Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели - Джозеф Хенрик

если людям приходилось добираться до рынка четыре и более часов, средняя склонность к обусловленной кооперации падала ниже 20. В целом каждый лишний час пути до рынка уменьшал склонность людей к обусловленной кооперации с анонимным партнером на 15 баллов.

Рис. 9.3. Оромо из более интегрированных в рынки общин охотнее вступали в обусловленную кооперацию с анонимными незнакомцами. Средние баллы 53 общин оромо варьируют от 94 до –9 (734 участника). Примечательно, что при промежуточных значениях времени в пути до рынка (от 2 до 4 часов) между общинами наблюдаются значительные различия, а некоторые отдаленные общины все же демонстрируют высокую склонность к обусловленной кооперации. Тем не менее общая картина ясна: люди, живущие в более интегрированных в рынки общинах, при таком разовом взаимодействии проявляют бóльшую обобщенную просоциальность[455]

Это исследование убедительно показывает, что более высокая интеграция в рынки на самом деле способствует большей обобщенной просоциальности. И вот почему. Географическое расположение кланов оромо, а значит, и их время в пути до местных рынков определяются местными обычаями, связанными с наследованием по мужской линии, общинной собственностью и правами землепользования, возникновение которых предшествовало появлению этих центров торговли. Поскольку эти обычаи, по сути, прикрепляют людей к земле, корреляция между рыночной интеграцией и кооперацией не может быть обусловлена перемещением просоциальных оромо ближе к рынкам. Что касается городов, то их местоположение определялось в основном географическими и военными соображениями, которые были слабо связаны с жизнью оромо. Более того, связь между близостью к рынку и обусловленной кооперацией сохранилась даже после того, как Рустаги статистически учел влияние широкого спектра факторов, таких как благосостояние, неравенство, размер общины и грамотность. Отсюда можно сделать вывод, что оромо, которым довелось вырасти вблизи городов, где проводятся базары, глубже усвоили рыночные нормы, что проявляется в большей обобщенной просоциальности в этих разовых анонимных экспериментах[456].

Проведенное Рустаги исследование оромо особенно хорошо тем, что позволяет нам сделать следующий важный шаг: оно показывает, что бóльшая обобщенная просоциальность — интернализованные рыночные нормы — может заложить психологические основы для создания более эффективных добровольных организаций, основанных на формализованных соглашениях и правилах.

В рамках крупной программы по сохранению природы этим общинам оромо было предложено создать добровольные объединения (кооперативы), которые должны были замедлить уничтожение лесов путем активного управления вырубкой деревьев и выпасом скота. Детальный анализ показал, что чем выше была склонность общины к обусловленной кооперации (согласно экспериментам Рустаги), тем больше вероятность того, что там будет создан кооператив, который введет четкие правила, регулирующие вырубку и выпас. В частности, увеличение средней по общине склонности к обусловленной кооперации на 20 баллов по шкале Рустаги повышает вероятность создания нового объединения на 30–40 процентных пунктов[457].

Постойте, но, может, это была просто показуха для международной экологической организации и ее представителей? Возможно, интегрированные в рынки кооператоры просто лучше умеют тянуть деньги из иностранцев? Действительно ли создание таких объединений приносит бóльшую долгосрочную выгоду?

Действительно. Каждые пять лет проводилась оценка состояния окружающих эти общины оромо лесов, в рамках которой определялись темпы вырубки и эффективность лесоохраны. Эти оценки основывались на таких объективных показателях, как диаметр стволов деревьев. Данные показывают, что образование кооперативов и склонность местных жителей к обусловленной кооперации способствовали сохранению лесов. Одна из причин этого состоит в том, что чем более люди были склонны к обусловленной кооперации, тем больше времени они тратили на контроль за общими лесами и поимку паразитов, которые вырубали молодые деревья или истощали общие пастбища, то есть тем больше занимались принуждением к соблюдению норм в качестве третьей стороны[458].

Обобщим основные выводы из исследования оромо на рис. 9.4. Он показывает, что более глубокая интеграция в рынки может вызвать психологический сдвиг в сторону большей обобщенной просоциальности (стрелка А). Более высокая обобщенная просоциальность (измеряемая как склонность к обусловленной кооперации) способствует формированию добровольных объединений (стрелка Б), которые развивают формальные институты, часто включающие четкие правила, письменные соглашения и взаимный контроль (стрелка В). Как эти формальные институты (стрелка Г), так и мотивация людей к обобщенной просоциальности (стрелка Д) благоприятствуют обеспечению общественными благами, что в данном случае подразумевает сохранение лесов. В итоге мы видим, что рыночная интеграция, прививая социальные нормы, способствующие обезличенному взаимодействию, может улучшить обеспечение общественными благами с помощью низовых инициатив, а также облегчить формирование добровольных объединений.

Рис. 9.4. Более глубокая интеграция в рынки ведет к более высокому уровню обобщенной просоциальности и затем — к добровольным объединениям и более эффективным формальным институтам

Кроме того, пунктирными линиями на рис. 9.4 показаны связи, которые могут существовать. Стрелка Е предполагает, что взросление в мире с хорошо функционирующими формальными институтами может способствовать большей обобщенной просоциальности благодаря ясности правил и эталонов, а также наличию широкого согласия по их поводу. Стрелка Ж допускает, что эффективные формальные институты могут улучшать работу рынков посредством регулирующих ее соглашений или правил, тем самым расширяя охват рыночной экономики. Это может приводить к появлению петли обратной связи, в которой наши психологические особенности эволюционируют совместно с рынками и эффективными формальными институтами.

Удивлены? Идея, что интеграция в рынки связана с большей справедливостью или кооперацией, вызывает раздражение у многих людей Запада. Разве для жителей небольших обществ и далеких деревень не характерен высокий уровень просоциальности, сотрудничества и щедрости? Разве рынки не делают людей эгоцентричными, индивидуалистичными, расчетливыми и нацеленными на конкуренцию?

Да и да.

Чтобы прояснить это мнимое противоречие, следует отделить межличностную просоциальность в отношениях с конкретными людьми от просоциальности обобщенной. Доброта и щедрость, типичные для многих малых обществ и деревень, где я жил и работал, коренятся в интенсивных институтах, основанных на родстве, которые сосредоточены на создании и поддержании прочных сетей межличностных отношений. Это вызывает уважение и восхищение, но такая межличностная просоциальность — это доброта, теплота, взаимность и (порой) безусловная щедрость, а также авторитет и почтение, основанные на конкретных взаимоотношениях. Она сосредоточена на членах группы и их окружении. Если вы член группы или как-то связаны с нею, такая просоциальность похожа на долгие теплые объятия.

Напротив, экономические эксперименты обычно используют рыночные нормы, которые предписывают справедливые сделки и честность с незнакомцами или анонимами, особенно в денежных операциях. Эта обобщенная просоциальность связана с принципами справедливости, с беспристрастностью, честностью и обусловленной кооперацией в ситуациях и контекстах, где межличностные связи и членство в группе считаются необязательными или даже не имеющими значения. В мире, где господствуют обезличенные контексты, люди полагаются на анонимные рынки, страхование, суды