Кодекс боя - Александер Дарвин

Это так? Вот почему ты пришел в Кодекс, где тебе явно некомфортно, поскольку ты уже потерял семь целых три десятых унции веса с того момента, как прибыл сюда.

Мюррей вытер пот со лба:

– Как ты узнал причину моего прихода?

– Мы видим везде, где сияет свет, – ответил Ноль. – Мы повсюду и нигде.

– Какое облегчение, – хмыкнул Мюррей. – Но ты прав. Я хочу знать, что происходит с симулятором. На Испытаниях мой парнишка, Сего… Как ему удалось выступить так хорошо? Как он смог так долго сопротивляться черному свету в Испытании со временем?

– Симулятор? Это дополнение к разработанной в Эзо программе подготовки гриваров, я прав? – спросил Ноль.

Мюррей предпочел бы, чтобы мозг в банке просто ответил на его вопросы. Но правила игры устанавливал не он, и приходилось им подчиняться.

– Учебный сим дает нашим рыцарям возможность тренироваться чаще и не получая травм. Это правда. Но сим, применяемый на Испытаниях, работает иначе. Я видел, как он ломал детей. Видел, какими они выходили из сима – словно выжженными изнутри.

– Разум некоторых гриваров, особенно развивающийся, недостаточно крепок, чтобы оправиться после погружения в симулятор. Досадный побочный эффект, – пренебрежительно объяснил Ноль. – Но польза от симулятора несомненна, и он служит благу нации. Процент побед у Эзо вырос значительно. Разве не этого хотели гривары в Цитадели?

Мюррей настороженно покачал головой. Опять это «благо нации».

– Да… Цитадель хотела этого. Но мы оба знаем, что Цитадель подчинена Правлению, а значит, этого хотели даймё.

– Вопрос семантики. Гривары сражаются за даймё. Даймё работают для гриваров. Строго говоря, мы, смотрящие, тоже даймё, но мы предпочитаем не участвовать в такой бессмысленной политике, – сказал Ноль. – К делу это не относится. Мы разрабатывали программу симулятора для улучшения показателей Эзо, и задача решена.

Мюррей начал уставать от этого топтания на месте.

– Что именно ты хочешь сказать?

– Я тебя утомил? – спросил Ноль, словно прочитав мысли посетителя. – Твой пульс замедлился на четыре процента, зрачки уменьшились на два миллиметра. Возможно, нам следует закончить эту встречу.

– Нет-нет. – Мюррей пошел на попятную. – Я просто хочу узнать, что случилось с Сего.

– Как я уже сказал, первый симулятор, тренировочный, создавался для улучшения показателей рыцарей. Второй был рассчитан на тестирование юных гриваров, поступающих в Лицей. Обе программы принесли определенную пользу, но их было недостаточно. Хотя конкурентоспособность рыцарей Эзо повысилась, доминирующее положение, на что делался расчет, они занять не смогли. Вот почему одновременно проверялась и третья версия симулятора.

Мюррей посмотрел в крошечные черные глазки и почувствовал, как сердце снова забилось быстрее.

– Третий сим?

– Да. Что-то такое, что полностью изменило бы игру, что двигало бы нацию не понемногу, не на дюймы зараз, как две другие программы, а дало бы явное преимущество, при котором конкуренцию гриварам не мог бы составить никто. Мы назвали эту программу «Колыбелью».

Мюррей не мог больше сдерживаться.

– Вы, даймё, постоянно пытаетесь сделать гриваров лучше. Бридинг, стимуляторы, теперь вот какая-то «Колыбель». Когда же вы поймете наконец, что никакая новомодная технология чемпиона не создаст? Чемпиона создают тяжелая работа, дух воина, честь. Артемис Халберд, вероятно величайший из когда-либо живших рыцарей, стал тем, кто он есть, без этих ваших симуляторов.

– Да. В том-то все и дело, Мюррей Пирсон. Артемис Халберд поднялся без симуляторов. Но он – большая редкость. На каждого Артемиса Халберда приходятся тысячи гриваров, которые не становятся чемпионами. Эзо впустую тратит биты, ресурсы, возможности, – возразил Ноль.

– Тратит впустую?! – закричал Мюррей, прижимаясь лицом к стеклянной трубе. – А ты знаешь, сколько крови и пота ежедневно проливает гривар на тренировочном мате? Разве ты способен это понять?

Ноль несколько мгновений молчал, уставившись на Мюррея через запотевшее от дыхания гривара стекло.

– Ну что, теперь лучше? Частота сердечных сокращений двести двадцать, двести девятнадцать, двести восемнадцать… До чего же странно, что вам, зверям, приходится включать эти приступы ярости. Как будто открываете предохранительный клапан. Если ты готов, я продолжу?

– Да, – буркнул Мюррей.

Его уже воротило от этой твари. Он хотел только одного: получить то, за чем пришел, и убраться поскорее.

– Как я говорил, прежде чем ты сорвался, первые две программы имеют общий недостаток. Они обе опаздывают. Одна разрабатывалась для тестирования поступающих в Лицей, другая для тестирования рыцарей перед выходом в круг. Слишком поздно. К моменту тестирования – и в первом случае, и во втором – формативные процессы в мозге, определяющие разницу между заурядным рыцарем-гриваром и чемпионом, уже завершены. Третий симулятор, «Колыбель», исправляет недостаток первых программ. Он начинает работать с самого начала. Каждый гривар, работающий с этим симулятором, становится чемпионом.

– Это невозможно, – покачал головой Мюррей. – Разные типы телосложения, сильные и слабые стороны, качество сопротивления – каждый гривар индивидуален.

– Не невозможно, Мюррей Пирсон, – возразил Ноль. – Статистически невероятно – да. Однако с помощью «Колыбели» мы исключили эту статистическую невероятность.

– Очевидно, что ваша программа не работает. Говоришь, она применяется уже более десяти лет? И что? Кирот все еще впереди нас. И я не вижу, чтобы из Цитадели валом валили чемпионы…

– Неужели не понимаешь? Да, конечно, не понимаешь. Ваш род не замечает даже того, что творится у вас под носом. Гривары всегда живут здесь и сейчас, беспомощно барахтаясь в водоворотах времени. Мы, смотрящие, способны выйти из потока времени и увидеть подлинную причину и следствие. «Колыбель» – эксперимент во времени. Он позволяет Цитадели использовать время с пользой для себя, не тратя впустую годы. Но он требует терпения. Фактически сейчас тринадцать лет…

– Тринадцать лет? Так это же… – Мюррей осекся.

– Сего был одним из первых объектов «Колыбели». Родился и рос в симуляторе, в черном свете, – бесстрастно продолжал Ноль.

Мюррей вдруг поймал себя на том, что в глубине души ждал чего-то в этом роде. Теперь все обрело смысл. Все, что касалось Ceго, обрело смысл. И, несмотря ни что, произнесенные вслух слова шокировали. Но как Цитадель могла сознательно участвовать в такой программе?

– Как… Расскажи, как это делается, – потребовал Мюррей ледяным голосом. – Где держат детей… младенцев?

– Двадцать два года назад, Мюррей Пирсон, ты получил тяжелую травму. У тебя был сломан позвонок. Почти год ты провел в медотсеке. В стазисе. Помнишь то время?

– Нет. Какое отношение это имеет к происходящему? – проворчал Мюррей.

– «Колыбель» использует протокол, аналогичный тому, который служители используют для погружения в стазис гриваров. Разница лишь в том, что служители-даймё просто применяют базовый код, чтобы мозг не отключался на протяжении всего времени, пока восстанавливается тело. «Колыбель» сложнее – она не только находит для мозга занятие, но и улучшает нервную проводимость. Находясь с рождения под воздействием черного света, объект за несколько месяцев осваивает курс, на прохождение которого в обычных условиях требуется десять лет.

Мюррей вспомнил рыцаря, висевшего в студенистой жидкости в медотсеке. Картина, похожая на ту, что он видел сейчас перед собой: Ноль