Рогнеда. Книга 1 - Евгений Рогачев

— Служанкой что ль?

— Это мы посмотрим… Да и вдвоем сподручнее путешествовать. Разве не так? — Дашка подтолкнула Рогнеду локтем. — Права ты — с золотом везде ты желанный гость.

Рогнеда про себя уже решила: будь что будет, хотя боязно до жути. Но и здесь оставаться не хотелось, уж больно много жутких воспоминаний жило в душе. Нола, так Нола. И там люди живут, а по Дашкиным глазам поняла — не обманывает, правду речет. И сразу на душе полегчало.

— И когда в путь?

— Завтра. У меня здесь еще одно дельце осталось. Сделаю его, и уйдем из города.

— На корабле поплывем?

— Да уж не посуху пойдем. Сама ж говорила, что страна эта за морем лежит. Потолкалась я сегодня по рынку, присмотрелась и нашла лавку купца одного. Имя у него чудное — Руффо. Так вот, аккурат завтра, после обедни они отправляют свой обоз в стольный град.

— В Москву? — Рогнеда прижала руки к груди.

— Туда. Куда ж еще?

— Вот диво! Всегда мечтала там побывать.

— А, нечего там делать! — отмахнулась Дашка. — Город как город, шумливый только больно, бестолковый… Так вот. Там они грузятся на свой корабль и отплывают далее. За небольшую деньгу он и нас обещал с собой взять. Я сказала, что сестра у меня еще есть. Он обещал взять обоих. Так что времени я зря не теряла.

— Завтра, так завтра, — не стала спорить Рогнеда. И про дело, что осталось еще у Дашки недоделанным, спрашивать не стала. Надо будет, сама скажет.

На следующий день, поутру, когда город наполнился жителями, Дашка переоделась, опять превратившись в стройного юнца. Осмотрев себя в осколок зеркальца, осталась довольна. Кинув взгляд на Рогнеду, вышла на улицу.

Семья бывшего посадника Фирса Матвеича жила не на подворье, вместе со своим хозяином, отцом и мужем, а в другом доме. В высоченных хоромах, построенных возле самой стены. Почему посадник так распорядился — никто толком не знал. Но жена, дородная женщина, лет на пять младше своего мужа и трое детей-погодков на подворье появлялись редко, а все свое время проводили в доме на берегу Сулы. Дашка об этом знала, потому и решила подпалить подворье. Если бы было по-другому, то навряд ли решилась на такое.

Туда и лежал ее путь. Дашка уперлась в глухие ворота, подняла голову, оглядела высоченный тын.

«Бережется боярыня. Вон, тыном каким высоченным отгородила себя. И стражи наверняка полон двор. Интересно, что за вороги у нее такие?.. Хотя, после всего, что произошло, еще и не так себя замуруешь!»

На стук показалась заспанная рожа воротного стража. Он хмуро оглядел Дашку с головы до ног, задержал взгляд на камзоле, пробурчал:

— Чего ломишься? Надоть, говорю, чего?

— К боярыне я. — Дашка поправила на плече холщовый мешок. — Открывай давай, да не медли.

— Зачем?

— Ты что, вообще ополоумел, холоп? — Дашка возвысила голос. — Не тебе ж я буду докладывать, с чем к боярыне прибыл. Или со сна не понимаешь, о чем говоришь? Открывай, давай, а не то батогов отведаешь!!! Скажу ужо боярыне про твое самоуправство.

— Ладно, ругаться-то. — Стражник смешно сморгнул, и его рожа пропала из маленького окошка.

Вскоре приоткрылась дверь, пропуская Дашку вовнутрь. Она остановилась, смерила стража презрительным взглядом.

— Веди, давай.

— Ты уж прости меня! — Сторож засеменил впереди, временами оглядываясь на Дашку, стараясь поймать ее взгляд. — Мы люди маленькие, служивые. Нам что скажут, мы то и сполняем. Велено было не пускать никого, вот я и пристал к тебе с расспросами.

— Кем не велено?

— Боярыней, кем же еще? Великое горе ее постигло. То боярин погиб наш от руки лихоимца, а затем еще и подворье сгорело. Вот и сторожится Варвара Макаровна, никого пускать не велит. Постой, а я тебя где-то видал.. — Стражник остановился возле крыльца, вгляделся в лицо Дашки. — Ты у посадника-то не бывал? Уж больно мне лик твой знаком.

— Чего мне у посадника делать? — Дашка отвернулась, сказала зло: — И ты не балабонь зазря, а иди и доложи обо мне боярыне своей.

— А как доложить-то?

— Скажи… Скажи, что вестовой прибыл из другого града и срочно хочет ее видеть. Все, ступай.

Варвара Макаровна была полноватой женщиной, лет пятидесяти. Лицо слегка обрюзгшее, но не потерявшее еще следы былой красоты. Но под глазами то ли от переживаний, то ли от других каких невзгод, пролегли темные круги и никакие румяна их скрыть не могли.

Она смерила Дашку с головы до ног, и сразу потеряла к ней интерес. Дашка не видала ее ни разу и поэтому не боялась быть узнанной. Но, вглядевшись в лицо этой женщины, поняла, почему Фирс Матвеич старался держать свою супружницу подальше от своей особы. Было в ее взгляде что-то отталкивающее. Такое, что взглянешь один раз и все — думаешь как бы побыстрее покинуть ее общество. Дело, скорее всего, в глазах — водянистых и чуть навыкате, — ну, прямо как у лягушки, ей-богу! И на кой ляд Фирс Матвеич женился на ней? Сам-то он был представительный и видный из себя. А она — студень студнем. Наверное, приданное за нее богатое давали, не иначе. Оттого Фирс Матвеич и соблазнился. Может, так уйти? Но нет, Фирс Матвеич для нее много сделал, к тому же слово давала умирающему. Нет греха тяжелее, чем не выполнить последнюю волю. Деток посадских рядом с ней не было. Наверное, такие же… лягушата.

Размышления Дашки прервал грубый окрик:

— Ну! Долго еще молчать будешь? С чем пожаловал, говорю. Антипий сказал, что ты, вроде, из города Корсуня? Кто послал? Я вроде оттуда не жду никого.

— Да это я так сказал, чтоб страж отстал. Дело у меня к тебе, боярыня.

Боярыня заинтересованно посмотрела на Дашку.

— Говори тогда.

— Перед смертью Фирс Матвеич передал мне кое-что, — не стала тянуть Дашка. — И велел тебе передать, боярыня.

Дашка подошла к большому столу с ногами в форме атлетов, скинула мешок, развязала тесемки и высыпала содержимое на стол. От вида такого богатства и без того выпученные глаза боярыни оказались где-то на лбу и готовы были лопнуть.

— Что это? — произнесла хрипло, перебирая золотые украшения.

— Золото, боярыня. Его и велел тебе передать посадник.

— Сама вижу, что не камни земляные! — Варвара Макаровна все никак не могла поверить в свое счастье. Вдруг подняла глаза, зло прищурилась: — Небось у самого-то закатился камушек куда? А? Иметь такое богатство и не погреть руки…? Ну-ка разоблачайся!

От такой наглости Дашка опешила. Непроизвольно сделала шаг назад.

— Зря ты это делаешь, боярыня. Не брал я ничего. А если бы и захотел тебя обмануть, то вообще бы сюда не пришел.

Варвара Макаровна недолго сверлила взглядом Дашку, потом вдруг сменила гнев на милость.