Крылья империи - Владимир Коваленко

Самым неприятным же для французского эмиссара было знание, для чего русские развязывают себе руки. Это разъяснил ему все тот же Сен-Жермен. А также знаменитый «Меморандум Тембенчинского».

— Я изучил любимую манеру князя, — говорил граф, — пока, правда, на его учениках. Он решительно предпочитает древнюю татарскую практику — идти раздельно, бить вместе.

А главной целью князя, согласно тому же меморандуму, были Проливы. Что ж, лучшим способом захвата любой узости, кроме мирного, является решительная атака с двух сторон. Де Тотт помнил — Сен-Жермен обещал не допустить захвата этих важнейших узостей русскими. И уверял, что на турок полагаться в этом вопросе не стоит. Что есть другие методы.

И вот — где они, эти методы? Де Тотт вздохнул, приняв решение. Надо насытить побережье Босфора и Дарданелл полевыми орудиями. До кораблей на фарватере они, может быть, и не достанут. Но если русские попробуют высадить десант…

Начать пришлось с Босфора. Построили четыре новых форта: Буюк-Лиман и Гарибже на румелийской стороне пролива и Филь-Бурну и Пойрас на анатолийской. Насыпать же должное число вспомогательных земляных укреплений помешали султанские советники. Мол, грязные земляные насыпи изуродуют виды из султанских резиденций. А они разбросаны по всему побережью! Полевые пушки привезли, но их пришлось ставить в открытую, старательно замаскировав. Хотя бы не собьют сразу.

Солдат сажали не на транспорты, а на боевые корабли. Скорость при прорыве через Дарданеллы была синонимом безопасности. Потому как о медлительности дарданелльских пушек Баглир знал. За спинами у десанта бухали взрывы — уничтожались припасы, которые с собой было не увезти.

Последние три дня Суворов проводил учебные высадки — а Баглир изображал противника, тратя им навстречу порох трофейных пушек. Были и потери — одну пушку разорвало. При холостом выстреле пыжом этого бы не случилось, но стреляли настоящими ядрами поверх голов.

Вывалившаяся на берег пехота шла в рукопашный бой с теми, кому выпало изображать турок, — линия на линию. Штыки поднимали в последнюю секунду — и проходили сквозь строй друг друга. Баглир, ради опыта, сам побегал с ружьем наперевес. А потому от лопаты, предложенной Суворовым, стал отмахиваться.

— Больше пота, меньше крови, — утешил его Александр Васильевич и сам закатал рукава. И не просто копал, а объяснял солдатам смысл полевого укрепления. — Нас будет тысяч двадцать. Турков будет, когда подойдут, тысяч сто. Саженную же насыпь не пробьет никакая пуля. А в двухсаженной любое ядро увязнет. Ты стреляешь — ружье на бруствере лежит, турок идет густо, цель добрая, ни одна пуля пропасть не должна. Турок стреляет — с бега, дыхает тяжко, ружье в руках держит, видит перед собой стену земляную да каску твою стальную. Вот его-то пуля и дура… А как дойдут — вскочить, да штыками в ров скинуть.

— О ядрах, — заметил Баглир, вывалив набок длинный язык, — если из гаубиц или мортир, то выкурить нас из такого укрепления нечего делать. Бомбы начнут рваться за спиной — и что?

Он ждал, что Суворов скажет, мол, у турок единорогов нет. Не дождался.

— Слыхали, ребята, что князь говорит? — спросил Александр Васильевич у солдат громко. — А что это значит?

— Что зря копаем… — грустно обнадеженный голос кого-то из офицеров.

— Нет, голубчики. Это значит, что кроме переднего вала, сзади надо насыпать второй такой же…

Под вечер Баглир собрал Суворова и Грейга. Советоваться.

— По сведениям, — начал он, — турки сильно укрепили Босфор. Боюсь, выйдет много крови. Поэтому — три десантные бригады из четырех будут при малейшем успехе переброшены из Дарданелл к Босфору. Помочь нашим, ударив туркам в тыл. То же касается и флота. Операцией командует Суворов, вы, Самуил Карлович, идете с ним, оставив у Дарданелл отряд прикрытия. Командира выберете сами. Отряд, остающийся в районе первой высадки, я оставляю за собой. Задача ясна? Теперь будем думать, как это воплотить.

Созвали штаб флота. Начался мозговой штурм. Как-то оброненное Баглиром словцо Суворов поймал на лету и развил в целую теорию, применив тактическое искусство к процессу мышления. И скоро пришлось с ним соглашаться. И организовывать совместное размышление по предложенным правилам. Что интересно, возникло впечатление, будто все штабные разом резко поумнели.

Сначала провели прямую атаку — в лоб проблеме. Установили суть — захват и удержание Проливов до подхода подкреплений при вводной, что черноморский десант не удался и сброшен в море. То есть среди прочего — тремя бригадами взять трехмиллионный город с громадным гарнизоном.

Выдвигали самые бредовые идеи и благожелательно их разбирали.

Потом стали полученные идеи сравнивать и скрещивать, усадив их самых ярых сторонников по шестеро за стол и велев прийти к единому плану.

Грейг, Суворов и Баглир ходили между группами, ободряли — но не советовали ничего, кроме как не ругаться морскими загибами. Зато — слушали. И, исходя из знания, что Миних ни при каких обстоятельствах от запланированной атаки не откажется, отбирали решения.

На следующий день к высадке присоединились и матросы. Моряки готовили команды для «абордажа» Царьграда. В эти команды Суворов отдал часть лучших своих стрелков с нарезными ружьями и гренадер. Удалось найти греков, если не константинопольских, то хотя бы бывавших в городе. Единорогам с верхних палуб под руководством Баглира срочно делались сухопутные лафеты. И всё — бегом, всё галопом.

Времени совсем не оставалось.

Потому как главное изменение в планах заключалось в том, что южный десант должен был ударить не одновременно с северным. А чуть раньше.

Но только когда русская эскадра шла мимо дарданелльских батарей, презрительно молча в ответ на близкое бултыханье турецких ядер-булыжников, — именно в этот последний момент Баглир открыл весь свой план.

У местечка Килитбахир Дарданеллы сужаются почти до одной версты. Следствие: пролив можно простреливать с одного берега. Турецкие батареи были сметены ценой одного линкора — каменное ядро попросту выломало весь надводный борт. А Парижская Академия еще утверждала, что камни с неба не падают! Турки же еще в пятнадцатом веке умели обваливать на врага настоящие астероиды! Что ж, пушки и людей свезли на берег. Высадившийся десант с ходу занял городишко и начал лихорадочно окапываться.

Через полтора часа появилась турецкая конница, застала русских за выгрузкой и земляными работами, но была остановлена князем Тембенчинским единолично. Потому как его ультразвуковой вопль скрутил своих не хуже турок. Но у русских просто руки опустились на мгновение, кое-кто успел выронить ружья и шпаги, некоторые схватились за сердце. А вот лошади спагов взбесились. Становились на дыбы, кусаясь, пытались прорваться назад сквозь рвущуюся вперед по инерции массу. Лучшая иррегулярная конница мира была остановлена. А потом рассеяна огнем кораблей.