Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Дойл

На западе растаяли последние красные полосы заката, и на болота опустилась ночь. На фиолетовом небе зажглось несколько звездочек.

– Только один последний вопрос, Холмс, – сказал я, вставая. – Мы давно знаем друг друга, и какие между нами могут быть секреты. Скажите честно, что должно произойти, чего добивается преступник?

– Смерти сэра Генри, Уотсон, – ответил Шерлок своим обычным тихим, спокойным голосом. – Стэплтон – хладнокровный и расчетливый убийца, который ни перед чем не остановится. И больше пока ни о чем меня больше не спрашивайте. Раскидывая свои сети для сэра Генри, Стэплтон и не заметил, как сам оказался в западне. Сейчас один я решаю, что с ним делать – пощадить или нет. Для нас же с вами самое главное – не терять бдительности и не дать ему возможности первым нанести удар. День, ну, самое большее – два, и дело будет закончено. Но в течение всего этого времени мы не должны спускать глаз с сэра Генри. Берегите его, как мать бережет родное дитя. Хотя сегодняшняя ваша поездка полностью оправдала себя, я бы предпочел, чтобы вы все-таки оставались рядом с… Что такое?!

Дикий крик, от которого кровь стынет в жилах, крик боли и отчаянья, на секунду прорезал ночную тишину болота, и затем снова все стихло.

– Боже милостивый! – выдохнул я. – Что это? Что это было?

Прежде, чем я успел договорить, Шерлок выскочил из пещеры. Его атлетическая фигура застыла у входа. Опустив плечи, напрягшись, Холмс напряженно всматривался в темноту.

– Тише! Тише! – прошептал он. – Молчите.

Крик был громким из-за окружающей нас тишины, но исходил он издалека, с темной равнины болота. Страшный, режущий уши вопль был уже совсем рядом, он приближался. Все ближе и ближе, пронзительный, умаляющий.

– Вы можете определить, где он? – шепотом спросил Шерлок. По едва заметной дрожи в его голосе я понял, что и Холмс, человек со стальными нервами, до глубины души потрясен криками. – Откуда они доносятся?

– Думаю, вон оттуда, – я ткнул пальцем в темноту.

– Нет. Вот откуда.

И вновь крик, в котором слышались ужас и мука, разнесся в безмолвии ночи. На этот раз еще громче и еще ближе. В ту же секунду мы услышали, как к крику примешивается и другой звук – рычание животного. Оно напоминало отдаленный рокот моря, становилось то выше, то ниже, то мягче, то резче, но не было в нем и намека на идиллический шелест волн. Напротив, при всей его мелодичности и изменениях одно оставалось постоянным – таящаяся в нем смертельная угроза.

– Это собака! – крикнул Шерлок Холмс. – Пойдемте скорее, Уотсон. Боже, только бы мы не опоздали!

Мы бросились бежать, Шерлок Холмс – впереди, я – следом за ним. В то же мгновение впереди нас, между разбитыми валунами, послышался истошный вопль, а затем глухое ворчанье. Мы остановились как вкопанные и прислушались. Нас окружала ничем не нарушаемая тяжелая, давящая тишина безветренной ночи.

Шерлок Холмс, в отчаянии обхватив руками голову, топнул ногой и простонал:

– Какой я осёл, Уотсон. Ему удалось перехитрить нас. Мы опоздали.

– Да нет же, нет.

– Дурак! Ведь он же был у меня в руках. Вот видите, Уотсон, что происходит, когда люди начинают пренебрегать своими обязанностями?! Ну, что ж… Если худшее уже случилось, нам остается только отомстить ему.

Не разбирая дороги, мы пошли вперед, в темноту. Мы натыкались на валуны, продирались сквозь густорастущий кустарник. Задыхаясь, мы взбирались на холмы, но, никуда не сворачивая, шли только вперед, к тому месту, откуда доносились страшные звуки смерти. При каждом подъеме Шерлок напряженно смотрел по сторонам, но не видел ничего, кроме тьмы, густой тенью окутавшей болото. Ни слабого шороха, ни единого движения вокруг.

– Вы что-нибудь видите? – вдруг спросил меня Холмс.

– Ничего, – ответил я.

– Стоп. Что это?

До наших ушей долетел едва слышный стон. Он доносился откуда-то слева, с того места, где скалистая гряда заканчивалась утесом, нависавшим над усеянным камнями склоном. На его зубчатом краю лежало что-то темное, по внешнему виду напоминающее большой крест. Мы бросились туда. По мере нашего приближения предмет приобретал все более ясные очертания. Это было тело человека. Создавалось впечатление, что он собирался сделать очень странный кувырок через голову, уперся ею в землю, отвел назад плечи, тыльной стороной ладоней вниз раскинул по обеим сторонам руки, вывернул внутрь ступни, но в этот момент сломал себе позвоночник. Поза человека была столь неестественной и смешной, что мы не сразу догадались, что он мертв и что стон, который мы слышали, означал его прощание с душой. Мы стояли у распластанного на земле человека, ожидая уловить хоть какие-нибудь звуки, но напрасно. Холмс дотронулся до руки лежащего и, вскрикнув, в страхе отпрянул. Огонек зажженной Холмсом спички осветил его окровавленные пальцы и лужу, медленно расплывавшуюся у шеи лежащего. На черепе его зияли страшные рваные раны. Отблеск пламени упал на тело, и мы с ужасом узнали его – перед нами был сэр Генри Баскервиль. Сердце у меня замерло.

Мы опознали его тело по твидовому костюму, в котором он приехал сюда. Впервые мы увидели его на сэре Генри еще в Лондоне – в нем же он впервые появился у нас на Бейкер-стрит. Лица его мы не успели рассмотреть, так как спичка, вспыхнув в последний раз, с шипением погасла. С нею погасла и наша надежда.

– Негодяй! Какой негодяй! – воскликнул я, сжав кулаки. – Холмс, дорогой, никогда я не прощу себе этой оплошности! Ну, зачем я пошел сюда! Зачем оставил сэра Генри одного!

– Винить нужно только меня, Уотсон. В погоне за недостающими мелочами, желая собрать воедино все факты, в то время как мне вполне хватало и имеющихся, я проглядел опасность, нависшую над моим клиентом. Такого удара по профессиональному самолюбию Уотсон, я за все время моей карьеры ни разу не получал. Но как я мог, – Холмс сделал ударение на последнем слове, – как мог я не допустить, что он не последует моим инструкциям и все-таки пойдет на болото один?!

– Так значит, мы слышали его крики. Господи, Боже мой, как он кричал! И мы ничем не могли помочь ему. Где это собака?! Где эта мерзость, что убила его?! Прячется, наверное, где-нибудь за валунами, гадина. А где этот чертов Стэплтон?! Нет, он мне ответит за убийство! Он умрет.

– Непременно. Об этом я лично позабочусь. Итак, и дядя, и племянник – оба убиты. Один умер от страха, едва увидев животное, которое он считал порождением сверхъестественных сил, другой попытался спастись от него бегством, но был им настигнут. Теперь нам следует доказать, что между известным нам человеком и этим животным есть какая-то связь. Пока оно существует только в сплетнях, которые нам доводилось выслушивать, фактического подтверждения его существования нет. Был еще вой, но это не доказательство. Поэтому даже в теперешнем случае у преступника формально есть шанс отвертеться. Он скажет, что смерть сэра Генри могла наступить и в результате несчастного случая – бежал, поскользнулся, упал и сломал себе шею. Вполне правдоподобно, и в такую темень очень даже возможно. Он, конечно, хитер, но, клянусь небом, я скручу его. Не пройдет и суток, как он окажется у меня в руках.

С тяжелым сердцем, жалкие, потрясенные непоправимой бедой и невосполнимой потерей мы стояли у изуродованного тела, я – с правой стороны, Шерлок Холмс – с левой. Сэр Генри погиб, и все наши труды и наши надежды разом пошли прахом. Взошла луна, мы сошли с утеса и направились на вершину близлежащего холма, чтобы осмотреть расстилающееся под нами мрачное болото, угрюмое, черное, с пятнами воды, залитыми серебристым лунным светом. Вдали, в нескольких милях от нас, возле Гримпенской топи, там, где одиноко стоял дом Стэплтонов, горел слабенький желтый огонек. Чертыхнувшись, я погрозил в его сторону кулаком.

– Почему бы нам немедленно не схватить его?

– Потому что расследование еще не закончено. Стэплтон – тертый калач, его на испуг не возьмешь. Так что не эмоции нам нужны, а доказательства. И – крайняя осторожность. Один неверный шаг, и мерзавец выскользнет от нас.

– И что же нам в таком случае делать?

– Не волнуйтесь, на завтра дел у нас хватит. А сегодня нам остается только одно – отдать последнюю дань нашему доброму другу.

По крутому склону холма мы направились вниз, к телу, черневшему бесформенной темной массой среди сверкающих лунным серебром камней. При виде неестественно вывернутых рук и ног меня охватила страх и жалость к сэру Генри. На глаза у меня стали наворачиваться слезы и я едва не заплакал.

– Нужно сходить за помощью, Холмс, – предложил я. – Вдвоем нам не донести его до Баскервиль-холла.

Внезапно Холмс, вскрикнув, нагнулся и вцепился в плечо лежащего человека. Затем он резко повернул тело, после чего, выпрямившись, начал приплясывать вокруг, поводя плечами, и вращая ладонями. Я с ужасом смотрел на своего обезумевшего от горя друга. Неужели происшедшая трагедия так сильно подействовала на него, что он тронулся рассудком? Боже мой, и что только не делает с человеком внезапно свалившаяся на него беда!