Оливер Твист - Чарльз Диккенс

— Ну, представь, что вотъ этотъ малый, который тутъ лежитъ… — началъ Феджинъ.

Сайксъ обернулся къ тому мѣсту, гдѣ спалъ Поэ, какъ будто не замѣтилъ его раньше и, произнеся «Ладно!» принялъ прежнюю позу.

— Представь, что онъ вздумалъ бы донести… выдать всѣхъ насъ… сначала подыскавъ для этого подходящихъ людей, а затѣмъ сойдясь съ ними на улицѣ, чтобы описать наши примѣты, перечислить имъ всѣ признаки, по которымъ они могли бы насъ узнать, и указать имъ наше убѣжище, гдѣ насъ легче всего захватить? Представь, что онъ сдѣлалъ бы все это и при томъ предалъ бы наше дѣло, въ которомъ мы всѣ такъ или иначе принимаемъ участіе, — изъ за своей причуды? Не потому, чтобы его поймали въ ловушку, одурачили, перехитрили на слѣдствіи, посадили на хлѣбъ и воду, но такъ себѣ, для своей причуды для утоленія прихоти? Представь, что онъ вздумалъ бы украдкою уходить ночью къ людямъ, которые намъ враги, и наушничать имъ? Слышишь? — закричалъ еврей, въ глазахъ котораго вспыхнула ярость. — Представь, что онъ сдѣлалъ бы все это, что тогда?

— Что тогда? — отвѣтилъ Сайксъ, произнося страшное ругательство. — Если бы только онъ до моего прихода былъ оставленъ живымъ, я раздробилъ бы ему черепъ своимъ кованымъ каблукомъ на столько частей, сколько волосъ у него на головѣ.

— А если бы я это сдѣлалъ? — визгливымъ воемъ вскричалъ Феджинъ. — Я, который знаетъ такъ много и столько народу могъ бы вздернуть на висѣлицу, кромѣ себя?

— Не знаю, — отвѣтилъ Сайксъ, стискивая зубы и побѣлѣвъ при одной мысли объ этомъ. — Я въ тюрьмѣ сдѣлалъ бы что нибудь такое, за что меня заковали бы въ цѣпи. И если бы меня допрашивали на слѣдствіи одновременно съ тобою, я набросился бы на тебя въ присутствіи суда и размозжилъ бы тебѣ голову цѣпями при всемъ народѣ. У меня нашлось бы столько силы, — пробормоталъ разбойникъ, потрясая тяжелымъ кулакомъ, — что я раздавилъ бы тебѣ голову, какъ будто черезъ нее переѣхала нагруженная телѣга.

— Ты сдѣлалъ бы это?

— Неужели нѣтъ! — сказалъ громила. — Попробуй.

— А если бы это былъ Чарли, или Доджеръ или Бетсъ, или…

— Мнѣ все равно, кто! — нетерпѣливо перебилъ Сайксъ. — Кто бы это ни былъ, я поступилъ бы съ ними одинаково.

Феджинъ взглянулъ въ упоръ на разбойника и, знакомъ попросивъ его соблюдать молчаніе, склонился надъ разостланной на полу постелью и началъ, расталкивая, будить спавшаго. Сайксъ пригнулся впередъ на своемъ стулѣ и смотрѣлъ, положивъ руки на колѣни; онъ словно старался догадаться, къ чему приведутъ всѣ эти вопросы и приготовленія.

— Больтеръ, Больтеръ! — сказалъ Феджинъ, взглядывая на Сайкса съ выраженіемъ сатанинскаго предвкушенія и говоря съ разстановкой и удареніемъ на словахъ. — Онъ усталъ, бѣдняга, усталъ, такъ долго слѣдя за ней — слѣдя за ней, Вилль.

— Что это значитъ? — спросилъ тотъ, отпрянувъ назадъ.

Феджинъ не отвѣтилъ, но, снова нагнувшись надъ спящим, поднялъ его, заставивъ его принять сидячую позу. Послѣ многократнаго повторенія его вымышленнаго имени, Ноэ протеръ глаза и, широко зѣвнувъ, сонно осмотрѣлся вокругъ.

— Разскажите мнѣ про это опять, еще разъ, чтобы онъ могъ послушать, — произнесъ еврей, указывая на Сайкса.

— Про что сказать вамъ? — спросилъ заспанный Ноэ, сердито вздергиваясь.

— Да вотъ насчетъ — Нанси, — сказалъ Феджинъ, схватывая Сайкса за руку, чтобы тотъ не бросился къ выходу, не дослушавъ всего. — Мы шли по ея слѣдамъ?

— Да.

— До Лондонскаго моста?

— Да.

— И тамъ она повстрѣчалась съ двумя людьми?

— Да, такъ.

— Это были джентльменъ и леди, къ которой она по собственному почину ходила раньше, и они велѣли ей выдать всѣхъ своихъ сотоварищей, а перваго Монкса — что она и исполнила — и описать наружность — что она и исполнила — и указать имъ, въ какомъ домѣ мы встрѣчаемся и сходимся — что она и исполнила — и обозначить мѣсто, откуда удобнѣе всего подстерегать насъ — что она и исполнила — и сообщить время, когда наши тамъ бываютъ — что она и исполнила? Она исполнила все это? Каждое слово она говорила по доброй волѣ, безъ принужденія, безъ ропота… Такъ вѣдь?.. Такъ?

— Именно, — отвѣтилъ Ноэ, почесывая голову. — Все точь въ точь такъ и было.

— А что говорили они насчетъ прошлаго воскресенья?

— Насчетъ прошлаго воскресенья? — повторилъ Мое задумчиво. — Ага!.. Да вѣдь я разсказывалъ вамъ это уже раньше.

— Еще разъ! Повторите еще разъ! — вскричалъ Феджинъ, крѣпче стискивая руку Сайкса и потрясая свободной рукой въ воздухѣ, между тѣмъ какъ на губахъ у него показалась пѣна.

— Они, спросили у нея, — сказалъ Ноэ, который, по мѣрѣ того какъ отряхалъ свою сонливость, началъ, повидимому, проникаться смутнымъ сознаніемъ, кто такой Сайксь:- спросили, почему она не пришла, какъ обѣщала, въ прошлое воскресенье. Она отвѣтила, не могла.

— Почему?.. Почему?.. Скажи ему это!

— Потому что ее насильно удержалъ дома Билль, человѣкъ, о которомъ она говорила имъ раньше, — отвѣтилъ Ноэ.

— А еще что про него? — вскричалъ Феджинъ. — Что еще про того человѣка, о которомъ она говорила раньше? Скажи ему все, скажи ему!

— Да то, что ей нелегко уйти изъ дому, если онъ не знаетъ, куда она идетъ, — сказалъ Ноэ. — Поэтому въ первый разъ, когда она пошла къ леди, она — ха-ха-ха! — я чуть не расхохотался, когда она сказала это, — она дала ему выпить опія.

— Ахъ сатана! — вскричалъ Сайксъ, бѣшено освобождаясь отъ еврея. — Пусти!

Отшвырнувъ оъ себя старика, онъ кинулся изъ комнаты и, охваченный свирѣпой яростью, помчался вверхъ по лѣстницѣ.

— Билль! Билль! — закричалъ Феджинъ, торопливо побѣжавъ за нимъ:- одно слово! Только одно слово!

Ему не удалосъ бы сказать свое слово, еслибы передъ разбойникомъ не оказалась запертой дверь, которую онъ съ проклятіями безплодно пытался выломать, когда еврей, задыхаясь, догналъ его.

— Выпусти меня! — сказалъ Сайксъ. — Не говори со мной? Это опасно для тебя! выпусти меня, слышишь!

— Позволь мнѣ сказать одно слово, — отвѣтилъ Феджинъ, положивъ руку на замокъ. — Ты не будешь…

— Ну?

— Ты не будешь… слишкомъ жестокъ, Билль?

Уже свѣтало и они могли достаточно ясно разглядѣть свои лица. Они обмѣнялись быстрымъ взглядомъ; у обоихъ въ глазахъ сверкалъ огонь, который легко было понять.

— Я говорю въ томъ смыслѣ, - сказалъ Феджинъ, очевидно, сознавшій въ этотъ моментъ безполезность притворства, — что жестокость можетъ на насъ навлечь опасность. Побольше хитрости, Билль, и не будь слишкомъ опрометчивъ.

Сайксъ не отвѣтилъ ничего, но, толкнувъ дверь, которую между тѣмъ Феджинъ отперъ ключомъ, выбѣжалъ на пустынную улицу.

Ни разу не остановившись и не задумавшись, не взглянувъ по сторонамъ, не посмотрѣвъ ни разу ни на небо, ни себѣ подъ ноги, но глядя прямо передъ собою съ свирѣпой рѣшимостью и такъ крѣпко стиснувъ зубы, что напряженныя скулы, казалось, готовы были прорваться сквозь кожу, разбойникъ стремился дальше, очертя голову, и не пробормоталъ ни слова, не ослабилъ ни одного мускула, пока не достигъ своей двери. Онъ тихо отворилъ ее своимъ ключюмъ, безшумно поднялся по лѣстницѣ и, войдя къ себѣ въ комнату, заперъ дверь на два поворота ключа и придвинулъ къ ней тяжелый столъ. Послѣ этого онъ откинулъ занавѣску кровати.

Молодая женщина лежала на постели, полуодѣтая. Онъ, очевидно, уже разбудилъ ее, такъ какъ она вскочила съ встревоженнымъ и испуганнымъ взглядомъ.

— Вставай!

— Это ты, Билль! — произнесла она съ оттѣнкомъ радости, что онъ вернулся.

— Это я. Вставай!..

Увидѣвъ горѣвшую свѣчу, онъ вырвалъ ее изъ подсвѣчника и швырнулъ въ очагъ. Нанси замѣтила ранній проблескъ дня и хотѣла подойти къ окну, чтобы раздвинутъ занавѣску.

— Незачѣмъ, — сказалъ Сайксъ, выставляя впередъ руку, чтобы преградить ей дорогу. — Тутъ свѣта достаточно для того, что и собираюсь дѣлать.

— Билль, — тихо сказала она тономъ боязни. — Зачѣмъ ты такъ на меня смотришь?

Нѣсколько секундъ разбойникъ сидѣлъ и глядѣлъ на нее, тяжело дыша и съ расширенными ноздрями. Затѣмъ онъ схватилъ ее за голову и шею, оттащилъ на середину комнаты и, взглянувъ на дверь, закрылъ ей ротъ своей тяжелой рукой.

— Билль, Билль! — силилась произнести молодая женщина, отбиваясь съ упорствомъ смертельнаго ужаса. — Я… я не буду кричать… ни разу не крикну… Выслушай меня… Скажи мнѣ… скажи, что я сдѣлала!

— Сама знаешь, чертовка! — отвѣтилъ разбойникъ, съ трудомъ переводя дыханіе. — Тебя подстерегли сегодня ночью; каждое сказанное тобою слово было услышано.

— Тогда пощади мою жизнь, ради Неба, какъ я пощадила твою! — воскликнула она, прильнувъ къ нему. — Билль, дорогой Билль у тебя не хватитъ духу убить меня! Ахъ, подумай обо всемъ, чѣмъ я пожертвовала, хотя бы только этой ночью, ради тебя! У тебя будетъ время, чтобы одуматься и не взять на свою душу этого преступленія! Я не отцѣплюсь отъ тебя, ты не сможешь меня отшвырнутъ! Билль, Билль, ради милосерднаго Бога, ради себя, остановись, прежде чѣмъ пролить мою кровь! Я была вѣрна тебѣ, клянусь своей грѣховной душой, я была вѣрна!