьдесят тысяч за Лео, по десять каждому за двух других. Это все, — передала Эвелин.

Двадцать тысяч за две жизни. Их жизни стоили гораздо больше. Даже у Лео была небольшая сумма для того, кем он был в моих рядах, что доказывало, что у того, кто стоял за этим, больше не было денег, чтобы мириться. Они вызывали наемников, которые делали это либо потому, что отчаянно нуждались в деньгах, либо у них были личные проблемы с кем-то из моих людей.

Неловкий кашель.

— Рейн…

— Эвелин, — ответил я ровным тоном.

— Я сообщаю тебе подробности о Лео, а также о другом человеке, на которого я только что наткнулась, — резкий вдох. — Ты наверняка захочешь это увидеть.

Пробегая языком по верхушкам зубов, пока мои мысли кружились вихрем.

— Сначала расскажи мне, — потребовал я.

— Пытки и нанесение увечий любым способом для Пэрис Марчетти — пятьсот тысяч. Требуются доказательства.

Стакан разбился об пол, и напиток разлился повсюду. Глаза Голливуд рассеянно огляделись в панике.

— Еще пятьсот тысяч за доказательство смерти любым приемлемым способом.

Дарио тихо заговорил с Пэрис, нежно взяв ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Успокаивая ее.

— Кто занимается подобными вещами? Просит об этом?

Она запнулась.

Вопрос остался без ответа. Все мы привыкли к этой стороне жизни. Удары, насилие, взятки, кровь. Взросление в этой среде, формирование определенного типа личности, а затем руководство ею в значительной степени снизили вашу чувствительность.

— Также есть подозрение на тебя и шестерых твоих ближайших людей.

Естественно.

Что, по мнению Говони, произошло бы, если я и мои самые близкие будут убиты? Что власть перешла бы к ним? Ни единого шанса. Это был бы холодный день в аду, где они представляли бы мою организацию, были бы ее главой.

Они были либо под кайфом, либо не до конца осознавали реальность ситуации. Они были никем, уже нет. Не с тех пор, как я нашел и вернул Пэрис сюда, пригласил ее в мир, из которого они ее жестоко изгнали. Не с тех пор, как Восточное побережье и Сицилия теперь подчинялись мне.

Ни один результат ни в какой форме не принес им пользы при продвижении вперед. Если только это не было просто уязвленным самолюбием из-за всей ситуации, когда они нанесли этот последний удар, прежде чем сбежать, поджав хвосты. Но они должны были знать, что начало войны со мной добром не закончилось бы. Их смерти чертовски много значили для меня.

Как они могли оправдать эти расходы, когда у них ничего не было? Было ли это оказанием им услуги или одолжением? Многие вопросы крутились у меня в голове без реального ответа, и я, вероятно, не получил бы его, пока не увидел бы их перед собой, мучительно вытягивая из них ответы.

Анджело Говони искренне хотел, чтобы его собственная плоть и кровь, его собственная дочь была замучена и убита. Больной ублюдок. Мама, вероятно, сидела бы, потягивая свою "маргариту", пока все это происходило, и ей было наплевать. Тогда она этого не сделала; я сомневался, что она сделала бы это сейчас.

Я крепко сжал кулак.

— Спасибо, Эвелин, сообщи мне все подробности.

Я повесил трубку, с тихим вздохом проведя рукой по рту.

Одна проблема за другой. Так бы продолжалось до тех пор, пока все это не закончилось бы, но какой ценой?

— Что теперь будет? — Голливуд нарушила тишину в комнате.

Быстро отправив сообщение Хуану, Кэннону, Кадьяку и Киану, я проинформировал их об обновлении и попросил усилить меры безопасности. Поскольку они встали на мою сторону, некоторые части их бизнеса пострадали так же, как и мой. Не так сильно, но все же. Достаточно было того, что они были связаны со мной, принимали мою сторону.

— Немного, — признался я.

Несколько моих сотрудников прошлись по комнате и убрали беспорядок и недоеденную еду. Пока они убирали Пэрис тихо пробормотала "спасибо".

— Немного? — она недоверчиво повторила.

Я напрягся.

Дарио бросил на меня взгляд, который подразумевал, что я должен успокоиться. Я прикусил язык, чтобы промолчать. Вероятно, я был не лучшим человеком, чтобы что-либо объяснять в этот момент, но ее тон вывел меня из себя. У меня часто была такая реакция на нее. Я думал, что это было в обоих направлениях.

— Рейн имел в виду, что мы продолжаем жить как обычно, пока все не изменится и мы не будем вынуждены вступить в конфронтацию. Ты должна быть готова, потому что это произойдет, — он помолчал. — Чиро показывал тебе туннели?

— Да.

Голливуд кивнула, бросив взгляд на Чиро, затем снова на Дарио.

Дарио встал, зовя персонал принести нам алкогольные напитки. Я протянул руку, отказываясь от одного из них от ее имени и вместо этого прося содовую. Я почувствовал исходящую от нее яростную энергию, но предпочел проигнорировать это, поскольку она молча ощетинилась.

Мои губы слегка дрогнули. Выводя ее из себя, неважно в каком контексте, я приободрился. Что-то в этом было не так, но меня мало заботило, почему и как это происходило.

Каждому из моих людей и мне налили виски на два пальца. Я осознавал нависшую над нами угрозу, которую мы не могли видеть. У нас были разработаны процедуры обеспечения безопасности в чрезвычайных ситуациях для многих аспектов нашего бизнеса, в том числе здесь, на территории комплекса, но почему-то я чувствовал, что этого было недостаточно. На войне гибли и получали ранения невинные.

То, как им удавалось оставаться незамеченными, когда я поручил многочисленным людям и организациям найти их, вызывало недоумение. Я был уверен, что у них был кто-то, кто помогал им, укрывал их. Кто-то, кто тоже должен был умереть мучительной смертью.

Мой телефон зажужжал, и я посмотрел на звонившего. Ничто из того, о чем он звонил, не могло быть положительным. Я встал, наслаждаясь вкусом виски на языке.

— Комиссар полиции, — ответил я, не обращая внимания на взгляды