Собрание стихотворений - Борис Чичибабин

Единственный героизм в жизни — видеть мир таким, как он есть, и все-таки любить его (Бетховен).

20. Любимый лозунг.

Кто ни в чем не кается,Тот хороший малый.……………Все люди — братья.

<1948–1952>

Из рукописного сборника 1953 года[15]{515}

* * * А нам взамен кровопролитных ласк{516},Ревнивых ссор и чувственного зудаПодарком был метелей милый лязг,Разлив Донца и оттепелей чудо.

Как хорошо на темных площадях!Вглядитесь же получше, горожане.Там тает снег, туманясь и чадя,Там тонет в лужах лунное дрожанье.

А коль случится вечер потемней,Легко решить, что не осудят людиДоверчиво прильнувшую ко мне,И нежно трогать тепленькие груди.

Остановясь у помутневших луж,Затрепетать над колдовской водицей,Что я позорно груб и неуклюж,Чтоб совершенным счастьем насладиться.

И не гадать, от счастья простонав,То дружба ль светлая иль грешная влюбленность,Сгорю ль с тобой на жарких простыняхИль до колен любимых не дотронусь.

О, сколько скрытой радости хранятТвои движенья, взоры и повадки,Лукавость жестов, тонкий ароматВолос и кожи, шелест каждой складки!

И как добра, спокойна и свежаДуша моя под милыми глазами,Как славно жить, как ничего не жаль,Как много слов еще мы не сказали!..

Простить тебе упрямое «пора»,Упасть за стол и за тобою следомСтрочить всю ночь, листы перемарав,Чтоб разорвать еще перед рассветом.

Не позднее 1953

* * * Прочь, отвяжись ты{517},Дура — фантастика!Сердце от жизниМое не оттаскивай.

Дни мои леньюНе обволакивай.Сам, что ни день, яНе одинаковый.

Кто ты? Алхимия.Книжника вымысел.Землю ж своими яПятками вымесил.

Хочу писать просто,Честно, без фальши,Так, чтобы простоНекуда дальше.

Ты ж уходи-каК плаксам и неучам.Мне с тобой, тихой,Беседовать не о чем.

Верить ли случаю?Сам я в ответе.Жизнь моя — лучшееЧудо на свете.

Жадная юность,Наивные навыки,Как я люблю вас,Дó смерти, нáвеки!

С жизнью, с ИринойСлаще и проще мнеШляться сырыми,Теплыми рощами.

Шашни на улице,Милая, вспомни, —Солнышко, умница,Дружба, любовь ли.

Плох я трудиться?Придумаешь, рыжая ты.Стоит родитьсяДважды и трижды!..

Прочь, отвяжись ты,Дура — фантастика,Сердце от жизниМое не оттаскивай.

Робкая, лживая,С ротиком заячьим,Брысь! — или живо яВыдеру за уши.

Честное пионерскоеПод салютом,Ты мне мерзкаяАбсолютно.

Не позднее 1953

* * * Что сочинил вам о жизни мошенник{518}Про огорченья никчемных людишек?Жить — это значит: до изнеможеньяДумать, работать, стонать полюбивши.

Встать на рассвете, как будто бы первымМир открывать и за радость бороться,Дряблые мышцы и дряхлые нервыОпределяя как виды уродства.

Всунувши плечи в жестокую лямку,Кланяясь в пояс земле тепловатой,Черными глыбами брать ее, мамку,И разворачивать острой лопатой.

Там, где одни великаны ступали,Где рокотали дремотные трубы,Биться насмерть с вековыми дубамиМетким и злым топором лесоруба.

Быть начеку у пылающей печи,Самым веселым в литейной артели,Чтоб, как чугун, пламенели бы плечиИ прометеевой болью твердели.

В смертной истоме, в хмелю непокорном,Всё перетрогав, изведав, обнюхав,Голым карабкаться к солнцу по горным,По малярийным республикам Юга.

Злобно встречаясь сухими устами,Переплетая безумные руки,Биться и бредить над согнутым станомПростоволосой и нежной подруги.

Кровью заслуживать право ревнивца, —Самосожженьем, пустыней, трудамиТщетно, но вечно стараться сравнятьсяС жертвенным трепетом женских страданий.

Жадно трезветь философской прохладой,Буйно решать мировые вопросыДо лихорадок, до слез, до проклятийПить земляные румяные росы.

Жить — к целомудренно сжатым коленямМилой сложить, чтоб навеки увлечь их, —Не парфюмерию, не бакалею, —Мир с миллиардом сердец человечьих.

Не позднее 1953

 ГИМН МАТЕРИ-МАТЕРИИ{519}

Взор очей куда ни кинь я(Блещут зори, льются реки), —Мать-Материя, богиня,Славься ныне и вовеки!

Опущусь в земные недра,Подымусь под облака я, —Всюду жизнь родишь ты щедро,В тьму обличий облекая.

Верю слуху, верю зренью,Мышцам губ и дырам носа.Пепел крошится сиренью,Ветерок в сады пронесся.

Звезды месяцем пасутся.Дни бегут, разнообразны.Мать, прости меня, безумца,Что влюблен в твои соблазны.

Ты ж дала мне свет и разум,Невзлюбила злых и косных.Славлю все, что вижу глазом,Чую, острое, на деснах.

Стаи пестрые видений,Страсти все, что в нас трясутся, —То лишь образы и тениНа душе твоих присутствий.

Наши думы — только дымы,Только круги по воде лишь.Мать-Материя, твои мы,Ты нас в радугу оденешь.

Вечно — ты, везде и всё — ты:Камни, травы и стихии,Медом каплющие соты,Груди девушек тугие,

Чайки чуткие в полете,Свет ума в очах овчарок,Жар души и трепет плоти,Бег планет в громах и в чарах.

Мать всего, что есть на свете,Твой закон жесток и нежен:Спелый плод спадает с ветви,Будто вовсе он и не жил.

Все течет, горя и старясь,Попытайся, удержи нас.О, хвала тебе за ярость,Красоту и одержимость!

Срок всему — добру и худу.Славлю в сердце жизни жало.Мать-Материя, ты всюду, —Нет конца и нет начала.

Славлю звезды и каштаны.Славлю тела каждой мышцей,Как от нежности нежданнойТы, любовь моя, томишься.

Не позднее 1953

* * * ……………………………………………………………Прощайте, деревья! Прощайте, поля!{520}Моя опаленная юность!

Но не была наша печаль короткаВ казармах военных училищ.Вернулись, — и нет над рекой городка,От школы одни кирпичи лишь.

На самый малюсенький прошлого следСмотрел я глазами сырыми…И вот через многое множество летМы встретились снова с Ириной.

Не легкою памятью школьных забав,А только бедою одною,И горькими муками в душу запав,Ты стала мне самой родною…

Но выродки мира, у всех на виду,От крови и золота пьяны,Опять накликают огонь и бедуНа наши зажившие раны,

На поздние наши счастливые дни,На белые ветки акаций.Так пусть же посмотрят получше они,Попристальней в землю вглядятся,

Которую Грозный пытал и рубил,Батый опрокидывал на кол,В которой Чайковский мечтал и любилИ Чехов смеялся и плакал,

Где жили в нужде, от работы сомлев,Сдыхали в босяцком притоне,Предчувствуя в этой холодной землеТепло материнских ладоней.

Пускай они всмотрятся в наши черты,В наш день, что надеждою светел,И знают, что люди любовью гордыИ дорого платят за пепел.

Не позднее 1953

* * * Я часто бывал пред тобою не прав{521}И счастья ценить не умел:Ждать встречи с тобою с рассвета, с утра,Дружить в городской кутерьме,

Лететь за тобой, выбиваясь из сил,По улицам и этажам…Как мало добра я тебе приносил!Как редко тебя утешал!

Виновнее всех виноватых мужчин,Я стою: возьми и убей, —Но только другого меня не ищи,Другого не будет тебе.

Тут все преступленья мои ни при чем.Веселую душу губя,Я Господом Богом навек обреченТревожить и мучить тебя —

Чертами, душой, тайниками чутья,Ночами в греховном чаду.Покойники в землю уходят, а яВ тебя после смерти уйду.

Не позднее 1953

* * * Ты не смеешь вспоминать отныне{522},Что с тобой не вечно мы вдвоем,Что порой не думал я в поминеО существовании твоем.

Я не верю в то, что это было.Просто есть какой-нибудь пробел.Ты, должно быть, что-нибудь забыла —Или я рассудком ослабел.

Придави к земле меня стопою.Дай взлететь в космическую тьму.Иногда мне страшно быть с тобою.Я и сам не знаю почему.

Вечно вместе, радуясь и ссорясь,Удивляясь миру и красе,Только спим еще с тобою порознь,Вызывая шутки у друзей.

Обжигая сладостною кожей,Ты мне снишься, свет и духота,Но и в снах таинственный и Божий,Чудный знак в тебе предугадал.

И смотрю с волненьем и любовью,Что как сон чудесна и остра.Иногда мне страшно быть с тобою.Что — и вправду ты моя сестра?

Не позднее 1953

* * * А в нынешнем году, еще{523}Неомраченном переменной,Весна была до мокрых щекЕдинственной и несомненной.

Земля не помнила про ледИ, как нечаянная милость,Сияла ночи напролетИ по утрам росой дымилась.

А качества твоей семьи!А губы нежные девичьи,Которым впору бы самимСвистать по-вешнему, по-птичьи!

И так легко за ветром вследК родному солнышку подняться!Неужто нам по 30 лет?Ты знаешь точно, не 15?

Спасибо милым небесам!Давай зашлепаем по лужам,Ты — девушка, а я — пацан,Не Чичибабин, а Полушин.

Но ты твердишь свое «нельзя»,И, как бы сердце ни щемило,Угрюмо отведу глаза,И руки опадут уныло.

И буду мерить этажи,Болтать смешные небылицы.Дожить бы только мне, дожить,До срока не испепелиться!

Но я — не гордый, не скупой, —Какое счастье на земле бытьС людьми, с деревьями, с тобой,Моя сестра, царевна — Лебедь!

Не позднее 1953

* * * Блестящие, быстрые, дымные тучи{524}.Заики-ручьи рассыпаются с кручи.

И девушка-травка встает из-под снега.И в чаще лесной просыпается эхо.

Стыдливые тени. Застенчивый шепот.Весной где попало вдвоем хорошо быть.

Подруга-природа, мы в бликах и росах.Я тоже из рода весеннеголосых.

Ужаснейшей смерти паду на рога я,Чтоб только с тобой полежать, дорогая.

Чтоб буйную голову к небу закинув,Наслушаться вдоволь пернатых акынов.

А в парке Шевченко уже горожанеНа «Правде» вчерашней лежат голышами.

Уже раскрываются почки на ветхих,На юных, на голых, на тоненьких ветках.

А ветки бывают различной погудки:Одни — на затычки, другие — на дудки.

Не позднее 1953

РАШИД ОПТИМИСОВИЧ{525}

Там, где полюс порошитИ поля дымятся им,Был со мной один РашидАдыгейской нации.

Ничего, что нищ и гол, —Знали все, однако, мы —Весь он весел, как щегол,И до влаги лакомый.

Продырявлен на войне,Привезен из Бельгии, —Жили страсти в нем вдвойне,И притом не мелкие.

За работой хохотал,И ни днем, ни вечером,Не видал я, никогдаГоловы не вешал он.

Не удержится никто,Так и лопнет заживо,Коли сочный анекдотТот остряк расскажет вам.

Говорил он: «Не томись,Плачем благ не вызовешь.Был отец мой Утемис,Я же — Оптимисович.

Многим тысячам друзейШибко тяжелее, чемНам с тобой, — в аду, в грозе,Жизни не жалеючи.

Погляди на землю, друг,Ни о чем не спрашивай.Счастье — дело наших рукИ рассудка нашего.

Дружбой мужа дорожи,Он душой расплатится…А подруги хороши,Когда снято платьице.

Хоть порой и тяжелоБьет судьба, уродуя, —В то, что стану пожилой,Не поверю сроду я».

Говорил он так, чудак,С нами о существенном,Незаметно сочетавЛичное с общественным.

Мы расстались с ним давно.Снегом годы пали те.Хорошо, что мне даноЧувство доброй памяти.

Где смеется, где грешит,Знать не утомился, вишь,Где он нынче, мой Рашид,Милый Оптимисович?..

Не позднее 1953

           ПЕСЕНКА БЕСА{526}

Вперед вперед в последний разв последний раз в четыре шагав холодном небе топырит рогав последний раз лунаживое мясо только намтолько нам никому другими сердце и хвост и четыреноги на этот раз для нас

сюда сюда попробуй теперьпопробуй теперь поспеши глупецлишь в нужный час поймешь наконецпопробуй еще показемля кругла и округло-сладкаокругло-сладка прижмись горячов последний раз попробуй ещеокругло-сладка поверь.

<1948–1951>

* * * Любимая, не видимо ль{527},Под пытками, под карами,Что я ничуть не выдумалТебя с глазами карими?

Что — сердце, как в бреду оно,Ни отдыха, ни сна емуОт жизни непридуманной,От нежности незнаемой.

Все деспоты, все изверги —Пред нею жалкий хлам они.Лета мои, вы, искорки,Взлетайте в чадном пламени!

Не адская ли химияДарит такими язвами?Почто полны стихи моиДушой твоей всё явственней?

Искусство — куст ракитовый,А ты еще святее, чемВесна, во сне облитаяСвоим сияньем девичьим.

Ты вся — лесная, жгучая,И нет светлей и ласковей,И жжешь мне душу, мучая,Прищуренными глазками.

Люблю с руками голымиТебя в жаре и шуме я.О, ближе, ближе, полымя,Беснуйся до безумия!

Раскинься на ветру, секи,Чтоб ярче жизнь была еще,В твои ладони, в трусикиУпасть лицом пылающим!

Под белою акацией,Под молниями гончимиСмогу ль еще ласкаться яИль все навеки кончено?

А мне судить грехи твоиНа свете нет мерила,Блестящие и хитрыеГлаза твои, Ирина.

Не позднее 1953

* * * Ты дашь одеждам опуститься{528}И станешь музыкой и бездной,Земной и теплой — до бесстыдства,До боли — милой и небесной.

Лишь перемешанные руки,Как крылья самой смелой птицы,Взлетят от нежности и мукиИ станут корчиться и биться.

С дыханьем пламенным и частымПрильну без памяти к сладчайшим,К одним лишь мужеством и счастьемМеня поящим белым чашам.

И всё безмолвней, всё безмолвнейУвижу ближе самых близкихСквозь чад, веселое от молнийТвое лицо в соленых брызгах.

Губами, горлом, каждой мыщцей,Ноздрями, зреньем, кожей пальцевЯ буду знать, как ты томишься,И в наготе твоей купаться.

Свети до света станом светлым,Пусти в любимое зарыться, —И мы взлетим с росой и с ветромПод солнце самое, царица.

Пока смешавшимся и соннымНе протрубит свои призывы,Не засмеется день в лицо нам,Как ты, красивая, красивый.

Не позднее 1953

* * * Солнце. Ручьи. Деревья{529}.Ночи идут на убыль.Краску платком стерев, яМилой целую губы.Весь я тебя не стою.Ты мне скажи, подруга,Дружим ли мы с тобою,Любим ли мы друг друга.

Скоро прольются ливни,Жизнь зашумит лесная.Нет моих дум наивней.Я ничего не знаю.Что нам дано судьбою?Поздно ль придет разлука?Дружим ли мы с тобою?Любим ли мы друг друга?

Что мне — на век, на час лиДень наш румян и светел, —Буду до смерти счастливТем, что ты есть на свете.Легкой ступай стопоюВдоль золотого луга.Дружим ли мы с тобою?Любим ли мы друг друга?

Помнишь, как полночь нижетЦепи своих созвездий?Сколько любимых книжекМы прочитаем вместе!Как ты чиста душою!Как твоя плоть упруга!Дружим ли мы с тобою?Любим ли мы друг друга?

Что б ни случилось с нами,Будет ли в жизни худо, —Мы навсегда узналиЛучшее в мире чудо.Пахни лесной смолою,Нежности будь порука.Дружим ли мы с тобою?Любим ли мы друг друга?

Юность, твои ль вернулисьГоды капели дымной?В шумном веселье улицСладко с тобой идти мне.Не была к нам скупоюРадость земного круга,Дружим ли мы с тобою,Любим ли мы друг друга.

Не позднее 1953

* * * От бессониц ослепнут очи{530}.Смерть попросит: со мною ляг.Млечной пылью в татарской ночиЗаклубится Чумацкий Шлях.

Это может случиться завтра.Так ответствуй, степная синь:Разве я этой книги автор,Человеческий глупый сын.

Эта книга — о самой светлой,Самой сладкой из ста земель,Эту книгу листали ветры,Надышал на страницы хмель.

Край родимый, ни в коей мере,В светлом дыме рассветных рос,Не отыдет душа от прерий.Я ж там с детства бродил и рос.

Простелись, золотист и снежен,Колыбельный простор славян!Сколько музыки в слове «Нежин»,Как нежны у тебя слова!

Край родимый! В огне и дымеБедовал ты, хрипел и чах.Но звонки кавуны и дыниНа твоих золотых бахчах.

Когда кровь моя будет литься,Черноземную пыль поя,Посмотри, запорожский лыцарь:На две капли — одна — твоя…

…Если скажете мне: «сыграй намЗадушевную боль души», —Я сыграю: звени, Украйна, —Толь тем я и буду жив.

Не позднее 1953

* * * У меня такой уклон:{531}Если дома — россиянин,То под северным сияньемСразу делаюсь хохлом.

Никому души не сдам.Школа. Молодость. Чугуев.Десять тысяч поцелуевМилым репинским местам.

Нету родины теплей.Ни дышать, ни увлекатьсяНечем, нечем без акаций,Без любимых тополей.

А украинский язык!Мова наша золотая,По тебе я голодая,Душу всю твою постиг.

Там, где зори высоки,Можно ль сердцу не кохатыНаши беленькие хатыИ зеленые садки,

Нашу солнечную лень,Нашу негу, нашу удаль, —Ну, а песни — то не чудо ль?Их полюбит и тюлень.

Мне ж тем более нельзя,И по сердцу не пришлись быНи бревенчатые избы,Ни холодные глаза.

Не позднее 1953

Эпиграммы и шуточные стихотворения{532}